Страница 149 из 150
— А мне не нужно, — ошалев от собственной наглости заявил Зерт. — Ты не слышал, крылатый, что все вампиры — частицы Судии? Вот я тебя сейчас судить и буду, раз Он занят…
— Еретик! Святотатец! Да как ты смеешь!.. — огненный смерч ударил в стену своей тюрьмы с такой силой, что содрогнулась вся цитадель. Ничего призрачного в нём больше не осталось, вся энергия сосредоточилась здесь и сейчас. Вампир только приободрился, увидев такое проявление ярости. Таракан был прав — этого фанатика до смешного легко спровоцировать.
— Вызываю тебя на поединок, — как бы невзначай бросил он. — Ты принимаешь вызов?
— Да!!! — не задумываясь взревел Эйменос, уже предвкушая, как будет медленно испепелять святотатца — вначале тело, затем то, что вампирам заменяет душу… Зачем понадобилось Воскресителю производить такой самоубийственный вызов, он не задумался ни на секунду. Или задумался, но решил, что разберётся потом, когда его выпотрошит. И вот с этим существом, не видящим дальше собственного носа, Братство не могло справиться тысячелетиями? Зерт даже немного разочаровался. Воистину, сила есть, ума не надо.
Границы звезды поехали в стороны, превращаясь в огромную просторную арену. Казалось, что они вот-вот упрутся в стены комнаты, но почему-то все расстояния СНАРУЖИ схемы оставались неизменными — росло только её ВНУТРЕННЕЕ пространство. Поединок по правилам — тоже форма договора с потусторонними силами, и «конструкция» пентаграммы предусматривала такую возможность. Назиль бы сюда — она арену во всех видах обожала…
Зерт осторожно вступил в один из лучей. Демон следил за ним, но кидаться не спешил. Проход в центральный пятиугольник откроется лишь после того, как будут согласованы все условия боя. Но и пути назад не будет, если только узник пентаграммы не откажется от дуэли. Судя по горящим глазам Эйменоса, на это рассчитывать не стоило.
— Назови правила поединка, — прервал затянувшееся молчание демон. — Ставка — твоя жизнь и душа. В случае победы, ты можешь требовать всё, на что способна моя сила. Это стандартные условия, они не обсуждаются. Но средства — на твой выбор.
— Битва голыми руками и врождёнными силами, — объявил Зерт. — Без оружия и без магии.
— Превращения, надо думать, запрещены? — насмешливо поинтересовался Эйменос.
Зерт мог бы пойти навстречу сопернику и разрешить любые изменения формы или структуры. Реализовать план Серафима это бы не помешало, даже наоборот. Но в этом случае даже Эйменос мог бы что-то заподозрить — слишком уж легко жертва шла в лапы. Поэтому вампир твёрдо (чуть дрожащим голосом, но без колебаний) ответил:
— Никаких превращений. Бой в плотской форме, которую принимаем до начала сражения.
— Ха, щенок! Рассчитываешь на свою силу и скорость? Может, на регенерацию? Да я пятитысячелетних кровососов голыми руками рвал… — тут, видимо сообразив, что Зерт может осознать его похвальбу и отступить, демон торопливо рявкнул: — Принимаю условия!
Прозрачная стена, в виде которой представлялась дуэлянтам линия между лучом и центром пентаграммы, замерцала загадочными знаками древнего языка, фиксируя, что соглашение принято. Но не исчезла — ожидала, пока бойцы выполнят стартовые условия. Зерт, в принципе, был уже готов, а вот покровителю ещё предстояло воплотиться.
— На самом деле, есть одна опасность, — предупреждал вампира Серафим на инструктаже перед вызовом монстра, — с которой ни я, ни ты, ничего поделать не можем. За соблюдением условий в пентаграмме следит сама Тьма, как первозданная сила и все тёмные покровители, как реализаторы её воли. Но Носфер отрезан от межмировых потоков. Верховным покровителем Тьмы, если не считать Судии, здесь является сам Эйменос. Поэтому он в принципе может… сжульничать. Переписать законы в свою пользу. Разумеется, в полной мере за несколько минут этого не сделаешь, тут нужны годы. Но подправить несколько второстепенных формул, чтобы пентаграмма в некоторых вопросах ему подыграла — это он может успеть. Я вмешаться не смогу, не моя стихия. Но как показывает мой недолгий опыт общения с ним, Эйменос слишком туп, чтобы до такого додуматься.
Тогда Зерт подумал, что ангел просто недооценивает рогатого. Сейчас он почти готов был согласиться с наблюдением инсекта. Почти. Но не настолько, чтобы потерять бдительность.
Воплощался Эйменос довольно долго. Первые две попытки оказались неудачными — слишком сильно покалечил его структуру Свет во время заточения в башне. Наконец он догадался воззвать к силе пентаграммы, и та «одолжила» недостающую энергию. А может, просто создала на время боя иллюзорное тело, неотличимое от реального. Короче, пошла навстречу. В рамках правил, конечно, чтобы один из дуэлянтов мог выполнить условия другого. Но всё равно, такая готовность древней магии к сотрудничеству настораживала.
— Если заметишь, что он дерётся вполсилы, словно бы медитирует, сосредоточившись на чём-то другом, — советовал Серафим, — сделай всё, чтобы опередить его и не дать закончить.
Легко ему говорить! Как определить, дерётся ли эта тварь вполсилы, если полной Зерт ни разу не видел? Того, что Воскреситель сейчас почувствовал на себе, хватило бы на троих вампиров его возраста. Первый же удар демона швырнул противника через всю арену. Преимущества в скорости, на которое Зерт так рассчитывал, не оказалось вообще — массивная туша порхала в воздухе с такой быстротой и грацией, словно вообще ничего не весила. Хорошо хоть, демон избегал задействовать огненное дыхание или окутываться пламенем — это относилось к природным способностям, и под запрет на магию не попадало, но Эйменос берёг энергию. Справедливо полагая, что с наглым юнцом справится и так.
Редкие удары, которые Зерту всё же удавалось нанести кулаками или ногами, могли пробить кирпичную стену, но не оставляли даже синяков на теле чудовища: мускулы демона были твёрже стали, да и чешуя, хоть не чета драконьей, кое-чего стоила. Один раз он решился рвануть когтями, но сразу отказался от этой затеи — вместо крови из раны выплеснулось тёмно-багровое пламя. Загипнотизировать покровителя? И думать смешно.
Дважды ему удалось разорвать перепонки крыльев монстра, вызвав яростный рёв. Но это был весьма относительный успех — лохмотья тут же срослись, а раздражённый Упокоитель ударил в ответ с удвоенной силой, так что захрустели даже сверхпрочные кости вампира.
Самое обидное, что всё шло по плану. Именно так они с Серафимом и задумали — демон должен увериться в собственном превосходстве, расслабиться и потерять бдительность. Но одно дело — строить схемы, сидя в уютном кресле, и совсем другое — получать по морде, даже зная, что это является частью стратегии. Да что там по морде… выпущенные внутренности — не хотите? А как насчёт наполовину снятого скальпа? Вбитого глубоко в мозг носа? Если для мертвеца эти раны не опасны, это ещё не значит, что они безболезненны!
Наконец демон решил, что достаточно наигрался с еретиком, и ухватив мощной лапой за шею, притянул к себе. Подпустил немного огоньку — чтобы кожа запузырилась, но не обуглилась, сохранила чувствительность. Приподняв на высоту своего роста, запустил когти под грудную клетку, вскрывая её снизу до самого горла. Последний раз посмотрел в глаза проигравшему, чтобы насладиться его ужасом, перед тем как вырвать сердце. Раскаяния не искал — это он сможет выбить потом, из трепещущей души. Или просто отдаст свой трофей Судие, пусть ОН решает судьбу грешника. Не стоит всё же задерживаться тут слишком долго — как-никак, вражеская территория, мало ли кто за краем пентаграммы ещё прячется…
«Правильно мыслишь, только слишком поздно», — мысленно хмыкнул Зерт, вонзая невероятно удлинившиеся клыки в чешуйчатую шкуру на запястье чудовища.
Со стихийной точки зрения, рядовой демон вполне себе простой зверь: Огонь плюс Тьма. Вампир и то сложнее: Кровь плюс Тьма плюс Смерть. Огонь, как известно, злейший враг вампира, поэтому все нормальные кровососы держатся от демонов как можно дальше. Или, если первое невозможно, стараются их хотя бы не злить. Демоны, в свою очередь, редко видят в вампирах что-то большее, чем возомнившие о себе сгустки слизи. Всё-таки способность кого-то съесть заметно меняет отношения с этим кем-то. Человеческое отношение к вампирам двояко: с одной стороны, грозные и красивые хищники, с другой — жалкие паразиты. Демоны же расценивают кровососов как сельскохозяйственных вредителей — портят качественную пищу, а сами несъедобны, у них ведь даже души настоящей нет!