Страница 17 из 70
Пич не дала Белле возможности ответить.
— Пришлите их ко мне домой. Мы с мамой решили пока пожить вместе.
— А как же квартира, которую вы с Блэкджеком сняли? — спросил Рэндольф у Беллы. — Я думал, ваши вещи в день аукциона перевезли туда.
— Перевезли, — подтвердила Белла, — не то чтобы их осталось много — мебель, слишком дешевая, чтобы что-то за нее выручить, и несколько памятных вещиц. Мы планировали пожить у дочери, пока не распакуем вещи.
— А как же те прекрасные картины, которые висели в кабинете Блэкджека в Бель-Терр? А личные бумаги?
— Они должны быть в квартире. У меня пока не было времени проверить. Честно говоря, я просто еще не в силах этим заниматься.
— Значит, вы пока не собираетесь туда переезжать?
Белла покачала головой.
— Очень разумно с вашей стороны пожить у дочери во время этого трудного переходного периода, — провозгласил Рэндольф торжественным голосом папы римского.
— Мне хотелось бы взглянуть на кабинет отца прежде, чем вы упакуете его бумаги, — выпалила Пич.
— Заходите в любое время до отъезда. — Казалось, Рэндольф улыбается через силу. Его улыбка больше напоминала недовольную гримасу.
— Наш самолет вылетает завтра в полдень. Я могла бы заехать утром.
— Буду вас ждать, — ответил Рэндольф. — А теперь прошу прощения, но у меня еще много работы.
Он встал и быстро зашагал прочь, чуть ли не побежал — и предоставил им самим оплатить счет, отметила Пич.
— Светские манеры мистера Сперлинга явно не простираются на оплату ужина, — прокомментировала она.
— Он тебе не очень-то нравится, правда?
— Совсем не нравится, — с удовольствием отозвалась Пич. Как приятно высказывать свое непросвещенное мнение и не оглядываться при этом на Герберта!
— Не будь такой суровой. Бедняга лишился работы, а страховка твоего отца сделала меня вполне обеспеченной. Я могу позволить себе оплатить такой ужин. — Белла взяла счет, прибавила чаевые и расписалась.
— Расскажи мне о Рэндольфе Сперлинге, — попросила Пич, когда они вернулись к себе в номер.
Белла пожала плечами:
— Что о нем рассказывать? Ты же знаешь его много лет.
— Не очень хорошо. Какой он, за этим фасадом?
— Ты задаешь так много вопросов, тебе и впрямь следовало стать репортером.
— Герберт покончил с этой мечтой.
— Дорогая, ты говоришь так, словно ты восьмидесятилетняя старушка.
— Я себя так чувствую.
В голове у Пич зародилась одна идея. Только она пока не решалась высказать ее и тем самым придать ей форму и объем. Она еще не была уверена.
— Вернемся к Сперлингу. Я никогда не слышала, как он познакомился с папой.
— После окончания средней школы он некоторое время работал курьером в сенате. На твоего отца произвели впечатление его энергичность и инициативность, не говоря уже о фотографической памяти. Когда Рэндольф окончил юридический колледж, Блэкджек предложил ему работу. Рэндольф быстро сделал карьеру и стал ответственным секретарем отца.
— Он когда-нибудь был женат?
— Если ты хочешь таким способом узнать у меня, не голубой ли он, то ответ — «нет». Он очень даже интересуется женщинами.
— Его все называют Рэндольфом?
Белла улыбнулась.
— Можешь представить себе, чтобы кто-то называл его Рэнди [2]?
Пич хихикнула:
— С трудом. По-моему, у него гардероб больше, чем у топ-модели. Мистер Сперлинг из тех людей, которые скорее умрут, чем наденут джинсы. Он, наверное, даже в детстве носил галстук.
— Скорее всего.
— Они с папой были друзьями?
— Я бы так не сказала. Но работали они вместе успешно. — Белла помолчала. — Кроме последнего года. Твой отец говорил мне, что между ними произошла ссора. Блэкджек был так зол на Рэндольфа, что я не могу понять, почему он не уволил его.
Пич тут же встрепенулась:
— Какая ссора?
— Твой отец мне так и не сказал. Ты же его знала, дорогая. Он мог легко затаить на человека обиду — и часто по самому невинному поводу.
— Как ты можешь такое говорить?
Белла вымученно улыбнулась:
— Потому что это правда. Не хочу, чтобы ты совершила ошибку и канонизировала отца после его смерти.
Рэндольф ехал в такси к кабинету сенатора Моргана, с трудом удерживаясь, чтобы не подгонять водителя. Он рассчитывал, что у него будет несколько дней, чтобы просмотреть бумаги Блэкджека. А сейчас благодаря некой чересчур любопытной даме у него оставалось всего около двенадцати часов.
До похорон не хватило времени на тщательный обыск документов. И теперь он не мог упаковать их до тех пор, пока не удостоверится, что в них нет ничего компрометирующего его. Господи, если кто-нибудь когда-нибудь узнает, что он сделал, он отправится прямиком в тюрьму, без всяких проволочек, и, уж конечно, под залог его не выпустят.
Рэндольф глядел в окно на проплывающие мимо парки, фонтаны, скульптуры — и ничего не видел. Перед глазами стояли ряды папок, которые ему предстояло просмотреть. Он считал, что знаком с их содержанием, но не мог рисковать. Вдруг там появилось что-то новое?
В прошлом году он балансировал на краю пропасти и спрашивал себя, когда сенатор столкнет его вниз. Он думал, что теперь, после смерти Блэкджека, все позади. Черт бы побрал эту Пич!
Такси высадило Рэндольфа перед зданием сената в десять часов. Несмотря на поздний час, молодые и усердные служители все еще кружили по этажам, словно трудолюбивые пчелы. Все они выглядели такими чертовски осведомленными — и тем не менее ни черта не знали. Может быть, именно поэтому в наше время требуется так много, чтобы дело хоть как-то двигалось.
Пока Рэндольф добирался до кабинета, те факты и цифры, которые он выискивал для Блэкджека в прошлом году, высвечивались в его мозгу так же четко и ясно, как на дисплее компьютера.
Во времена Франклина Делано Рузвельта у членов нижней палаты было по два-три личных помощника. У сенаторов — по четыре. Сегодня член нижней палаты не может обходиться без двадцати двух помощников, в то время как сенаторам необходимо сорок четыре, что составляет примерно 17 240 служителей на 100 сенаторов и 535 членов палаты представителей, и это не считая консультантов, получающих шестьсот долларов в час, и четырнадцати тысяч юристов, кормящихся за счет общества, не говоря уже о членах всех комитетов и подкомиссий и всех остальных вашингтонских бюрократах. Чертовски длинный получается список на выплату жалованья!
Рэндольф фыркнул, вспомнив шутку, что министерство сельского хозяйства держит на службе одного бюрократа на каждых шестнадцать фермеров, в то время как министерство обороны не может обойтись без одного гражданского на каждых двух человек в форме. Впрочем, не такая уж это и шутка.
Затем Рэндольф прикинул, какая сумма ежегодно уходит на оплату жалованья всем правительственным чиновникам и какой процент от бюджета она составляет. Цифра эта впечатляла.
Когда речь идет о затратах, Белый дом ничем не лучше конгресса. Во время президентских выборов 1992 года Клинтон поклялся сократить свой штат на двадцать пять процентов. Потом перевел на другую работу несколько человек и заявил, что сдержал свое обещание. Но через восемнадцать месяцев он попросил конгресс о прибавке к жалованью служащих Белого дома в размере 2,8 миллиона долларов — сверх уже выделяемых 38,8 миллиона на зарплату и прочие расходы.
Ничего себе сокращение! Вот и говорите после этого о лицемерной болтовне. Только в Вашингтоне увеличение называют сокращением.
Правительство напоминало Рэндольфу те жульнические пирамиды, которые приносили большие деньги умным мальчикам на ее вершине и оставляли тех, кто у подножия, сосать лапу. Черт с ними со всеми! Однажды вся эта продажная, неработоспособная система рухнет с треском, словно карточный домик.
Он добрался до апартаментов Блэкджека, прошел через комнаты к личному кабинету сенатора и щелкнул настенным выключателем. Комната была обставлена настоящей антикварной мебелью, тоже, между прочим, купленной на деньги налогоплательщиков. Однако хватит о бедных налогоплательщиках. Ему сейчас куда более жалко другого человека. Себя.
2
Randy (англ.) — бродяга, назойливый нищий.