Милый пленник

Снова услышав смех Кэролайн, Джеймс понял, что пришло время действовать. «Вомсли не будет сопровождать Кэролайн к ужину», — решил он.

Дождавшись, когда Вомсли и Кэролайн, выполняя очередную фигуру, оказались рядом с ним, с изяществом истинного джентльмена Джеймс приблизился к танцующим и похлопал Вомсли по плечу. Прежде чем удивленный мужчина успел что-то сказать, Джеймс встал между ним и его партнершей.

Наконец Джеймс смог заключить Кэролайн в объятия. Он решил не останавливаться. Ему уже до смерти надоела душная танцевальная зала, светское общество и толпы мужчин, которые умирали от желания познакомиться с Кэролайн. С дерзостью корсара он закружил Кэролайн в танце и увлек ее к застекленной створчатой двери, ведущей на балкон, который выходил в сад.

Как только они оказались на балконе, Джеймс сразу остановился и, отпустив Кэролайн, закрыл дверь, прижавшись к ней спиной.

Изумленная Кэролайн смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Мистер Феррингтон, вам не следовало так поступать, — сказала она.

— Танец окончен, — ответил он и сквозь стеклянную дверь посмотрел на Вомсли.

Этот джентльмен ходил по танцевальной зале, ища Кэролайн. Когда же он понял, что ее там нет, он немедленно бросился к леди Эндрюс. Джеймс повернулся к Кэролайн.

— У музыкантов сейчас перерыв. Гости идут ужинать.

— Лорд Вомсли должен сопровождать меня к ужину. Я дала ему слово, — сказала Кэролайн. При свете луны ее голубое шелковое платье мерцало тусклым светом, а бриллиант на берете сверкал ярче, чем звезды на небе. Она казалась ему настоящей богиней… богиней луны.

Она была егобогиней.

— Я не боюсь его гнева, — заявил Джеймс.

— Мистер Феррингтон, прошу вас…

— Подарите мне только один танец, — тихо сказал он.

— Только один танец? — тряхнув головой, спросила она. — Еще вчера вы хотели, чтобы я стала вашей любовницей, а сегодня вам нужен только один танец. Вы хотите сказать, что за один день ваши потребности так изменились?

Отойдя от двери, Джеймс расправил плечи. Ему очень хотелось, чтобы Кэролайн поверила в его искренность.

— Я хочу сказать, что совершил глупость. У меня сложилось ложное впечатление. Простите меня за то, что я оскорбил вас.

На балконе было темно, и Кэролайн довольно долго всматривалась в его лицо. Наконец она нарушила молчание.

— Я принимаю ваши извинения, мистер Феррингтон, — сказала она. — Минерва рассказала мне всю историю от начала до конца. Она сказала, что это она подтолкнула вас к такому решению. Надеюсь, теперь вы понимаете, что моя тетка… как бы это сказать… — Кэролайн пыталась подобрать нужное слово, — несколько эксцентричная дама.

— Я думаю, что более уместно слово «колоритная», — произнес Джеймс. Кэролайн приняла его извинения, и он немного успокоился.

— Да, можно и так сказать. Несмотря ни на что, я ее очень люблю.

— И я понимаю почему.

Тяжело вздохнув, Кэролайн положила руку на каменные перила балкона. Ее следующие слова удивили Джеймса.

— И мое поведение накануне вечером вполне можно назвать весьма фривольным. — Подняв голову, она посмотрела на него. В ее глазах отражался лунный свет. — Простите меня за тот вечер и за все, что произошло между нами.

Джеймс положил свою руку на перила рядом с ее рукой.

— Кэро… леди Пирсон, поверьте, что я отношусь к вам с большим уважением. Все дело в том, что ни к одной женщине я не испытывал того, что испытываю к вам.

Его слова так удивили Кэролайн, что она, слегка приоткрыв рот, отступила назад.

Она ничего не ответила, и Джеймс ругал себя за излишнюю прямоту и несдержанность. Он отошел от нее и, посмотрев куда-то в темноту, сказал:

— Мне не следовало говорить вам о своих чувствах. Простите меня.

Кэролайн продолжала молчать. Повернувшись к ней, он увидел, что она смотрит на него широко раскрытыми глазами, в которых была настороженность и даже испуг. Затянувшееся молчание начинало действовать ему на нервы. Джеймс понимал, что ему нужно повернуться и уйти, оставив ее одну. Однако сделать это он не мог. Это было выше его сил.

— Вы когда-нибудь загадывали желания, глядя на звезды? — спросил Джеймс.

Ее, похоже, очень удивил этот вопрос.

— Я… нет, никогда, — едва слышно произнесла Кэролайн.

— А я загадывал, — сказал он. — Всякий раз, когда мне чего-нибудь очень сильно хотелось, смотрел на звезды и загадывал желание. — Он смущенно посмотрел на нее. — Все это глупо, не так ли? Однако мои желания сбывались. Я уже много лет так поступаю, и звезды никогда меня не подводили.

— Никогда? — слегка наклонив голову, шепотом спросила Кэролайн.

— Никогда, — подтвердил он.

Подняв голову, она посмотрела на усыпанное звездами небо.

— Чего же вы просили у звезд? — спросила она.

— Я хотел получить весь мир.

— Весь мир?

— Да. — Джеймс оперся на перила. Он наслаждался прелестью ночи и красотой женщины, которая стояла рядом с ним. — Я с раннего детства знал, что уеду из Кента и никогда не стану фермером, как мой отец и мой дед.

— Вам не нравится это занятие?

— О нет, нравится, но мне хотелось чего-то большего. Мои родители всегда говорили, что я отчаянный. Мне нравится испытывать судьбу, браться за опасные и сложные дела, такие, от которых просто дух захватывает. Теперь, когда я стал старше, мне захотелось испытать свои силы на новом поприще.

— И вы приехали в Лондон.

Джеймс кивнул.

— Мне просто не терпится утереть нос Ост-Индской компании. В этой борьбе я могу потерять все, что имею. Однако ради удовольствия увидеть, как они будут отчаянно сражаться не на жизнь, а на смерть, отстаивая свои привилегии, я готов рискнуть своим состоянием. А вам, леди Пирсон, нравится рисковать?

Она усмехнулась. Похоже, ее очень удивил этот вопрос.

— Нет, мистер Феррингтон, уверяю вас, я не тот человек, который может пойти на риск.

— Почему вы так говорите?

— Потому что я всегда послушно делала то, что мне велели. Я думаю, что я — самый покорный и безропотный человек на земле. В детстве я выполняла все, чего от меня требовали мои родители. После того как я вышла замуж, мною руководил мой муж.

— Неужели вам нравилась такая жизнь? — осторожно поинтересовался Джеймс, стараясь подвести ее к разговору о мужчине, которого он считал своим соперником, то есть о ее покойном муже. О мужчине, по которому она носила траур гораздо дольше положенного срока.

Кэролайн опустила глаза. Он видел, как ее длинные ресницы коснулись щек, и, затаив дыхание, ждал ответа.

— Я просто не представляла, что можно жить по-другому, — призналась она. — Я начала думать о себе и о своих желаниях только после смерти мужа. — Кэролайн покачала головой. На лбу у нее залегла глубокая морщина. — Однако иногда мне кажется, что мне следовало быть более разумной. Возможно, я должна стать более смелой, более дерзкой… такой, как вы.

«Как вы!» Неужели она сейчас сделала ему комплимент?

— Мужчинам проще, — тихо продолжала Кэролайн. — Они с самого рождения понимают, что у них в жизни есть определенная цель. Женщины же каждый день спрашивают себя о том, зачем они появились на свет Божий и есть ли у них какое-нибудь предназначение. — Опершись на перила балкона, она склонила голову. — Как вы решились уйти? Я имею в виду, как вы решились уехать из Кента, оставив семью и спокойную, налаженную жизнь? Что может заставить человека совершить такой поступок?

— Мечта, леди Пирсон.

Она удивленно посмотрела на него.

— Неужели вы думаете, что я поверю, что то, чего вы достигли (и в моральном, и в материальном плане), началось с простой мечты?

— Мое желание объехать весь мир началось вот с этих звезд, — сказал Джеймс, указав на небо. — В детстве мы с братьями, дождавшись, когда родители лягут спать, убегали из дома в поле, — улыбнувшись своим воспоминаниям, признался он. — Мне нравилось лежать в стогу сена и смотреть на звезды. Братья обычно засыпали, а я предавался мечтам. Звезды, которые светят над нашими головами, указывали дорогу Марко Поло, когда он плыл в Китай, и именно они привели Колумба в Новый Свет. Еще до того, как я пошел в школу, я понял, что хочу идти за звездами. Для меня они олицетворяют приключения, риск, опасность. Звезды видели распятие Иисуса Христа, битвы крестоносцев и победы Карла Великого. Перед ними я чувствую себя ничтожной песчинкой.