Страница 2 из 47
— Привет! — окликнула ее Ева.
Она стояла, держа в руках груду одежды, в основном красной и черной, в своем излюбленном готическом стиле. Сама она переоделась — в то, что в мире Евы считалось практичным боевым облачением: черные джинсы в обтяжку, плотно облегающая черная рубашка с рисунком из красных черепов и тяжелые ботинки на толстой подошве. На шее — утыканный шипами черный кожаный воротник, который дразнил вампиров: «Попробуй, укуси!»
— Привет! — ответила Клер, — Думаешь, сейчас самое время заняться стиркой?
Ева закатила глаза.
— Умница! Некоторым не нравится идея умереть в идиотских маскарадных костюмах, если ты понимаешь, о чем я. А ты? Готова избавиться от своего наряда?
Клер оглядела себя и с искренним удивлением обнаружила, что на ней все еще обтягивающее пестрое трико Арлекина.
— Ох да! — Она вздохнула, — У тебя есть что-нибудь… ну, без черепов?
— Чем тебе черепа не угодили? Ладно, вот тут их точно нет, — Ева уронила груду одежды на пол, порылась в ней, вытащила простую черную рубашку и голубые джинсы. — Между прочим, джинсы твои. Прости, но я тут собрала разбросанные вами вещички. Надеюсь, тебя устраивает то белье, что на тебе; в шкафах я не рылась.
— Боялась слишком сильно возбудиться? — спросил из-за плеча Евы Шейн, — Пожалуйста, скажи «да». — Он вытащил из груды вещей свои джинсы, — И, очень тебя прошу, держись подальше от моего шкафа.
— Если ты боишься, что я обнаружу твои порножурналы, это ни для кого не новость. К тому же они такие скучные. — Ева взяла с кушетки одеяло и кивнула на угол комнаты, — Сегодня ночью в этом доме и уединиться негде. Пошли, устроим там раздевалку.
Так они и сделали, обходя людей и вампиров, набившихся в Стеклянный дом. Он стал неофициальной штаб-квартирой их сторонников, а это означало, что вокруг толклось множество людей, которым в обычных обстоятельствах они в жизни не позволили бы переступить порог.
Взять хотя бы Монику Моррелл. Дочь мэра избавилась от тяжелого костюма Марии-Антуанетты и снова стала той изящной, хорошенькой, мерзкой блондинкой, которую Клер хорошо знала и ненавидела.
— О господи! — Клер стиснула зубы, — На ней что, моя блузка? — Ее единственная приличная блузка, к тому же купленная всего на прошлой неделе! — Напомните мне потом сжечь ее. И затоптать пепел.
Моника заметила ее взгляд, расправила воротник, злорадно улыбнулась и произнесла одними губами: «Спасибо».
Ева схватила Клер за руку, потащила в пустой угол и наподобие ширмы растянула там одеяло.
Клер с облегчением стянула пропотевший костюм Арлекина и вздрогнула от прикосновения прохладного воздуха. Оставшись в одном белье, она почувствовала себя неуютно — всего лишь одеяло отделяло ее от десятка незнакомцев, а ведь некоторые из них, весьма вероятно, были не против съесть ее.
Шейн заглянул поверх одеяла.
— Закончила?
Клер взвизгнула и бросила в него маскарадный костюм. Он поймал его и отодвинулся. Она торопливо ввинтилась в джинсы и застегнула рубашку.
— Я все!
Ева опустила одеяло и наградила Шейна ядовитой улыбкой.
— Твоя очередь, кожаный мальчик, — сказала она. — Не волнуйся, я не стану смущать тебя… нечаянно.
Нет, она собиралась смутить его совершенно сознательно. И Шейн понял это — судя по сердитому взгляду, который бросил на нее, прежде чем скрыться за одеялом. Клер не хватало роста, чтобы видеть его поверх одеяла — хотя соблазн был, — но когда Ева стала потихоньку опускать одеяло, Клер схватила его за угол и потянула вверх.
— У-у, какая ты скучная, — сказала Ева.
— Оставь его в покое, хотя бы сейчас. Ему предстоит идти туда в одиночку.
Лицо Евы напряглось; может, и глаза у нее блестели вовсе не от смеха, а от страха, который ей с трудом удавалось скрывать?
— Да, — сказала она. — Понимаю. Знаешь, что мне больше всего не нравится, Клер? Что мы разделяемся.
Повинуясь порыву, Клер обняла ее. От Евы пахло пудрой, резкими цветочными духами и, совсем чуть-чуть, потом.
— Эй, вы что делаете! — Недовольные нотки в голосе Шейна заставили обеих захихикать. Одеяло опустилось в достаточной мере, чтобы видеть, как он застегивает молнию на джинсах. Очень быстро, — Серьезно, девочки, это вовсе не смешно. Так можно и пострадать.
Сейчас он больше походил на самого себя. Кожаные штаны делали его слишком эффектным, сродни фотомодели. В джинсах и старой, выцветшей тенниске с изображением группы «Marilyn Manson» [3]он казался более приземленным. Тем, кого Клер могла бы поцеловать.
И как обычно, представлять себе это было ужасно приятно; даже сердце забилось чаще.
— Майкл тоже едет, — сказала Ева дрожащим от напряжения голосом. — Мне нужно поговорить с ним…
— Ну так давай, — отозвалась Клер. — Мы сразу следом за тобой.
Ева выронила одеяло и ринулась сквозь толпу на поиски своего бойфренда, неофициального главы их в высшей степени странного содружества.
Майкла — высокого, золотоволосого, с поистине ангельским лицом — не составляло труда заметить в любой группе. Увидев приближающуюся Еву, он улыбнулся, и в этой улыбке было много чего намешано: облегчение, радость, любовь и беспокойство.
Ева буквально налетела на него, так что он даже покачнулся, и они обнялись.
Шейн остановил Клер, прикоснувшись к ее плечу.
— Дай им минутку, — сказал он. — Им есть о чем поговорить.
Клер обернулась и взглянула на него.
— И нам тоже, — добавил он.
Она кивнула. Руки Шейна лежали на ее плечах, напряженный взгляд был прикован к ее лицу.
— Не ходи никуда, — закончил он.
Именно это она собиралась сказать ему!
— Ты заразился от меня паранойей, — усмехнулась она. — Это я хотела сказать тебе: «Не ходи никуда». Но ты ведь все равно пойдешь, что бы я ни говорила.
Он слегка отодвинулся.
— Ну да, конечно пойду, но…
— Но что? Я буду с Амелией; значит, мне ничего не грозит. А ты? Ты отправляешься с компанией реслингистов [4]сражаться с настоящим гладиатором. Это не одно и то же.
— С каких это пор ты интересуешься реслингом?
— Заткнись. Речь не о том, и ты понимаешь это. Шейн, не ходи никуда.
Клер попыталась вложить в свои слова как можно больше чувства.
Увы.
Шейн погладил ее по волосам и поцеловал — нежнейшим, сладчайшим поцелуем, от которого расслабились напряженные мышцы шеи, плеч и спины. Обещание без слов. Оторвавшись в конце концов от Клер, Шейн провел пальцем по ее губам, как бы запечатывая свой поцелуй.
— Вообще-то я давно хочу сказать тебе кое-что, — заявил он, — Просто дожидался подходящего момента.
Морганвилль за стенами дома погружался в хаос, они находились в битком набитой людьми комнате и, весьма вероятно, могли не дожить до рассвета, но сердце Клер на мгновение остановилось, а потом застучало быстрее. Казалось, все вокруг смолкло.
«Сейчас, вот сейчас он скажет это».
Шейн наклонился так близко, что касался губами ее уха, и прошептал:
— В город возвращается мой папа.
Ох, она надеялась услышать совсем не то! Вздрогнув, Клер отстранилась, и Шейн закрыл ей рот ладонью.
— Не говори ничего. Мы не можем обсуждать это здесь. Я просто хотел, чтобы ты знала.
Они не могли обсуждать это здесь, потому что отец Шейна был в Морганвилле врагом номер один, и разговор на эту тему мог достигнуть ушей не-мертвых.
Клер и сама была не в восторге от отца Шейна, холодного, жестокого человека, который изводил и оскорблял сына. Она, может, и была бы рада увидеть его за решеткой; вот только не вызывало сомнений, что Амелия и Оливер этим не ограничатся. Если отец Шейна вернется, ему грозит смерть. Смерть через сожжение. И хотя Клер не пролила бы из-за него и слезинки, ей не хотелось, чтобы Шейн пережил еще и это горе.
— Нужно поговорить об этом, — сказала она.
Шейн фыркнул.
— В смысле, ты будешь кричать и ругаться? Поверь, я знаю все, что ты можешь сказать. И просто хочу, чтобы ты знала, на случай…
3
«Marilyn Manson» — американская рок-группа, известная своим вызывающим имиджем и скандальными текстами песен.
4
Реслинг — театрализованная постановочная борьба, исход которой предрешен заранее. Клер хочет сказать, что Шейн со своей командой — любители, которым предстоит сражаться с профессионалом высокого класса.