Страница 7 из 10
Несколько коллективов профессиональных плакальщиц были бы сегодня необходимы как в избирательном, так и вообще в политическом процессе. Отчасти эти функции взяли на себя дикторы ТВ, но в них нет ни подлинной страсти, ни умения правильно и к месту взрыднуть, да и форматы новостей не дают развернуться даже тем, у кого есть к этому дар Божий. Истерика — это жанр, который все же требует определенной продолжительности исполнения, а в скомканном или конспективном виде не звучит.
Согласитесь, безобразна легкость, с которой страна простилась с премьером. В изложении СМИ трагедия Фрадкова напоминала японский мультик. Сам Фрадков, впрочем, был особо забавен. Теперь стало понятно, что было его подлинной целью, зачем он был премьером России и чего добивался. Зачем нужна была вся эта запутанная экономическая ахинея, красные папки с орлами, заседания, зримо взмокающая на приеме у президента лысина и другая непременная атрибутика премьерства. Подлинной целью Фрадкова была отставка; ради этого весь огород и городился. По крайней мере именно так все было преподнесено. Даже вытаскивание из-под многотонного бетонного завала, спасение с необитаемого острова — и то выглядело не так пафосно и оптимистично, как «спасение Фрадкова» от премьер-министерского креслица. Спасателем выступил Зубков. Ему сильно в этой ситуации не хватало каски с фонариком, новенького лома и гордого профиля Шойгу в глубине кадра. Предполагаю (и не только я), что картина не подлинная. Картина надумана СМИ и пиарщиками. Коряво. На самом-то деле трагедия фрадковского кабинета — это очередная реальная экономическая трагедия России. Оказалось, что мы опять уверенно ходили куда-то не туда. А все почему? Да потому, что забыта такая нужная, такая современная профессия плакальщицы. Чесслово, небольшой крепкий коллектив профессиональных плакальщиц, хорошо заучивший нужные причитания и с ними провожавший бедолагу за ворота Спасской башни, может быть, спровоцировал бы некоторую национальную задумчивость.
Третий срок
Последнее время я начинаю сомневаться в здравом уме нашего президента. С каждым днем это сомнение крепнет и крепнет. Дело в том, что если он считает, что свою работу сделал и может быть отпущен, то там действительно, я бы сказал, проблемы с сознанием. Дело в том, что он свою работу еще не доделал. Может быть, он мечтает устроиться учителем дзюдо в какую-нибудь спортивную школу и, как страшный сон, забыть всех этих фрадковых, всех этих есиных-лесиных, касьяновых и прочее, прочее, прочее… И вообще полностью абстрагироваться или уйти в буддийский монастырь.
Но никакого морального права на это он не имеет. Если сейчас, основываясь на принципиальности, все-таки совершит этот возмутительный поступок, то есть не останется на третий срок, то мы будем вынуждены вспомнить и точно охарактеризовать, что же такое принципиальность.
Принципиальность (открываем специальный толковый словарь) — это готовность войти в конфликт со здравым смыслом, с безопасностью, с выгодой и необходимостью многих людей ради словесных фигур и фразеологии. Вот что такое принципиальность. Если вот это дичайшее качество под названием принципиальность будет проявлено, то у меня сомнений уже, честно говоря, в поврежденности его рассудка не останется. Дело в том, что этот человек свою работу еще не закончил. Если он пойдет на поводу у так называемой принципиальности, то подаст, конечно, великолепный пример множеству россиян.
Хирурги, которые не доделали операцию, могут спокойно, ссылаясь на то, что у них закончилось рабочее время, покидать операционную, а больной с воткнутыми в него скальпелями, с распахнутой брюшиной, истекающий кровью, может лежать дальше. А этот хирург будет говорить: «Вы знаете, я не имею права лишать другого хирурга права на работу».
Пожарные, не затушив пожара, будут сворачивать шланги и говорить: «Ребята, сейчас — другая смена. Мы никакого права не имеем ущемлять права наших товарищей, которые тоже хотят немножечко тушить пожар». И будут уезжать. А другим пожарным еще нужно переодеваться, нацеплять каски, готовить карманы и топоры.
Я уже не говорю про водопроводчиков, которые будут благополучно оставлять хлещущие краны, ссылаясь на то, что другие водопроводчики, которые придут после них, тоже имеют право на труд.
Вот эта ахинея о том, что кто-то другой имеет тоже право на труд президента, — это, конечно, дичь и чушь абсолютнейшая, притом что возникает нравственно двусмысленная и некрасивая ситуация. Если наш президент, как говорит моя теща, «чистенький и спортивный», собирается в учителя дзюдо, в спортшколу и абсолютно оставляет политику, то это — одна история. Если президент собирается оставаться в политике и, пользуясь огромным авторитетом, рулить судьбой государства, то есть не бросит нас, то на хрена это лицемерие с уходом? Тогда уж надо оставаться и стоять во весь рост, потому что вот кто у нас — Президент Президентыч, то это только он, и других, в общем-то, не надо. Если будет изобретен какой-то третий, совершенно иезуитский и нелепый способ остаться у власти и вроде бы от нее уйти, то при чем тогда эта дурацкая принципиальность, на которую он ссылается для того, чтобы уйти?
Ситуация мне абсолютно непонятная, как непонятна она всем. Не то чтобы мы ощущали боль осиротения. Но, в переводе с кремлевского языка на русский, предполагать, что страна находится сейчас в нормальном состоянии — это, извините, безумие. Страна не находится в нормальном состоянии, и только на кремлевском языке, упиваясь какими-то дурацкими цифрами про ВВП, приток инвестиций и прочую чепуху, можно делать оптимистические выводы.
На самом деле можно понюхать пассажиров маршрутки в Ленинградской области на протяжении сорока минут. Причем даже не придется специально обнюхивать. Можно сесть на свободное сиденье и, тем не менее, получить все эти запаховые ощущения от жизни в России. И выводы, которые можно сделать из гаммы этих удивительных запаховых ощущений, все расскажут о жизни в России. У нас далеко не так все налажено, как кажется из Кремля. У нас далеко не так все стабилизировалось, как мерещится в Кремле. Только по Кремлю бегает безумный призрак стабилизации России и пугает секретарш в приемных Медведева или Суркова. Живет он только в Кремле, и на ночь его запирает комендант в специальном помещении. А с утра выпускают побегать по коридорам, воодушевить чиновников. Больше он нигде не ходит. За пределы ворот Спасской башни призрак стабилизации ни разу не показывал носа. Короче, никакой стабилизации нет. Есть очень шаткое равновесие, хрупкое и чертовски уязвимое. И понятно, смена президента, который не доделал свою работу, это равновесие полностью нарушит.
Притом что как бы ни были смешны и убоги враги России, не надо их недооценивать. У них достаточно много злобы, азарта, жажды славы и жажды обогащения, чтобы всерьез побороться за власть в России. Вроде бы и наплевать, пусть поборются, но бороться-то они будут, бегая по нашим с вами косточкам. Опять. А если даже не по нашим косточкам, то по косточкам нашей так называемой экономики, которая тоже есть потрясающее кремлевское фэнтези, но ничего общего с действительностью не имеющее. Более того, чтобы прекратить все эти разговоры о третьем сроке, необходимо сразу принципиально и жестко оговорить четвертый срок, а возможно, и пятый. Я говорю совершенно серьезно.
Нужно не руководствоваться какой-то дурью под названием Конституция, которой цена — две копейки. Тоже мне сонет Шекспира. Можно и переписать. Надо было, мы эту Конституцию спокойненько расстреляли из танков. А тут вот вокруг нее бегаем, цацкаемся и косички ей заплетаем, и пытаемся тщательным образом гладить ее по голове. Да плевать на Конституцию! Нужен Путин. Нужен в качестве президента. Нужен на третий срок, а может быть, на четвертый. Справится за третий срок — отпустим в учителя дзюдо. Отпустим, пусть идет, пусть забудет, как нас зовут, пусть выучит язык папуасов, сменит цвет кожи и пол и скроется в джунглях. Пусть идет, куда хочет, но сделав работу. До этого момента разговор о его уходе и о том, что президентом будет кто-то другой, — это просто разговор сумасшедших. Я отказываюсь его поддерживать.