Страница 9 из 32
— Вернее, ты его, — поправила Шеннон.
Пропустив ироничное замечание мимо ушей, Сусанна продолжила:
— Как и следовало ожидать, Эрик при всем параде с охапкой цветов и оговоренным журналом уже ждал меня в «Чайной розе».
— Он оказался симпатичным? — не выдержав, перебила Шеннон.
— Не то слово. Настоящий красавчик! — восторженно произнесла Сусанна. — Представь себе: высокий, с фигурой баскетболиста, светловолосый, голубоглазый… Когда я его увидела, у меня колени подкосились.
Шеннон восхищенно прицокнула языком.
— Как я за тебя рада! А дальше?
В этот момент с улицы донесся длинный автомобильный гудок. Засуетившись, Сусанна озабоченно взглянула на часы.
— А дальше, боюсь, тебе придется ждать до вечера. Слышишь, водитель уже сигналит?
— Я же сказала: черт с ним. Пока не услышу, как ты провела вчерашний день, не тронусь с места, — твердо повторила Шеннон. — Так что же было потом?
— Короче, — торопливо принялась досказывать Сусанна, — Эрик оказался не мужчиной, а мечтой. Ланч плавно перетек в обед, обед в ужин, а ужин — в ночь любви…
— Так ты ночевала у него? — изумленно переспросила Шеннон.
Тут с улицы снова раздался требовательный гудок.
— Да-да, — поспешно проговорила Сусанна, нетерпеливо оглядываясь на дверь. — А теперь скорее собирайся, пока такси не уехало без нас. Потерпи до вечера, обещаю, узнаешь все до мельчайшей детали!
— Договорились, — наконец смилостивилась Шеннон. — Я практически готова. Секундочку.
Она пригладила щеткой волосы, подхватила со стула сумочку. И подруги поспешили к машине, протяжно гудящей уже в третий раз.
Глава 4
Обед у родителей Сусанны, состоявшийся в красивом, викторианского стиля особняке, прошел на редкость замечательно.
Прекрасно сознавая свою принадлежность к среднему классу, Шеннон немного опасалась, что не сумеет достойно держаться в аристократической среде и не понравится родителям подруги. Однако мистер и миссис Кеннет оказались отнюдь не чопорными снобами, как она опасалась и какими расписывала их дочь.
Напротив, Джордж и Барбара показались Шеннон добрыми и милыми людьми, ничуть не кичащимися высоким происхождением, деньгами и положением в обществе. Они держались так кротко и благовоспитанно, что было совершенно непонятно, как в этой интеллигентной семье могло вырасти такое, хоть и премилое, но все же чудовище, как Сусанна.
Позже, выслушав от четы Кеннет многочисленные заверения в горячей симпатии и получив наказ не забывать их и почаще заглядывать в гости, Шеннон, оставшись наедине с подругой, осторожно произнесла:
— Слушай, твои родители мне очень понравились. Они очаровательные люди, такие спокойные, доброжелательные. Удивительно, но ты на них совершенно не похожа.
В ответ Сусанна усмехнулась.
— Хочешь сказать, в семье не без урода?..
Ладно, шучу, шучу. Знаю, мы не позволим себе подобное сравнение даже в мыслях… Кстати, ты не первая, кто замечает это. Все наши друзья и знакомые беспрестанно поражаются, как мои родители умудрились вырастить вместо послушной и благонравной дочери настоящую разбойницу.
— Да уж, — хмыкнула Шеннон. — Впрочем, с другой стороны, тут нет ничего странного.
Хорошо известно, что дети часто не похожи на родителей.
— И я прямое тому подтверждение, — подхватила ее мысль Сусанна. — Итак, мы и дальше продолжим обсуждать причуды генетики или перейдем к более животрепещущему вопросу?
И, не дожидаясь ответа, принялась живо и увлекательно пересказывать подробности вчерашнего дня, проведенного с Эриком.
Шеннон страшно нервничала. Противоестественный факт, если учесть, что это «первое» свидание являлось едва ли не сто первым в ее жизни. И тем не менее поджилки тряслись, колени подгибались, щеки покрывал нежный румянец, а сердце билось так, как бьется только у юной школьницы, в первый раз, после долгих сомнений, пришедшей на встречу с мальчиком.
Молодая женщина надела легкое белое платье и такого же цвета босоножки. Серебряная цепочка подчеркивала изящную шею, несколько колец привлекали внимание к тонким длинным пальцам с безупречным маникюром. Распущенные белокурые локоны в художественном беспорядке падали на спину и плечи, делая свою обладательницу похожей на прекрасную фею, готовую в любой момент раствориться в воздухе.
Впрочем, именно исчезнуть, испариться и было на данный момент заветным желанием Шеннон. На это свидание она явилась практически против своей воли. И вынудила ее прийти в уединенный парк ранним утром не кто иная, как Сусанна Кеннет.
Произошло это следующим образом.
Письмо, написанное в любовном порыве в ночь с субботы на воскресенье, Шеннон и не собиралась отправлять. Перечитав послание поутру, она по здравом размышлении нашла его слишком напыщенным, слишком наивным и явно подлежащим уничтожению. Однако, собираясь на встречу с мистером и миссис Кеннет, позабыла о злосчастном конверте. И вспомнила о нем, лишь когда увидела в руках у Сусанны, зашедшей вечером того же дня на чашку кофе.
— Боже, как мило! — воскликнула та, бесцеремонно пробегая глазами уже последние строки. — Никогда бы не подумала, Шен, что ты можешь быть настолько романтичной! Люк придет в восторг, получив это послание. Наконец-то ты решила последовать моему совету и назначить бедному парню свидание. Как говорится, лучше поздно, чем никогда.
Шеннон вспыхнула как маков цвет.
— Отдай! — потребовала она, подскочив к подруге и попытавшись вырвать из ее рук письмо. — Ты не должна была читать его без спросу.
Однако Сусанна проворно спрятала любовное послание вместе с конвертом за спину.
— Ну уж нет! Сначала ты скажешь, что собираешься с ним делать.
— Порвать, что же еще, — необдуманно буркнула Шеннон.
В данный момент она чувствовала себя так, будто ее застали нагой в душе. Чувство стыда и унижения заставляло жалеть о том, что она вообще когда-то научилась писать.
Услышав ответ, Сусанна нахмурилась. На всякий случай отойдя подальше от Шеннон, она засунула листок обратно в конверт и прижала к груди.
— Вот глупости! И поэт не сочинил бы лучше.
Ты обязательно должна отправить письмо Люку.
— Ни за что на свете! — вскричала Шеннон. — Чтобы он подумал, будто я восторженная, сентиментальная дурочка?
Сусанна пожала плечами.
— Не неси чепухи. Повторяю же: это самая трогательная любовная записка изо всех, что мне доводилось видеть. И я не позволю, чтобы она подверглась варварскому уничтожению.
— Что ж, вставь в рамочку, повесь на стену и любуйся на здоровье. Но только не вздумай никуда отправлять!
— Так, значит, ты отдаешь ее мне?
Шеннон насторожилась, услышав в голосе подруги чересчур уж невинные нотки. И подозрительно осведомилась:
— А зачем тебе мое письмо?
Сусанна наивно распахнула глаза.
— Как зачем? Вставить в рамку, повесить на стену и любоваться. Сама же сказала.
Шеннон покачала головой.
— Ох, чует мое сердце, опять ты затеваешь что-то неладное. Лучше отдай злосчастное письмо и я уничтожу его.
Но Сусанна лишь крепче прижала к сердцу конверт.
— Да говорю же, раз не хочешь, я не буду его никуда отправлять! Но и разорвать и выбросить тоже не позволю. Вдруг ты одумаешься и все же решишь отправить письмо по назначению?
Шеннон нетерпеливо притопнула ногой.
— Даже не уговаривай. Это исключено!
— Хорошо, не буду, — неожиданно легко согласилась Сусанна. Однако, вместо того чтобы вернуть конверт хозяйке, запрятала его в свою сумочку. — Но все же пусть пока полежит у меня. На случай, если ты передумаешь. Что ж, увидимся завтра. Пойду домой, лягу, а то чего-то я устала… Спокойной ночи.
И она ретировалась, прежде чем Шеннон успела открыть рот…
А в понедельник утром, по многочисленным недомолвкам и многозначительным взглядам Сусанны поняв, что письмо все же отправлено, Шеннон в ужасе схватилась за голову, проклиная себя за глупость и недальновидность.