Страница 9 из 23
…Вчера вечером перед уходом, уже стоя у двери, он прикоснулся губами к ее губам, обжигая их. Его руки заскользили вокруг ее талии. Он прижал ее к себе. Но она все еще боялась любви… и потери, которую любовь могла принести. Но когда он поцеловал ее, все эти опасения внезапно показались ей такими глупыми. Она слишком молода, чтобы оставаться одной. Марли страстно тосковала по мужской ласке.
Кэш просунул свои руки под ее рубашку и коснулся ее кожи. Она чувствовала его жгучее желание, желание любить ее, и, когда он вздохнул, ей показалось, что вздох означал не просто желание, но нестерпимую жажду. Она была близка к тому, чтобы попросить его остаться. Поцелуй был таким сладостным…
— Я заеду за тобой утром и отвезу к Дарденам.
— До завтра, — прошептала она.
— До завтра, — повторил он.
Кэш ушел, а Марли разложила диван и вытянулась на нем, вспоминая волшебные прикосновения его рук. Она вообразила себе его будущие ласки и задрожала от предвкушения. Может быть, когда-нибудь…
Утром на следующий день Марли занималась с Джулией в спортзале поместья. Дверь из спортзала открывалась в закрытый солярий, в котором ее ожидал Кэш. В солярий заглянул Спарки Дарден. И Кэшу пришлось немало потрудиться, чтобы объяснить, почему он отвозит сестру своей подружки в поместье. Оказывается, он делает это, чтобы доставить удовольствие Эди.
Услышав этот рассказ, Марли нахмурилась. Он так легко может солгать? Позже она непременно сделает несколько запланированных ею звонков и посетит его клуб, чтобы избавиться от подозрений…
Марли глубоко вздохнула, отгоняя от себя непрошеные мысли: неужели она опять в студии? Да, теперь это ее жизнь на пять долгих дней.
Крупный бородатый телеоператор заглянул в комнату.
— Вы готовы?
Миранда кивнула.
— Можешь снимать, пока я еще не начала переодевать ее.
Марли подумала, что у артистов совсем нет частной жизни. Служащие все время подходили, показывали одежду, или аксессуары, или драгоценности, и отходили. А Миранда перебирала, рассматривала, прикидывала, отбирала что-то подходящее.
— Не скрывайте восторга, — говорил оператор, снимая ее. — Зрители должны ощутить его. Им нравится во время шоу смотреть фрагменты отснятого заранее материала. Они наблюдают за вашим перевоплощением… а затем наслаждаются тем, как поражен ваш партнер.
— Вы думаете, он будет поражен?
— Непременно, — сказала Миранда, улыбаясь в камеру и показывая голубое платье. — Думаю, это именно то, что нужно для обеда.
Марли не скрыла ужаса.
— Оно же все прозрачное!
— Не все, — успокоила Миранда. — В некоторых местах оно очень даже непрозрачное. А его цвет весьма гармонирует с вашими глазами. Это цвет морского тумана.
Глядя на платье, Марли совсем забыла, что работает камера. Конечно, Кэш говорил, что ему нравится спортивный стиль Марли, но когда она была в одежде Эди, то заметила, как он любовался ее ногами и старался разглядеть в вырезе жакета кружево белья, но это платье…
Это платье заставит Кэша Шэмпейна сойти с ума от желания. Края рукавов длиной до локтя и подол платья оканчивались изящными лохмотьями, будто какой-то страстный мужчина уже пытался сорвать платье с девушки. Переплетение ткани становилось более плотным в некоторых местах: на шее, плечах, груди и вокруг бедер. В остальном оно более напоминало паутинку.
— В нем же будет холодно.
— К нему есть пелеринка, — успокоила Миранда. Потом она повернулась к Винни: — Исчезни, девушка будет одеваться.
Когда оператор скрылся, Марли не удержалась от улыбки. Она ощущала себя Золушкой.
— О, оно сидит на вас, как сшитое по заказу! Теперь повернитесь, я застегну молнию на спине. На вас будут бриллианты, взятые напрокат у Картье, и к этому платью подойдет сумочка на шнурке. Мы поднимем ваши волосы, и будет впечатление, что вы прибыли к нам из прошлого века. — Удовлетворенно вздохнув, Миранда повернула Марли лицом к зеркалу. — Что скажете?
— Мне кажется, что Кэшу понравится.
Официанты унесли последнее блюдо. Кэш обвел взглядом зал ресторана, внезапно вспомнив, что надо радостно улыбнуться в сторону направленных на них видеокамер. Этот дорогой и уютный итальянский ресторан в Вест-Сайде ослеплял великолепием, радовал глаз. Кэш сделал несколько медленных глотков бургундского.
— Это лучшее вино, которое я когда-либо пил.
Марли вопросительно подняла бровь.
— А, так ты эксперт и по вину!
— У меня бар, разве ты не помнишь?
— Но ты ничего не пил в том клубе, где мы встретились.
Она сказала это таким тоном, будто поймала его на лжи. Он пожал плечами.
— Я начинал простым барменом. Среди барменов действительно много пьяниц. Я постарался не стать одним из них.
— Так что ты пьешь?
— Обычно виски. — Хотя это бывало крайне редко. Он снова поднял бокал, забыв о телекамерах, поскольку Марли овладела всем его вниманием. — Иногда вино, но только хорошее. — Он снова сделал глоток. Букет был сложным, вино — выдержанным. Вкус вина был подобен вкусу поцелуя, который он разделил с Марли вчерашним вечером. — А это вино хорошее, — добавил он.
Она прильнула к его плечу.
— Тебе здесь нравится?
— Да.
Ему действительно нравились свидания с ней. Нравилось, как она выглядела в этом необыкновенном платье. Как смотрела на него. Как улыбалась ему. Нагнувшись поближе к ней, он кивнул в сторону камер, намекая ей, чтобы она тоже улыбнулась, и Марли тихо рассмеялась.
— Это в самом деле неплохо, — пробормотала она. — Во всяком случае, безопасно. Ты со мной ничего не сможешь сделать, пока вся Америка смотрит на нас.
Он улыбнулся.
— Не будь так уж уверена в этом.
Она улыбнулась и, едва глянув в сторону камер, осмотрела ресторан.
Волшебное место. В зале росли настоящие деревья, и ветки, тянувшиеся к потолку, как и стволы, были увешаны гирляндами маленьких белых лампочек. Огромные воздушные шары янтарного цвета и цвета шампанского плыли над ними, качаясь среди веток, подталкиваемые потоком воздуха, текущего из искусно размещенных решеток, устроенных так, чтобы шары не опускались ниже трех метров. Белоснежные кружевные скатерти на круглых столиках опускались до пола, покрытого белым ковром, и трудно было разобрать, где кончается скатерть и начинается пол. Тонкой работы серебряные канделябры были развешены повсюду, а на столиках возвышались конические белые свечи. Все это создавало ощущение какого-то волшебства.
— Непривычная обстановка.
— Для меня тоже, — согласился он. Его глаза блуждали по ней. — Но не могу сказать, что мне не нравится. — Даже его черный костюм оказался удивительно удобным. Свободный в плечах пиджак с широкими отворотами и просторные элегантные брюки. Кэш мог бы обойтись без серебристого шелкового галстука, но этот следовало завязывать свободно, поэтому он чувствовал себя в нем комфортно. — Я ненавижу галстуки.
— Он делает тебя очень милым.
Ее замечание доставило ему больше удовольствия, чем следовало бы. Он дотронулся до ее платья. Ткань была легкая, словно воздушная.
— А Кэш Шэмпейн — твое настоящее имя?
Его глаза расширились.
— Ну… да. А почему ты спрашиваешь?
Он видел, как она покраснела от смущения, хотя свет был приглушенным.
— Прости, но звучит как… ненастоящее.
Кэш подумал и решил, что она права.
— Только если ты живешь на северо-востоке, — возразил он, — где многих зовут, например, Карен Смит. Моя мать вышла замуж за француза из провинции Шампань, и поэтому я Шэмпейн. А еще она любила слушать Джонни Кэша. — Марли смотрела на него, и он понял по ее глазам, что она поверила ему. — А ты всегда так недоверчива?
— Только после развода. — Будто желая изменить тему, она снова взглянула в сторону камер, улыбнулась и сказала: — Все это хорошо, но я немного нервничаю, потому что за мной наблюдают.
— Забудь о камерах. Просто смотри на меня.
— Знаешь, — пробормотала она, — тяжело есть, когда столько народу смотрит на тебя.