Исполнение желаний

Я выбрал заурядного “Жигуленка” поносного цвета и накрыл его купленным материалом, как чехлом. Мгновенно вокруг меня начали собираться заинтригованные покупатели. Какая-то тощая дамочка попыталась от дернуть чехол, но я гаркнул на нее:

- Отойдите, дамочка! Нечего тут лапать. Машина отобрана для Ивана Денисовича.

Минут десять я отражал наглые попытки взглянуть под чехол. Когда эти попытки начали сопровождаться поползновениями вручить мне купюру, я пообещал вы звать милицию. Стоявшая в стороне парочка многозначительно переглянулась и отозвала меня в сторону.

- Вы, наверное, специалист - заискивающе спросила женщина.

- В некоторой степени, - ответил я туманно.

- А что за машина? - поинтересовался мужчина.

- Обычная машина, - сказал я честно.

- Но вы же ее специально отобрали?

- Ну, нельзя сказать, что специально...

- Послушайте, мы в технике ничего не понимаем.

Вы не могли бы нам уступить эту? Вы еще выберете.

- Пожалуйста, - добавила женщина, - мы вас отблагодарим.

- Я не уверен, что могу быть вам полезен, - сказал я застенчиво.

- Пятьсот рублей, - с видом бросающегося в про пасть, выпалил мужчина, - больше нет ни копейки.

- Ну, что ж...

Я стянул материю с машины, сложил ее, сунул под мышку. На выходе подмигнул сторожу, пообещал зайти завтра, так как еще не выбрал. Время клонилось к обеду, я отметил удачу в ближайшем кафе, где цыплят готовили на вертеле, предварительно натерев разнотравьем и нашпиговав всякой вкуснятиной. Обед об легчил мой карман на добрые полсотни, но я надеялся вскоре компенсировать эту потерю.

Теперь меня интересовали пункты приема стеклотары. Я объехал несколько центральных и убедился, что они, как обычно, затоварены, а ящиков свободных нет. Длинные очереди страждущих смотрели на приемщиц с тоскливой безнадежностью.

Что ж, людям надо помогать. Вскоре я договорился с водителем грузовика и подогнал машину к ближайшему киоску.

- Хозяйка, - обратился я к приемщице с развязностью экспедитора, - машина нужна?

- Сколько возьмешь? - охладила она мой порыв гуманной помощи торговле.

- Сколько дашь?

- Сорок.

- Стольник, - заявил я возмущенно.

Сторговались на 65 рублях. Я был предупрежден, что деньги получу только тогда, когда привезу с ликерки накладные о сдаче посуды. Алкаши, побросав авоськи и сумки, махом забросали грузовик и я сказал шоферу, который ни на миг не сомневался в моей причастности к клану торгашей или снабженцев, что надо по делам заскочить еще в два пункта.

В этих пунктах я уже не предлагал транспортную помощь. Я намерен был продать всю машину, но не по 12 копеек, а по 10. Деньги были обещаны в обеих, но опять же при условии накладных о сдаче бутылок на ликероводочный завод.

На завод мы въехали, как к себе домой. Четвертак помог грузчикам быстро освободить тару; свистнуть в конторе десяток бланков со штампами, пока мне вы писывали за сданное количество, тоже не представляло трудов. Когда этим одуревшим от тоски перезрелым красоткам рассказывают сексуальные анекдоты, они не заметят, как вынесут стул из-под них.

Устроившись в кабинете, я быстро заполнил эти бланки через копирку, оригиналы изорвал и выбросил в урну, а две копии на каждую машину предъявил в пропускную службу, где мне шлепнули на них печати и выдали пропуска.

Естественно, на вахте я ограничился одним, иначе вахтер начал бы требовать с меня еще два грузовика, которых у меня, к сожалению, не было. Дальше было просто. Получив в двух киосках по 620 рублей - грузовик попался не слишком вместительный, - я заехал и в третий, с которого начинал. Меня привела туда не жадность, а опасение насторожить ушлую торговку. Она внимательно просмотрела накладную, выдала 65 рублей и спросила:

- 3автра заедешь?

- Постараюсь, - сказал я.

Я всегда обещал зайти завтра. В редчайшем случае прокола это обещание могло обнадежить ментов и уберечь их от мысли начать поиск немедленно.

Второе мое правило: после мельчайшего конфликта с кодексом, в городе не задерживаться. Я не изменил ему - через два часа автобус унес меня вглубь Прикубанья.

Не знаю, почему я выбрал именно эту станицу, но приезд мой оказался удачным. В Варениковке как раз гастролировал зверинец, о чем сообщала афиша на входной двери гостиницы. На афише был изображен орел, сидящий на слове “приглашает” с видом старого подагрика, который, вдобавок, съел нечто тухлое. Ни чего более удобного, чем спрятаться в одном из 14 зверинцев, курсирующих по стране, пока не представлялось. Правда, моя трудовая осталась в Грозном, но я уже достаточно ознакомился с обстановкой в этих организациях, чтобы не волноваться на сей счет. К тому же мне было необходимо скрыть свое отношение к зверинцам вообще, дабы не навести на след боевиков, Седого или милицию.

Гостиница для маленькой станицы была несоразмерно большой: четыре этажа; просторные холлы, номера со всеми удобствами... Похоже, она пустовала со дня открытия. Это была, наверное, единственная гостиница в СССР, где меня встретили с радостью и дали приличный номер, не вымогая презент.

Я принял душ, спустился к газетному киоску, набрал газет и журналов, вернулся в номер и, включив телевизор, завалился на покрывало широкой кровати. Мой утренний визит в зверинец с предложением услуг окончился успешно. Директором оказалась полная добродушная женщина, которая была бы более уместна в роли заведующей магазином. Зверинец выглядел жалко. Маленький, всего из 40 животных, собранный из разношерстных, большей частью самодельных, клеток и вагонов. Техника тоже оставляла желать лучшего.

Меня приняли администратором, но первый месяц я работал сторожем. Дело в том, что зверинец был разорван на части. Хозяйственные постройки отстраивались в одной станице, а зоозал с небольшим сопровождением путешествовал по другим. Я продолжал жить в гостинице, которую мне теперь оплачивали, заступал вечером, а с утра был свободен. Записался в клубную библиотеку, кушал в дешевой столовой при гостинице. Чисто “растительный” образ жизни, но меня он пока устраивал.

Петровна, как все звали директрису, трудно пере двигалась на распухших ногах, что, однако, не мешало ей мотаться по станицам в кабине грузовика. Иногда она даже ночевала там, накрывшись пальтишком. Она искренне чувствовала себя необходимой в этой нелепой конторе, воспринимала работающих у нее монстр ров, как членов, пусть не совсем удачной, но одной семьи, и очень старалась делать свою работу хорошо. В прошлом даже ее нехитрых усилий хватало для жизнеобеспечения зверинца, теперь же перестройка пускала под откос и более устойчивые организации, зверинец не мог устоять перед ростом цен, общей разрухой, когда не до развлечений, дефицитом кормов и горючего.

Будучи единственной женщиной в системе, и женщиной очень хорошей, она еще держалась на поверхности благодаря помощи главка, других более рентабельных зверинцев (что, вообще-то, в этой системе - большая редкость), но судно все равно шло ко дну, и его кон чина была предрешена.

Мне по-человечески было жалко ее, но все мои советы, пролетали мимо ушей Петровны. Когда же она начала использовать меня в роли администратора, я вообще не знал - плакать мне или смеяться.

Помню, привез с завода отожженную проволоку-катанку для железнодорожного переезда. Ею крепят к платформам машины и автовагончики. Петровна посылала меня попробовать договориться, выпросить, а я без всякой предоплаты, добыл эту проволоку у директора завода, погрузил и привез. Своего рода снабженческий подвиг. То, что я считаю настоящей администраторской деятельностью. Она же отнеслась к этому, как к должному, и послала меня раздобыть пять досок для ремонта лестницы. Задание - для простого рабочего, а для администратора - нелепое разбазаривание сил.