Страница 15 из 75
Сон Топтыгина опять был прерван. И прерван на самом приятном, интригующем моменте его переглядываний и перемигиваний с медведицей в малиновых зарослях. Проснувшись от противного волчьего воя над самым ухом, увидев вместо малиновых зарослей унылую берлогу и ощутив голод и злость вперемежку с головной болью, Михал Михалыч понял, что уже никогда больше не заснёт. По крайней мере, пока не зашибёт кого-нибудь насмерть.
Миша вылез на снег, поднялся во весь рост на задние лапы, заслонив своей огромной головой диск полной луны, зарычал. Волки прижались брюхами к земле и стали отползать.
— Нас… много! — затявкал Отморозок, прятавшийся сзади. — Он… один!.. Окружай!..
Волки приподнялись и стали медленно обходить Топтыгина, смыкая кольцо.
Глава четырнадцатая
ТЕМ ВРЕМЕНЕМ…
Мама и папа выбежали из дома Клотильды Марковны и опрометью бросились к проезжей части. Но машины такси были заняты, а другой транспорт вообще не появлялся. И несчастные родители отправились пешком через весь город. По пути они звонили домой из всех автоматов, но то ли со связью в эту праздничную ночь было что-то не в порядке, то ли дома никто не снимал трубку. Такая неопределённость бодрости родителям не прибавляла. Во всех окнах светились огоньки ёлочных гирлянд, доносились музыка, смех и радостные голоса. Только мама и папа были одни на пустынных улицах.
— Ноги моей больше не будет у Клотильды Марковны, — продолжал папа кипятиться. — Я уверен: она нарочно перевела часы и специально нас задерживала!
— Бабушка у нас, конечно, с некоторыми странностями, — отвечала мама.
— Хороши странности! Людей с такими странностями лучше всего от общества изолировать. Нет, теперь я это дело не оставлю. Пусть только попробует нам позвонить, я ей такое скажу… Я ей решительно выскажу всё, что о ней ду…
И в этот момент папа поскользнулся на присыпанной снегом накатанной ледяной дорожке. Мама не сумела его удержать, и папа как-то очень неудачно загремел на тротуар. Так плохо, что подвернул разом и стопу и коленку. Схватившись за ногу и не в силах подняться, он застонал.
Мама выбежала прямо на середину проезжей части, растопырила руки в стороны и твёрдо решила не пропустить мимо себя ни одного транспортного средства, даже если это будет троллейбус или пожарная машина.
По случайности, какие бывают только в новогоднюю ночь, первым же транспортным средством на дороге оказалось машиной «скорой помощи». Папу уложили на носилки и задвинули в салон. А мама тоже залезла внутрь и села с ним рядом.
— В больницу номер один! — приказал водителю главный врач.
— Нет-нет! Ни в коем случае! — запротестовал папа. — Срочно везите нас домой к нашим детям, иначе у меня будет ещё какой-нибудь сердечный инфаркт!
И мама тоже стала просить, чтобы их везли уж сразу домой, будь что будет.
Послушав родителей, главный врач согласился отвезти их домой и уже там, на месте, оказать папе скорую медицинскую помощь.
Глава пятнадцатая
РАЗГОВОР, КОТОРЫЙ ВСЁ МЕНЯЕТ
На телеграфную ленту редакции поступали сообщения одно тревожнее другого. Мастодонт Сидорович ходил по кабинету сам не свой. Он ерошил волосы, бормотал чепуху и разыскивал повсюду очки, которые были у него на носу. Книжные человечки ничего не знали о происходящем и уже веселились за стенкой в празднично убранном помещении библиотеки. Там был накрыт стол, который специально вырезали и склеили из картона. Мастодонт Сидорович, конечно же, не мог сесть или даже лечь к этому столу (последнее было бы просто неприлично), поэтому для него стояло в стороне нормальное большое кресло. В кабинет то и дело заглядывали, но Буквоедов махал руками и кричал: «Потом! Потом!»
Без четверти двенадцать он сел за письменный стол, обхватил голову руками и тихо произнёс:
— По-видимому, другого выхода у меня не осталось. Наверное, я оказался плохим руководителем.
Мастодонт Сидорович поднялся, причесал волосы, одёрнул на себе пиджак, поправил галстук, прокашлялся и снял телефонную трубку.
Куда и кому позвонил Мастодонт Сидорович, мы не знаем.
Насколько важным и значительным было это его волшебное начальство, мы вправе судить лишь по его трепетной позе во время разговора и по дрожанию его голоса. Мы только знаем, что, закончив разговор (а «наверху» были уже в курсе событий), Мастодонт Сидорович буквально упал в кресло и вытер платком взмокшее от волнения лицо. Затем он снял очки, откинул голову и прикрыл глаза. На его губах проступила чуть заметная улыбка.
Ему обещали уладить всё в ближайшие минуты.
Глава шестнадцатая
СХВАТКА
Поскуливая от страха, волки начали медленно обходить Топтыгина, зажимая его в кольцо. Михал Михалыч заревел от восторга: именно драки ему сейчас недоставало.
Волки присели и в нерешительности переглянулись.
— Он… один! Нас… много! — затявкал Отморозок. — Тонна… мяса!.. Тонна… жира!.. Дети… на сладкое!
Пока волки стояли в нерешительности, Топтыгин занял удобную для драки позицию — спиной к отвесной песчаной горке. Теперь никто не мог напасть на него сзади. Увидев, что волки струсили, медведь решил схитрить и сделал вид, что ему плохо. Он качнулся, закатил глаза и беспомощно заводил перед собой лапами.
— Всё!.. — радостно взвизгнул Отморозок. — Он… дохлый уже!.. Без понтов… завалим!..
И, решив завоевать себе авторитет одним махом, рыжий волчара бросился в атаку. Красиво и стремительно прыгнул он вверх… но внезапно и странно застыл в полёте. Это случилось потому, что медведь сделал чуть заметное движение лапами — такое, как хлопают в ладоши. Голова рыжего оказалась посередине. Топтыгин развёл лапы. На снег, будто пальто с вешалки, упало то, что осталось от Отморозка.
Ещё несколько игривых движений — и трое волков легли замертво, а другие разлетелись по снегу в разные стороны.
Шестеро оставшихся в живых были только слегка покалечены, но они уже почувствовали запах крови и потеряли страх.
Топтыгин начал разогреваться. Пока что он отделался потерей двух клочков шерсти и лёгкой царапиной на шее.
И тут случилось непредвиденное.
Едва оставшиеся волки бросились в свою, наверное, последнюю атаку, как вдруг на поле битвы невесть откуда выскочила пушистая собачонка. От удивления медведь легонько поддел её лапой… В тот же миг электрический разряд ударил его тысячей пылающих рогатин. Раздался треск, великан повалился грудью вперёд, придавив собою ещё троих.
«Пурга», а это была она, отлетела в сторону, ударилась о ствол дерева, упала и замерла. Из открывшегося люка высунулись перепуганные человечки.
Трое уцелевших волков бросились на беззащитного Топтыгина. Рыча и пуская слюни, они пытались разорвать на нём толстую шкуру.
Глава семнадцатая
ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ
Внезапно всё изменилось, будто природа поменяла цвет. Снег и деревья стали розовыми и заискрились. В центре поляны закружилось облако снежной пыли, а когда оно опустилось, на поляне оказались Дед Мороз и Снегурочка.
И тут как будто старая-старая сказка началась.
— А ну, кто здесь детей малых обижает? — грозно вопросил Мороз. — Где Даша и Андрейка?!
Все замерли и будто онемели. Леший с кикиморой высунулись было из-за деревьев — побитые, ощипанные… Они всё медвежью шкуру делили. Посмотрели — да и на цыпочках снова в лес удалились.
А Мороз опять спрашивает, ещё громче:
— Где Даша и Андрейка?!!
— Да ведь они в яме сидят, — Снегурочка говорит. — Вон под той корягой. Их там леший с кикиморой от волков прячут. Хотят их навсегда в лесу оставить, для забавы.
Ударил Мороз своим сверкающим посохом по земле — и отвалился от ямы пень корявый. А Даша и Андрейка — тут как тут — стоят, на волков с опаской поглядывают. Снегурочка подошла к детишкам, обняла обоих за плечи, ласковым словом ободрила.
Дед Мороз на волков притопнул: