Пятиборец

—Вот так. Скоро станет легче.

—Знаешь, о чем я размышлял, когда мою ногу зажимали в тисках?

—О природе левитации, наверное? — улыбнулся Андрей.

—Почти. О том, что влажность работает не хуже тисков. Камни, из которых сложена наша темница, — не вечны. Сырость заставляет их трескаться. Водапопадает в эти трещины и ускоряет процесс разрушения. О растворе извести, их соединяющем, и говорить не приходится. Мы могли бы разобрать стену... Или построить летательный аппарат. У природы есть чему поучиться. Если бы у меня были инструменты и материалы, Эндрю... Представь себе лицо Бевериджа, который видит, как мы улетаем отсюда на огромном механическом мотыльке. Я сделаю его чертеж, а ты, мой мальчик, займешься... Мотылек... Гируды... Тиски...

Уже через минуту Брюсов понял, что Тритемий бредит. Поэтому, когда старик окончательно впал в беспамятство и затих, Андрей испытал облегчение. Видеть, как дает сбой этот пытливый ум, было уже невмоготу. Прислушиваясь к хриплому дыханию раненого, молодой человек поднял с пола берет Гиннеса и вытер им выступивший на лбу старика пот.

Так прошел час. Второй. Старик хрипло дышал и постанывал. Сейчас Брюсов не мог получить от него никаких объяснений. Попытался отыскать их сам, но запутался еще больше. Может, все, что он слышит и видит, — просто страшный сон? Возможно, нет никаких гирудов, похищенного Плата Девы и Святой Экзекуции? А старый изобретатель Тритемий — плод его фантазии? Что, если через несколько мгновений он проснется в Лондоне, в уютной постели номера в отеле «Стаффорд» и отправится в аэропорт, где возьмет билет на самолет до Москвы? Нет. На чудо действительно рассчитывать не приходится. Раны, оставленные тисками на ноге Гиннеса, слишком реальны. Такое не может присниться.

Брюсов не помнил, сколько времени провел в странном оцепенении. Возможно, несколько часов. Может быть, несколько суток. Очнулся, когда почувствовал, как его трясут за плечо. Это был Тритемий. Все еще страшно бледный, зато в полном сознании. Он торопливо заговорил:

—Я слышу шаги. Это за тобой, Эндрю. Не позволяй им калечить тебя. Лучше сразу признайся.

—В чем?

—Во всем! Ты нужен мне здоровым, поэтому слушай внимательно и делай, как говорят. Не признавайся сразу. Немного позапирайся для виду. А когда дело дойдет до пытки, сделай вид, что смертельно испугался. Они будут довольны. Отведут тебя в темницу. А уж потом... У нас будет несколько часов до казни, и я обязательно что-нибудь придумаю. Когда обстоятельства вынуждают, человек способен на многое. Мы найдем выход, мальчик мой.

Дверь распахнулась. В темницу заглянул Фарнам:

—Пора, господин Брюс, — произнес он почти отеческим тоном. — Все готово...

Андрей медленно поднялся с соломенной постели. Обнял на прощание Тритемия, повернулся к секретарю и с независимым видом произнес:

—К вашим услугам...

Глава 6

О тайном кабинете и о троне, на который лучше не садиться

За четверть часа до того, как Фарнам явился в темницу, чтобы увести Брюсова, Беверидж сидел за столом в своем рабочем кабинете, склонившись над толстым фолиантом. Он изо всех сил пытался сосредоточиться, но из-за усталости буквы расплывались унего перед глазами. Потер пальцами виски. Чтения на сегодня хватит. Несколько минут отдыха и — к новым делам. Великий Экзекутор откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, но намеченной передышки не получилось. Скрипнула дверь. Раздались шаги.

—Ваше милосердие, — послышался вкрадчивый голос Фарнама, — простите, что осмеливаюсь беспокоить, но дело не терпит отлагательств.

—Говори, Джошуа.

—Ригглер. Мне кажется, он рассказал все, что знал. Больше из него не удастся ничего выжать. Он на самом деле был знаком с Брюсом всего несколько минут.

—Этого достаточно, — Иеффай сурово сдвинул брови. — Ересь подобна заразе, это настоящая духовная чума. Меня сейчас больше волнует Брюс. Сознался ли он?

—Пока нет, ваше милосердие, но как только он придет в себя, допрос будет продолжен.

Беверидж резко встал и прошелся по комнате.

—Отлично, Джошуа. Я подозреваю, что существует связь между Брюсом, чернокнижником Гиннесом, колдуньей Эсквилиной и бездельником-монахом. Учти это, когда продолжишь допросы.

—Будет сделано, ваше милосердие.

Как только Фарнам вышел, Беверидж направился к потайной двери, замаскированной книжной полкой. Покинув кабинет, Великий Экзекутор оказался в коротком коридоре. На первый взгляд он заканчивался тупиком. Однако Беверидж не сбавил шага. Легкий толчок, и каменная стена повернулась вокруг своей оси, оказавшись на деле деревянной перегородкой, снаружи облицованной каменной плиткой,а изнутри обитой толстыми медными полосами. За этой преградой находился второй кабинет, существование которого оставалось тайной для всех, кроме Бевериджа.

Судя по тому, как легко Великий Экзекутор ориентировался в темноте, он бывал здесь часто. Привычно нащупав рукой невидимые кремень и кресало, он высек огонь на трут, раздул его и зажег свечи в тройном подсвечнике. Свет озарил длинное и узкое помещение. С правой стороны тянулся ряд шкафов, с левой — стол на всю длину комнаты. Стульев здесь не было вовсе. Проход между столом и шкафами вел к низкой двери без засова и замочной скважины, а она, в свою очередь, выходила в неприметный переулок возле площади Спасения. Великий Экзекутор редко пользовался основным входом в здание: он предпочитал покидать Трибунал Экзекуции незаметно для подчиненных и так же незаметно возвращался.

Первоначально этой двери не было. Ее сделали по приказу Бевериджа. Сам же тайный кабинет задумывался как хранилище вещественных доказательств и артефактов, конфискованных у еретиков и приверженцев черной магии. Посреди комнаты стоял массивный стол, заставленный алхимическими печами-атанорами, перегонными кубами, тиглями и стеклянными ретортами самых вычурных и неожиданных форм. Обок них лежали раскрытые фолианты и свитки вперемежку с фарфоровой посудой и склянками с порошками и разноцветными жидкостями. Под потолком на деревянном брусе висели пучки сушеных трав и клетка с чучелом длиннохвостой неясыти.

У стен возвышались полки, сундуки и пирамиды с мечами, алебардами и магическими шестами. На полках громоздились предметы самых разнообразных форм и расцветок. Большинство из них покрывал толстый слой пыли. По иным было видно, что ими пользовались совсем недавно. С полок смотрели пустыми глазницами мертвые головы животных, людей и даже котов-гирудов. Последние отличались покатым лбом, приплюснутым черепом и длинными, загнутыми внутрь клыками. Были тут хрустальные шары, связки обычных, а также черных, желтых и кроваво-красных свечей. Лежали насыпом магические игральные кости и стопки засаленных карт, которые никогда не проигрывали, свитки с астрологическими чертежами и гороскопами. Поблескивали магические зеркала из полированной меди.

Одно из них отличалось большим размером и причудливой формой, ломавшей все каноны геометрии. Сочетание кривых и наклонных плоскостей могло бы навести на мысль о психическом заболевании мастера, изготовившего зеркало. Однако стоило заглянуть в него, как становилось понятным предназначение странного изделия. Зеркало не отражало предметы, оно помогало видеть сквозь них. Сейчас, например, в его поверхности отражалось то, что находилось за потайным входом в хранилище, и при желании Великий Экзекутор мог заглянуть в коридор, ведущий в его рабочий кабинет так, словно вращающейся стены не существовало. Беверидж относился к магическому зеркалу с осторожностью. Его нашли при обыске в доме известного мага. Причем сам хозяин исчез бесследно. Поговаривали, что, узнав о намечавшемся аресте, колдун не стал дожидаться стальных сутан и ушел в безмежность, где и по сей день обитает его черная душа.

Отдельно в хранилище размещалось оружие, применяемое в магических ритуалах и кровавых жертвоприношениях — кинжалы из нефрита с раздвоенными лезвиями, которые напоминали формой язык змеи. Каменные топоры с высеченными на них древними рунами. Ржавые наконечники копий и стрел, несколько луков из разных пород древесины, пара узких и длинных мечей, кривые сабли и ритуальные ножи из нефрита и обсидиана.