Я надену полночь

— Что ты с нею сделала? — потребовал ответа Роланд. — Как тебе удалось ее сюда заманить?

Жаб прочистил было горло, чтобы ответить, но Тиффани подло пнула его в бок ботинком.

— Не смей и слова пикнуть ты, амфибия, — шикнула она. Может быть он и хороший юрист, но если Герцогиня увидит решившую выступить адвокатом Тиффани говорящую жабу, это все только испортит.

Но так уж вышло, что Жаб не успел все испортить, потому что Герцогиня сразу же принялась вопить:

— Нет, вы это слышали? Когда же придет конец этому безобразию? Она назвала меня амфибией!

Тиффани хотела было вставить слово, мол: «я не вас имела в виду. Я говорила про другую амфибию», — но вовремя сдержалась. Она уселась на пол, прикрыла Жаба соломой и обратилась к Роланду:

— На какой именно вопрос ты хочешь, чтобы я не отвечала первым?

— Мои люди смогут заставить ее заговорить! — крикнула Герцогиня над плечом Роланда.

— Я и так уже умею это делать, но спасибо за предложение. — Ответила Тиффани. — Я думала, что она явилась проведать коз, но, судя по всему, причина куда более… расплывчатая.

— Она же не может выбраться наружу, не так ли? — поинтересовался Роланд у сержанта.

Сержант четко отдал честь и произнес:

— Никак нет, сир. Ключи от обеих дверей лежат у меня в кармане, сир. — При этом он косо посмотрел на Герцогиню и ее телохранителей, словно говоря: « Некоторымзадают дельные вопросы, и получают на них четкие и короткие ответы. Так то вот!»

Но все впечатление было испорчено фразой Герцогини, которая сказала:

— Он дважды назвал тебя «сир», вместо «милорд», Роланд. Я уже говорила тебе, ты не должен позволять нижним чинам вести себя с тобой так фамильярно.

Тиффани с большим бы удовольствием отвесила Роланду крепкого пинка за то, что тот ничего не ответил. Она знала, что это Брайан научил его ездить верхом и с какой стороны браться за меч, и охотиться. Возможно, было бы лучше научить Роланда манерам.

— Прошу прощения, — резко вмешалась она. — Вы что, собрались держать меня взаперти вечно? Я бы не отказалась от пары запасных носок и платьев, и еще, разумеется, кое-чего негласного, о чем я промолчу.

Возможно именно слово «негласное» смутило юного Барона, но он быстро оправился и заявил:

— Мы, э… должен сказать, что я, э… чувствую, что мы должны содержать тебя под охраной, но в гуманных условиях до конца свадьбы, чтобы ты не смогла устроить беспорядков. Похоже ты в последнее время являешься очагом всяческих неприятностей. Мне очень жаль это говорить.

Тиффани не стала отвечать, поскольку смеяться в ответ на подобное глупое и одновременно серьезное заявление было бы не вежливо.

Он продолжил, сделав попытку улыбнуться:

— О твоем удобстве позаботятся, и если пожелаешь, мы, разумеется, удалим отсюда коз.

— Если вам не жалко, я бы пожелала, чтобы их оставили здесь, — ответила Тиффани. — Мне они начинают нравиться. Однако, можно задать вопрос?

— Да, разумеется.

— Дело же не в прялках, верно? — спросила Тиффани. Был только один выход из этого глупого препирательства с ними.

— Что? — удивился Роланд.

Герцогиня победоносно рассмеялась:

— О, да! Судя по всему, эта пронырливая и самоуверенная юная мадам только что рассказала нам о своих планах! Роланд, сколько в замке прялок?

Юноша выглядел озадаченным. Он почти всегда так выглядел, когда к нему обращалась его будущая теща.

— Э, право не знаю. Полагаю, что одна есть у домработницы, в высокой башне хранится старая прялка моей матушки… и еще парочка наберется. Моему отцу нравится — нравилось — чтобы руки людей всегда были чем-то заняты. И… нет, право не знаю.

— Я бы приказала обыскать весь замок и уничтожить все прялки до единой! — сказала Герцогиня.

— И еще я бы сказала, что она блефует! Всем известны истории про злых ведьм и прялки? Достаточно единственного прищемленного пальца, и мы все проспим сотню лет!

Летиция, которая все это время стояла затаив дыхание, выдавила из себя:

— Мамочка, ты же знаешь, что никогда не позволяла мне дотрагиваться до прялки.

— И ты, Летиция, никогдадо нее не дотронешься, никогда. Подобные вещи для рабочего класса.

Ты — дама. А прялки для служанок.

Роланд покраснел.

— Моя мать любила прясть, — сказал он с нажимом. — Я любил сидеть рядом с нею в башне, когда она пряла. И ее прялка украшена перламутром. Я никому не позволю притронуться к ней хоть пальцем. — По мнению Тиффани, которая наблюдала за ними сквозь тюремную решетку, на подобное высказывание мог что-то ответить только бессердечный и довольно глупый человек. Однако Герцогиня никогда не обладала здравым смыслом, возможно потому, что он был излишне здравым.

— Я настаиваю…  — начала было она.

— Нет, — ответил Роланд. Это было произнесено негромко, но в этой негромкости довольно громко прозвучало то, что своими обертонами и унтертонами было способно остановить целое стадо мамонтов. Или в нашем случае — Герцогиню. Однако она наградила своего будущего зятя многообещающим взглядом, в котором говорилось о тяжелых для него временах, о которых она еще поразмышляет на досуге.

Из симпатии Тиффани сказала:

— Послушайте, я упомянула прялки всего лишь из сарказма. Подобные вещи давно не происходят. Я даже не уверена, что они когда-либо случались. Ну, сами посудите, чтобы люди проспали сотню лет, а деревья и трава все это время продолжали расти прямо во дворце? Как это могло случиться? Почему же растения не уснули с ними заодно? В противном случае ежевика оказалась бы в чьем-нибудь носу, и уж это точно способно разбудить кого угодно. А как быть со снегом? — Произнеся это, она заметила Летицию, которая едва ли не проорала мысленно довольно занятную задумку, о которой Тиффани решила поразмышлять позднее.

— Так-так. Как я вижу, куда бы не ступала ведьма, она повсюду способна вызвать смятение, – заявила Герцогиня, — поэтому ты останешься здесь, и с тобой будут обращаться куда вежливее, чем ты того заслуживаешь, пока мы не решим иначе.

— А как ты объяснишь это моему отцу, Роланд? — приторным тоном спросила Тиффани.

От этих слов он стал похож на пришибленного, и вскоре может стать на самом деле, если слух дойдет до мистера Болита. Роланду придется окружить себя серьезной стражей на случай, если мистер Болит узнает, что его младшая дочурка сидит взаперти вместе с козами.

— Тогда я тебе подскажу, что ему сказать, — ответила Тиффани. — Почему бы не сказать, что я задержалась в замке по важному поручению? Уверена, что сержанту можно будет доверить передать это послание моему отцу, не огорчая его? — Она постаралась придать этой фразе максимально вопросительный тон, и Роланд кивнул в ответ, однако Герцогиня так просто не сдалась.

— Твой отец всего лишь владелец недвижимости во владениях Барона, и будет делать то, что он велит!

Теперь пришел черед Роланда постараться не сорваться. Когда мистер Болит работал на старого Барона, они, как и все приличные люди во всем мире, пришли к такому соглашению: мистер Болит будет делать то, что велит Барон, если Барон будет велеть ему делать именно то, что хочет сам мистер Болит и что действительно должно быть сделано.

Именно это, как однажды объяснил ей отец, подразумевалось под лояльностью. Это значит, что все добрые люди всех профессий работают лучше, если понимают свои права, обязанности и ежедневно блюдут свою честь. И именно честь люди ценят превыше остальных вещей, потому что если отнять все остальное, вроде пары простыней, горшков, сковород, тарелок и инструментов — это, более или менее, будет все, что у них имеется. О подобным соглашении не нужно никому рассказывать, поскольку разумный человек сам понимает, как это работает, если только ты хороший хозяин. Я буду хорошим и лояльным работником, а ты — лояльным ко мне хозяином, пока этот цикл не разорван, так и будет впредь.

Но вот Роланд собрался разорвать цикл, или позволить это сделать Герцогине вместо него. Его семейство управляло Мелом несколько столетий, и у него имелись подтверждающие это клочки бумаги. Никаких бумаг, подтверждающих, когда первый Болит ступил на земли Мела, не было. Тогда еще не изобрели бумагу.