Леди и авантюрист

Кэтрин хмуро свела брови.

– Это замечательно, но ...

Старуха улыбнулась, и во взгляде ее снова появились озорные огоньки.

– Конечно, если ты согласишься выйти за него замуж и сумеешь убедить признать свой титул и право на собственность. Что ж, тогда ты сможешь стать виконтессой де Венденхайм-Селеста! Ведь такие вещи английские леди считают весьма важными, да?

– Нет, – твердым тоном ответила Кэтрин, – я так не считаю. При всем моем уважении, синьора Кастелли, у меня нет желания выходить замуж за вашего внука. Он мне просто ... он мне не нужен.

Улыбка синьоры стала шире.

– Ах, милочка, лги мне сколько хочешь, дорогая. Но себе не лги никогда. Он тебе нужен. Да какой женщине он может оказаться ненужным, покажи-ка мне ее! Он мужчина крупный, сильный. И потом, он же красив!

– Нет! Ну, не ... не в общепринятом смысле.

Кэтрин почувствовала, как ее лицо вдруг окатило жаром, и поспешила отвести глаза.

Старуха ликующе закудахтала.

– О да, конечно, не в английском стиле! Глаза у него не голубые, и сам он не худосочный. В его жилах течет испанская и тосканская кровь. Ну и нрав, конечно. – Она взяла с блюдца чашку и задумчиво отпила глоток кофе. – Подозреваю, тебя больше всего беспокоит его работа. Он одно время был самым настоящим полицейским, и это в стране, где все убеждены, будто джентльмену не к лицу пачкать свои холеные руки, занимаясь такой работой. А вдруг тебе удастся его убедить, и он бросит свою работу? А, милочка?

Кэтрин покачала головой.

– Только себялюбивая и недальновидная жена будет пытаться сделать из главы семьи нечто пустяковое, – ответила она. – Но второй раз выходить замуж я не собираюсь. И за Макса тоже. Пожалуйста, мэм, давайте больше не будем говорить на эту тему.

Старуха хотела возразить, да, видно, передумала и промолчала. Молча посидела, смотря на весело потрескивающий в камине огонь.

– Какая жалость! – спокойно заметила она и аккуратно поставила кофейную чашку на стол. – Я наверняка не сумею отвлечь его от той битвы, в которой, сражаясь, погиб его отец. И я молюсь за то, чтобы его конец не был таким.

– Но не может ли оказаться так, что он просто не хочет признать, что отец его погиб напрасно? В Англию тоже приходят перемены. Все, кому не лень, только и говорят о реформах. Если он откажется сейчас от своих идеалов справедливости, не будет ли для него опасным сознание того, что все жертвы были напрасны?

Старая леди схватила со стола попавшуюся под руку салфетку и осторожно промокнула ею уголки глаз.

– Ах, милая моя, – шмыгнула она носом, – какая же ты умница! И красавица вдобавок! Я знала, что когда Максимилиану придет пора выбирать, он в выборе не ошибется. Мне так грустно узнать теперь, что все закончилось ничем. Что-то с ним теперь будет, с моим мальчиком? Никому не понять печали, что разрывает сейчас мое сердце!

Кэтрин встала, обошла стол и, подойдя к синьоре, сочувственно положила ладонь ей на плечо.

– Не переживайте так, синьора Кастелли, – проговорила она, ласково ее поглаживая. – Вы сделали мне замечательный комплимент. А ваша забота о внуке вызывает только восхищение. Но вы неправильно поняли. Я не избранница Макса. Мы просто знакомые и не более того.

Уткнувшись лицом в салфетку, старая дама кивнула и свободной рукой махнула в сторону дверей.

– Я, похоже, всего лишь слабоумная старуха, – прошептала она. – Благослови тебя Бог за то, что пришла. Теперь оставь меня, чтобы я могла в одиночестве, вдалеке от чужих глаз, всплакнуть над пустопорожней жизнью моего возлюбленного внука. Ты чудесная девушка. Прости, что побеспокоила тебя. Теперь уходи и живи спокойно своей жизнью. И будь так любезна, по дороге позвони и вызови Марию. Пусть она поднимется сюда.

С легкой грустью в душе Кэтрин взяла свой ридикюль и вытащила перчатки. Старуха явно умела использовать других в собственных целях. Может быть, она действительно немного не в себе, но Кэтрин отчего-то испытывала странную к ней привязанность. Уже подойдя к дверям, она обернулась, но синьора Кастелли продолжала тихонько рыдать в свою салфетку. Кэтрин охватило чувство раскаяния, и она уже готова была вернуться, но вспомнила, что синьора желает побыть наедине.

У двери Кэтрин задержалась и довольно долго жала на кнопку звонка. А потом спустилась по лестнице вниз, вышла на улицу и окунулась в солнечный день, оставив позади себя тепло, полумрак и пряные запахи дома семьи Кастелли. Усевшись в карету, она не смогла удержаться и еще раз взглянула на задернутые тяжелыми гардинами окна, выходившие на площадь. К ее изумлению, в одном из окон бархатная портьера отодвинулась и к окну прислонилось чье-то маленькое личико. Синьора решила понаблюдать за ее отъездом. Со странным чувством потери Кэтрин приказала лакею захлопнуть дверцу кареты.

В личной гостиной синьоры в камине потрескивал и плевался, искрами горевший уголь. Достопочтенная дама, как всегда, восседала с чопорным видом в своем кресле с высокой прямой спинкой, а салфетка уже вернулась на стол, сухая и девственно-чистая, как будто только что доставленная из-под утюга прачки.

– Ну что там, мальчик? – требовательно спросила она у юнца, который с ногами залез на ее любимую бархатную скамеечку для ног и, расплющив нос об оконное стекло, выглядывал на улицу.

– Упаси и помилуй, белая что твое полотно, мэм! – ответил Нейт, всматриваясь на площадь внизу. – Видок так себе, хиловатый, будто вот-вот удавку на шее затянут.

Старуха расплылась в довольной улыбке.

– Она садится в карету?

По булыжной мостовой глуховато зацокали копыта.

– Отчалила, мам, все путем, как и говорили.

С веселым видом мальчуган задернул гардину и спрыгнул со своего временного насеста.

– Замечательно! – возрадовалась синьора и махнула рукой, чтобы Мария садилась. – Что скажешь, дорогая кузина? Не женщина, а писаная красавица!

Мария с готовностью закивала и наклонилась вперед, чтобы налить себе чашку крепкого до густоты кофе.

– И к тому же из деревни, – ненароком заметила она. – Чистая кожа. Костяк крепкий.

– Ха! – хмыкнула синьора. – Хочешь сказать, хороша для породистого приплода?

– Точно так, – согласилась Мария, деликатно поднося чашку к губам и отпивая маленький глоток. – Ну что, удалось вам ее убедить?

– Ха! – еще раз хмыкнула старуха. – Не прошибешь, все равно, что задубелый сапог! – ворчливо призналась она.

– Правда? – с лукавой усмешкой удивилась Мария и потянулась за ножом для масла. – Хотите сказать, что встретили, наконец, достойную соперницу?

Синьора хитро ухмыльнулась.

– Не будь настолько глупа, Мария, чтобы усомниться во мне! Я играла на этой госпоже, как на скрипке, – проговорила она и, внезапно щелкнув пальцами, подозвала к себе мальчугана. – Нейт, ты уже поел?

Мальчишка утер нос рукавом и затряс головой:

– Нет, мэм.

Синьора ткнула рукой в сторону двери.

– Иди вниз и. попроси кухарку, чтоб дала тебе яичницу с сосисками. Скажи ей, что я так распорядилась. А потом отправляйся отсюда на ... – Оборвав себя на полуслове, она посмотрела на Марию и вопросительно подняла брови.

– ... на Мортимер-стрит, – договорила Мария и подцепила из масленки кусок сливочного масла.

– Прекрасно, – кивнула синьора Кастелли. – Мортимер-стрит. Отправляйся туда и хорошенько спрячься. Когда тебе не нужно будет гулять с собакой моего внука, приглядывай за домом леди Кэтрин. Я желаю знать о каждом, Кто будет входить или выходить из ее дверей.

– С передней или с задней? – ухмыльнувшись, уточнил сорванец.

– Браво, Нейт, браво, – улыбнулась синьора, – смотришь далеко вперед. С передней. А если придет Максимилиан, посмотри, как долго он там пробудет, и иди следом за ним. Узнай, куда он пойдет. Каждый день будешь приходить сюда на рассвете и все рассказывать. Всякий раз тебя будут дожидаться горячий завтрак и два шиллинга. Не подведи!

– Чтоб мне лопнуть! – поклялся Нейт. Вид у сорванца был такой, что он за щедрую плату готов сделать что угодно. Синьора подтолкнула его рукой к дверям. Потирая живот в предвкушении, мальчуган выскочил в коридор и скатился по лестнице.