Страница 16 из 25
Медленно отполз обратно и двинулся в обход. Как и положено нормальному герою.
В общем, дальше было без приключений. Почти по птичьему полёту, лишь у железки пришлось притормозить, но и там движения не было ещё, наши держались пока, в ДОТах, да и мост, полагаю, накрылся. Хотя разглядеть не успел. Замедление у взрывателя бомбы на пять, кажется, секунд стояло. Я к тому времени далече уже был…
…ну, не весь штаб, разумеется. И не так чтобы совсем свой. Наших, в смысле, российских офицеров, афроамер тот чмошный двоих всего назвал. Подпола и майора. Ну, ещё полковник. Просто под руку попался. Хотя не думаю чтоб он не при делах был. Наркотрафик, короче. Очень большие деньги. Это помимо ещё и обычной в наших делах подставы. Местных всех, разумеется. Кто там был. В той группе палаток. Ещё америкоса. Белого. Совсем. WASP. [66]То ли наблюдателя, то ли надзирателя с полномочиями главнокомандующего. Ни за что не отвечающего, разумеется. Почти. Туда же, до кучи. И гражданских. Двое. Русскоговорящих. Бабу Серёга на себя взял. Мне сложно было. Тогда ещё. Охранников ещё пару до кучи, ну, и кому-то просто не повезло, наверное. В ту ночь. Они ж не ждали ничего такого. Было легче, чем в горах. Не то попривык уже. Потом расклад слегка подтасовали. Как могли. Чтоб на местных душманов концы свести. Получилось бы, впрочем, едва ли. При внимательном разборе. Полётов. Но тем же утром всех собрали и на Ил-76-е. Загрузили. Через пять часов уже в Чкаловском [67]высаживались. Революцию делать. Она и списала. Всё-всё. Я так думаю, правильно мы тогда с Серёгой. Сделали. Потому всё и сошлось.
Обойдя Чарновчицы – деревня такая, километрах в десяти от Жабинки, точнее, село, потому что с церковью… вернее, костёлом, красивым таким, даже не одним, кажется… там, похоже, тоже немцы обосноваться успели… уже – решаю проверить одно своё предположение. Иду себе по лесу вдоль тропки, медленно-медленно, и смотрю внимательно-превнимательно… Ну точно. Пока обходил Сосновку да Няневичи – делать нам там ну совершенно нечего – обнаружил полосы три, пожалуй, ну, типа контрольно-следовых, только что не вспаханных, а… ну даёт, этот самый Катилюс… Ни за что не заметил бы, если б не знал, что искать. Да и всё ли заметил… Не думаю… Там веточка за веточку зацепилась, здесь лужица со следочком, запоминающимся таким, а тут листик как-то не так… повис. В общем, как ни иди, а кому нужно, непременно засечёт. То-то он этих "бранденбургов" – а там далеко не детки были, чай – так резво скрал… Видно, все три месяца готовился к чему-нибудь эдакому, и людей своих обучал. Пока стояли тут. Гэбню, значицца, кровавую, волков позорных. Костик вспоминает, тот обмолвился как-то, вырос, мол, на заставе. Типа сына полка. Чуть ли не с самим Карацупой [68]служил… Хорошо, что прадедушка Костик не спецназовцем каким-нибудь теперешним был. Чему бы я таких, как Катилюс, интересно, мог научить? Датчики ставить да обходить? Так где я теперь, а где те датчики…
Костик напомнил, тот орлов своих, из охраны аэродромной, отбирал-отбирал, а потом – как сидоровых коз… Всё время. В Белогорске ещё, и добился, чтоб сюда с ним. Тоже отправили. Сержантов, срочников даже. Некоторых. Смотреть все ходили ещё на их тренировки. Летуны с технарями.
К вечеру прошёл через лес и увидел вдали Жабинку. До аэродрома отсюда километров пять всего, но туда выйду под утро. Целее буду. Может быть. Утащив в овражек пару хороших охапок сена, расположился там на ночлег. Дураков нетути – в стогах ночевать. Скольких таких вот любителей походно-полевого комфорта на тёпленьком, значицца, и поотлавливали… А чтоб рассыпавшееся сено просечь могли, рассвести сначала должно. Поворочался минут десять, мечтая насчёт пожрать, да и вырубился. Больно тяжёлый день выдался.
Кстати, а Серёга-то долго ещё на меня посматривал. После той истории. Странно так, что ли. Потом лишь понял. Задним, что называется, числом. Что о таких вот делах лучше чтоб один. Знал. Но ничего. Не то пожалел, не то понравился ему чем, не то просто смысла не стало. Проехали…
Проснулся, как и хотел, где-то за час до рассвета.
День третий
Проснулся, как и хотел, где-то за час до рассвета…
От холода в том числе. В средней полосе всегда так. Июнь. Днём жарища, а ближе к утру колотун. Жрать не хотелось пока. Слегка размявшись, двинулся по знакомым уже хоженым тропкам к аэродрому. Поскольку роса выпала, обильная. Она, кстати, и спасла. А также то, что развиднелось уже. Слегка. Иначе здесь мой путь и закончился бы. А так – заметил таки. Поперёк тропинки наподобие мелких-премелких жемчужинок. Бисеринок. Меня аж как током прошибло. Присмотрелся – и точно. Ниточка. Защитного, надо думать, цвета. В утренних сумерках – непонятного тёмного. Суровая. Растяжечка, однако. Да ещё и поставлена по уму – в консервную банку и на высоте. Видно, не до того было, чтоб снять. Мнда… И с собой ведь не захватишь. Эфку эту. Без чеки. К тому же кто их знает, нынешних. Может, они сообразили уже и вместо замедлителя какую-нибудь хрень вставлять. Во взрыватель. А жаль. Полезная штукенция. Во многих жизненных случаях. И не жизненных. Тоже.
Вышел в районе палаток, внимательно прислушался. Палаток уже не было, и вообще, сплошной разор и запустенье. Полчок, похоже, умотал на восток. Разумно. Зная Шульмейстера, не думаю, чтобы здесь хоть что-то осталось интересного. Для меня. Однако чу! Какой-то шум на самолётных стоянках. Да не просто шум. Будто взрывом, мат-перемат и матюгами погоняется. И голос вроде знакомый. Точно, Петрович.
Не скрываясь уже, подхожу ближе. Там что-то вроде тента соорудили из кусков брезента, под тентом МиГ, рядом с МиГом Петрович и тот самый салага-технарь. Похоже, что-то уронил Петровичу на ногу, и тот теперь ему вполне вежливо и обстоятельно рассказывает, что так делать нехорошо и неправильно. Тихушничать не стал – кто ж его знает, что простой обыкновенный технарь с испугу да с устатку сотворить может. Наоборот, не спеша подошёл, что-то насвистывая. Броня крепка и танки наши быстры. Или – мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Всё время их путаю. Мотив, в смысле. Впрочем, с моим медведем на ухо – без разницы.
Петрович как будто даже не удивился мне. Впрочем, смотрю, он едва на ногах стоит, и явно не от водки. Запашок есть, но так… Фоновый. Под глазами аж круги чёрные.
— Жрать будешь, — пробормотал только под нос. Именно так – без вопроса в голосе. Утвердительно скорее. Молодой тут же метнулся под фюзеляж и выволок свёрточек. Хлеб, тушёнка, нож. Пара луковиц. Фляжка с холодным чаем. Самый очаровательный натюрморт, для тех, кто понимает.
Пока заправлялся, Петрович выложил новости. Вернулся из нашей четвёрки один Фролов. На едва живом биплане. Но сам целый. Доложил, что мосту каюк. Попал таки, значит! А также что Петракова зенитки ухайдокали, в огненный шар, а замполита мессер поджёг. На обратном уже пути. С концами. Но мою героическую посадку успел заметить, чёрт глазастый, а поскольку один МиГ был повреждён при бомбёжке – уже после нашего вылета к мосту пара "сто десятых" подскочила, другой же мною лично, тогда ещё, а перебазироваться в Кобрин надо было спешно, ибо стрельба слышалась уже чуть ли не в Жабинке, да и Катилюс докладывал о мотоциклистах, побитых его орлами. Опять же, и грешники, ко всему, в лице Петровича и молодого, в наличии имелись… Короче говоря, Фролов, Батя и старлей Гудава, комэск-раз, оседлали исправные МиГи, прочие же пайлоты – всё, что оставалось летающего, да и закурлыкали журавушками в сторону Кобрина. Туда же двинулась автоколонна технарей. А эшелон с семьями и большей частью барахла Шульмейстер ещё прошлой ночью умудрился из Жабинки отправить. Может быть даже успешно.
Что же касается Петровича с молодым, то их, во искупление грехов тяжких, оставили с нелетающими МиГами. Чтоб снять консоль и винт с безнадёжно повреждённого и установить на моего крестника. МиГ вообще в этом отношении машина совершенно уникальная. Как по удобству обслуживания, так и по взаимозаменяемости компонентов. Затем они должны были укатить на оставленной полуторке. Если успеют. Петрович-то, он и водить могёт. Неплохо причём. Ближе к вечеру У-2 прилетел, с Фроловым. На пассажирском. Месте. МиГ вроде как подготовили. Для него. Только движок запустил, начал рулёжку – хлоп, амортизационная стойка шасси полетела. Видимо, ещё тогда повреждена была, а тут то ли на кочку попала, то ли просто до первой серьёзной нагрузки жива была. В общем, получили они приказ всё сжечь к такой-то матери. Но сначала починить. Вдруг кто ещё из наших сможет прилететь. Из пилотов. Или я вернусь. Фролов так и сказал – "Этот – мол – вернётся, чует моё сердце". Рост авторитета налицо. Нашего с Костиком, то есть. Пустячок, а приятно.