Страница 54 из 67
Так с помощью магии Кохуру получил то, что хотел. Женщина, которую он убил, была его невеста Титиа-и-те-Ранги.
Маури, чудодейственный камень
В лесах Пукекохе водилось так много голубей, птиц туи и зеленых попугаев, что местные племена могли не бояться голода. Они хранили свой маури (Маури — чудодейственный камень, которому маори приписывали плодородие земли или изобилие птиц в лесу и потому прятали его в строго охраняемых тайниках.) на склоне холма в тайнике, о котором знало всего несколько человек. Но слава об их маури дошла до Уреверы. Молодой рангатира из Тухое объявил, что готов украсть маури и принести своим соплеменникам. Это было немыслимое дело, потому что вряд ли кто-нибудь согласился бы показать ему тайник, куда почти никому не было доступа.
— Наберитесь терпения, — сказал рангатира своим соплеменникам. — Я все обдумал, но мне нужно много времени.
Рангатира взял самую лучшую одежду, сокровища, которые хранились у него в семье, и ушел из дома. Он шел много дней и ночей, но в конце концов пришел в округ Пукекохе. Водной из самых больших каинг к нему отнеслись особенно благосклонно, потому что красивая одежда и сокровища, которые он нес с собой, привлекли внимание девушки знатного рода, Рангатира всячески выказывал ей свое расположение, добился ее согласия выйти за него замуж, и соплеменники жены предложили ему остаться в каинге. Рангатира принимал участие во всех работах и, когда настало время охоты на птиц, отправился в лес вместе с другими молодыми мужчинами. В лесу рангатира не переставал удивляться и радоваться: так много было птиц, так легко их было убивать, такие они были жирные и мясистые! Он выражал вслух свое восхищение, и охотники признались, что обязаны этим изобилием своему маури. А один из хранителей камня расхвастался и сказал, что если взобраться на некий холм и вытянуть руки с растопыренными пальцами, то дикие голуби кереру сами подлетят к охотнику и сунут головы между пальцев.
В ответ вождь из Тухое вежливо дал понять своему новому другу, что не поверит его словам, пока сам не увидит, как ловят птиц таким способом. Друг рассердился. Через несколько дней он подошел к рангатире и сказал:
— Если ты мне не веришь, пойдем со мной. Конечно, тебе трудно поверить, потому что ты здесь чужой, ты пришел из Уреверы, где о такой охоте и подумать нельзя. Хочешь пойдем вместе на этот холм, прямо сейчас?
Рангатира согласился, и мужчины пошли в лес. Они поднимались вверх по холму, а птицы прыгали с ветки на ветку на каждом дереве. В подходящем месте друг рангатиры остановился и протянул руки. Все произошло так, как он сказал: кереру подлетели, просунули головы между пальцами, и он сжал их шеи — птицы оказались в силке.
— Теперь веришь? — спросил он с торжествующей улыбкой.
— Верю, потому что сам видел. Твои руки, наверное, обладают чудодейственной силой. Это произошло благодаря твоей мане. Должно быть, в этом все дело, может быть, здесь, в лесу, вовсе нет никакого маури.
Слова рангатиры напугали его друга.
— Что ты, моя мана здесь ни при чем. В Пукекохе столько птиц только благодаря маури.
— Я тебе не верю.
— Ну хорошо. Если ты поклянешься никому ничего не говорить, я покажу тебе маури. Его не так легко найти, но он спрятан недалеко отсюда.
Молодой рангатира обещал сохранить тайну, и друг показал ему красное дерево — рата. В углублении между корнями дерева лежал камень. Рангатира смотрел на него и думал, сколько же он весит. Камень казался не очень легким, но, пожалуй, его можно было унести одной рукой. Рангатира никому не сказал, что видел маури, и продолжал жить в деревне. Месяц проходил за месяцем, пришла пора вновь наполнять амбары. Рангатира почти не принимал участия в охоте на птиц, он предпочитал ловить угрей и часто проводил на реке всю ночь. Он нарочно возвращался домой только поздно утром, чтобы люди в деревне привыкли к его ночным отлучкам.
Однажды вечером он взял свои нефритовые украшения, спрятал их вместе с сушеной кумарой в кармане на поясе и ушел, сказав, что идет ловить угрей. Рангатира направился прямо к дереву рата, поднял священный камень, положил в корзину, в которой обычно носил угрей, и отправился в далекий путь домой.
На заре охотники взяли копья и вышли из каинги, но, когда они вступили в лес, их поразила тишина. Ни одна ветка не дрожала на деревьях, ни одна птица не подавала голоса. В какую бы сторону они ни пошли, всюду встречала их та же загадочная тишина. С гнетущим чувством надвигающейся беды они подошли к заветному дереву и увидели, что маури исчез. Охотники вернулись в деревню. Они собрали всех мужчин и обнаружили, что рангатира из Тухое тоже исчез. Отряды мужчин обошли все места, где он обычно ловил угрей, но не нашли его. И тогда они догадались, что рангатира — хитрый вор, они поняли, что это он лишил их чудодейственного камня.
Два отряда — два тауа скоро напали на его след: один поплыл в лодке вверх по Уаикато, другой пошел по берегу. Правда, это был старый след. Рангатира проплыл вверх по Уаикато до Таупири. Там он бросил лодку и пошел пешком. Он пересек болота и вышел к хребту Маунгатаутари, но камень становился все тяжелее, и рангатира замедлил шаг. Дорога шла вверх, рангатира остановился и оглянулся назад. Преследователи будто знали, по какой дороге он пойдет: рангатира видел, что они нагоняют его.
Он поднял камень и побежал к Роторуа, но теперь до него уже доносились крики воинов, и вскоре они приблизились настолько, что он слышал хруст веток и топот ног. Перед ним лежало озеро. Рангатира понял, что не сумеет ускользнуть от врагов и принести камень своим соплеменникам. И тогда он решил, что маури, который он добыл с таким трудом, будет принадлежать ему одному и никому больше. Он обхватил камень обеими руками, бросился с обрыва в воду и в то же мгновение пошел ко дну.
С тех пор никто больше не видел ни рангатиру из Уреверы, ни маури из Пукекохе. Отряд преследователей печально вернулся в родные места, где почти не осталось птиц. Чудодейственный камень исчез, и эта утрата была невосполнима. С тех пор прекратилась охота на птиц с копьями и в Пукекохе люди уже не могли жить так счастливо, как прежде. Но говорят, что благодаря маури, излучающему свою благодатную силу сквозь воду озера, в лесах вокруг Роторуа, доходящих до Уреверы, птиц стало гораздо больше.
Фаиапу и Поутини
Хине-ту-а-хоанга, хранительница песчаника Фаиапу, завидовала Нгауе, хранителю драгоценного нефрита Поутини. Хине не могла не мучиться от зависти и ревности, пока Нгауе жил рядом с ней и владел сверкающим куском нефрита. Она наговаривала на него, распускала про него сплетни, и друзья начали коситься на Нгауе. Его жизнь стала невыносимой, и в конце концов Нгауе решил, что единственное спасение для него — это покинуть свой дом на Гаваики.
Нгауе сложил в лодку все, что нужно для долгого плавания, взял с собой Поутини и отправился в путь, сам не зная, куда плывет. Он был готов уплыть куда угодно, лишь бы избавиться от преследований Хине. Как только Нгауе отплыл от берега, взбалмошная Хине затосковала: она не могла смириться с тем, что никогда больше не увидит Поутини. Фаиапу и Поутини постоянно враждовали, но не могли жить друг без друга, потому что Фаиапу, песчаник, — это точильный камень, на котором точат наконечники из нефрита, Поутини.
Хине поспешно спустила лодку на воду и поплыла за своим врагом, чей парус она видела на горизонте. День за днем плыла Хине, пока Нгауе не высадился на острове Тухуа. Хине тоже высадилась на острове, но вскоре снова убедилась, что не может долго выносить присутствие Нгауе, а Фаиапу и Поутини не в состоянии мирно ужиться друг с другом. Нгауе взял Поутини и вновь поставил парус, а неугомонная Хине-ту-а-хоанга, коварная и завистливая Хине, продолжала преследовать его, пока он не приплыл к берегам Ао-Теа-Роа, земли, которую ни он, ни она никогда прежде не видели.
Перед ними лежала страна снежных гор, окутанных облаками, страна зеленых лесов, полных звонкоголосых птиц, и Нгауе решил, что здесь он сможет без помехи радоваться своему сокровищу, Поутини. Нгауе хотел положить конец распре между камнями и плыл, не останавливаясь, вдоль берега Ао-Теа-Роа. Наконец он подплыл к устью реки Арахуры и спрятал навеки свой бесценный нефрит. Нгауе опустил камень в торопливо бегущую реку, над которой шептались деревья, и холодная вспененная вода сомкнулась над ним.