Два маленьких обмана

Он завидовал таланту Вивианы, это было правдой. Завидовал вниманию, которое привлекал ее талант, и даже двусмысленным взглядам и предложениям, которые она получала. Он любил ее. У него было лишь одно желание – защитить ее. И полностью владеть ею. Теперь ему было почти стыдно в этом признаться, но поначалу он боялся знакомства с Вивиа-ной и был до смешного не уверен в себе.

Он так жалел, что не был немного старше, немного опытнее, когда встретил ее. Он также хотел бы, чтобы она не была намного старше его. О, теперь, вероятно, это не имело значения: несколько лет, не более того. Но тогда это казалось непреодолимым. У Куина создавалось ощущение, будто Вивиана уже познала все тайны жизни и со скрытой насмешкой наблюдала, как он пытается преодолеть трудности становления мужчиной.

Джианпьеро Бергонци, как казалось, был полностью уверен в себе как в мужчине. И он тоже хотел Вивиану, хотел настолько сильно, что готов был сделать из нее честную женщину. Возможно, у Бергонци просто хватило силы воли сделать то, что следовало сделать Куину. Возможно, Куину следовало жениться на Вивиане. Возможно, Вивиана со временем полюбила бы его. И возможно, он смог бы стать отцом ее детей.

У Вивианы было трое детей. Не только та хорошенькая девочка, которую Куин видел в театре, но еще одна дочь и сын. И их отцом был другой человек.

Другой мужчина сделал то, на что у него, Куина, не хватило духа. Другой мужчина наслаждался красотой и радостями жизни с Вивианой каждый день, всю свою жизнь. Потому что Куин дал ему этот шанс. В этом заключалась ужасная правда.

Мучительное чувство потери тогда почти поглотило его. Бездонная пустота наполняла эти десять лет без Вивианы. И на этот раз не хватило бы всех шлюх христианского мира или всех девственниц Шотландии, чтобы заставить Куина забыть эту правду. Он сильно зажмурился и приказал себе проглотить слезы.

Глава 8,

в которой леди Шарлотта проявляет удивительную забывчивость

Декабрь опустился на Бакингемшир, как серое шерстяное покрывало. Каждый день становился короче предыдущего. Два дня шел дождь и было ветрено. В Хилл-Корте Вивиану не покидало чувство беспокойства, которого, казалось, никто с ней не разделял. Дети, легко привыкнув к новому распорядку дня, с удовольствием учились и играли с детьми леди Элис, которых гувернантка приводила почти каждый день.

Лорд Чесли был внимателен к своим гостям, но предпочитал проводить время с джентльменами в музыкальной комнате, наблюдая за «чудом творчества», как он это называл. Вивиана каждое утро около часа проводила с миссис Дуглас, занимаясь домашними делами, – обязанность, которую Чесли весьма мило возложил на нее. Остальное время она посвящала своей арфе или скрипке.

Однако в эти дни даже музыка уже не приносила успокоения, как это бывало в ее самые мрачные и одинокие дни в Венеции. Теперь, когда музыка не трогала ее, Вивиана просто уходила из дома на прогулку или отправлялась верхом, если не было дождя, а иногда даже плохая погода не останавливала ее. Изредка кто-нибудь сопровождал ее. Холодный воздух Англии, как заметила Вивиана, имел свои преимущества.

В один из таких дней она остановилась у музыкальной комнаты, где находились джентльмены. «Но вот же она! – услышала Вивиана восклицание Чесли. – Какая удача!»

Отец, сидевший у фортепиано на вращающемся стуле, повернулся к двери.

– Vieni qui, Виви, – обрадовался он, приглашая дочь войти. – Садись, садись!

– Sicuro, papa.

Вивиана вошла, держа в руках накидку и перчатки, и села на предложенный ей стул.

Лорд Диглби поднялся и возбужденно проговорил, протягивая Вивиане лист с небрежно написанными нотами:

– Взгляните, графиня, это последняя ария Марии, когда она узнает, что Орландо изменяет ей с горничной. Что вы об этом думаете?

Вивиана, немного волнуясь, пробежала глазами ноты, мысленно озвучив их. Либретто она уже видела, но музыка была ей незнакома.

– Вот ее начало, – сказал Диглби, резко ударяя пальцами по клавишам. Но вскоре пассаж зазвучал мрачно и тоскливо, и Вивиана поняла, что это сделано, чтобы подчеркнуть красоту стихов. Отец не сводил глаз с пальцев Диглби, бегающих по клавишам. Музыка была ему ближе, чем даже Вивиана.

Музыка умолкла.

– Прекрасно, лорд Диглби. Производит впечатление, – сказала Вивиана, возвращая ноты.

Диглби улыбнулся несколько натянутой улыбкой:

– Как вы добры, графиня. Мы с вашим отцом это написали вместе. Но вы можете это спеть и высказать нам ваши предложения.

– Мои предложения?

– Вот, например, – быстро по-итальянски заговорил отец Вивианы, указывая на особый пассаж. – По-моему, это звучит слишком траурно, когда надо возвышенно. Чтобы проверить это, я должен услышать, как ты это споешь.

Вивиана встала:

– О, вы совершенно не нуждаетесь в моей помощи. Все и так само совершенство.

Отец указал на ноты:

– Dio mio, Vivie! Пой! Пой!

– О, попробуй, дружочек, – присоединился к просьбе лорд Чесли. – Должен признаться, что очень хочу услышать это впервые в исполнении мастера.

– Va bene, – согласилась Вивиана.

Больше ей ничего не оставалось делать. Она знала, что в конце концов так и случится. Колени у нее чуть заметно дрожали, но она встала и взяла в руки ноты. Диглби улыбнулся и снова заиграл вступление. Вивиана набрала воздуха в легкие и запела.

Слова в начале арии были достаточно простыми. Преданная неверным возлюбленным, Мария собирается отомстить ему, об этом говорили и слова, и музыка. Вивиана пыталась добросовестно исполнить этот отрывок, но несколько раз сбивалась. Ей приходилось обращаться к джентльменам за указаниями. Один раз отец остановил ее, выхватил листок с нотами и что-то слегка изменил. Затем вернул ноты.

– Продолжай, сага mia.

Вивиана по-прежнему сбивалась. Конечно, никто и не ожидал, чтобы она с первого раза по наброскам нот спела бы арию безукоризненно. Музыка еще не оформилась, джентльмены сами еще не были уверены, какого звучания хотели добиться.

Очевидно, Вивиана спела не так уж плохо. Когда она закончила, лорд Чесли встал и восторженно зааплодировал:

– Браво, браво, моя девочка! У тебя, как и раньше, божественный голос.

Вивиана же в этом далеко не была уверена. Она взглянула на отца, чтобы проверить его впечатление. Но они с лордом Диглби уже отвернулись к фортепиано и принялись спорить об изменениях, которые необходимо внести в партитуру.

Когда Вивиана проходила мимо Чесли, он остановил ее, взяв за руку:

– Ты что-то бледна, моя дорогая.

– Я вполне здорова, спасибо, Чесли, – поблагодарила Вивиана.

– Ты скучаешь. – Граф озабоченно нахмурился. – Эта проклятая погода держит тебя взаперти. Ты привыкла жить в роскоши и чтобы пара или тройка красивых мужчин преклонялись пред тобою на каждом шагу.

– Не в этом дело, – прошептала Вивиана.

– Дело всегда в этом, – засмеялся Чесли, – когда я вижу тебя. Так что нам делать с этой деревенской скукой? Знаю! Мы устроим званый обед!

Вивиана выдавила из себя улыбку:

– Это было бы хорошо.

Еще раз стиснув ей руку, Чесли отпустил ее и снова переключил свое внимание на музыку. В коридоре Вивиана накинула на плечи накидку, натянула на руки перчатки и спаслась бегством туда, где ее ждал холодный зимний день.

Она решила пойти в деревню. Там она видела мастерскую портнихи, а ей было нужно несколько теплых практичных вещей, чтобы пережить английскую зиму. Вполне вероятно, что ни Куин, ни его мать не посещают деревенские лавочки слишком часто.

Ей предстояло пройти меньше мили, и Вивиана никого не встретила, пока не дошла до окраины деревни. Однако ее путешествие оборвалось, как только она миновала массивные ворота Арлингтон-Парка. У сторожки стояла коляска с лакеем. Из парадной двери дома выходил красивый молодой человек с коричневой кожаной сумкой в руках. На пороге, опираясь на палку с бронзовым набалдашником, стояла леди Шарлотта и провожала его недружелюбным взглядом, словно хотела убедиться, что джентльмен действительно уезжает.