Два маленьких обмана

Куин стоял у окна, и по-зимнему холодный воздух обвевал его лицо. Он глубоко вдохнул, набрав полные легкие свежего воздуха, надеясь, что он прояснит его голову. Но это была глупая затея. Куин это понимал. Он почти надеялся, что Вивиана не придет.

Но она придет. Не потому, что испугалась его, а потому, что была горда и упряма и иногда даже глупа. И она появится, предполагал Куин, со стороны леса. Кто-нибудь, наверное, покажет ей короткую дорогу. В этот час в лесу мрачно, но пройти можно. Тропа очень заметна. Идти надо меньше получаса. Но Чесли держал хорошую конюшню. Может быть, Вивиана приедет верхом. А она умеет ездить на лошади?

Как странно, Куин этого не знал. Было время, когда он думал, что знает о Вивиане все. Но он был молод, самоуверен и наивен. Он не знал о Вивиане ничего, кроме ее тела и вкуса ее поцелуя.

И тут он увидел ее. Куин догадался, что она привязала лошадь за деревьями. Вивиана шла по траве, держа в затянутой в перчатку руке хлыст. Ее широкополая, почти мужская шляпа была слегка сдвинута набок. Вивиана всегда надевала ее так. Амазонка тоже отличалась почти мужской простотой; юбка и жакет, плотно облегающий фигуру, и никаких пышных почти смешных рукавов, которые были в моде среди английских леди. Она не считала нужным приподнимать юбки, и они волочились по сухой колючей траве.

Вивиана не постучала, а просто открыла дверь и шагнула в комнату.

– Buon giorno, Куинтин, – сказала она своим звучным гортанным голосом. – Я пришла. Что тебе от меня нужно?

Внезапно Куина охватил гнев, вызванный ее смуглой красотой и надменным презрением.

– Я хочу знать правду, Вивиана, – холодно ответил он. – Я хочу знать, почему ты здесь.

Вивиана подняла тонкую черную бровь и посмотрела на Куина как на слабоумного.

– Я здесь потому, что ты приказал мне прийти. Я в Англии, потому что этого желает лорд Чесли. И я в этой деревне, потому что понятия не имела, что твое имение рядом. Хочешь верь, хочешь не верь.

– Почему? – настойчиво повторил Куин. – Что нужно Чесли?

Вивиана поджала губы.

– Не думаю, Куинтин, что стоит говорить с тобой об этом. Но ради наших прежних отношений я скажу, что Чесли заказал оперу, грандиозную оперу бельканто, и попросил моего отца помочь.

– Ах да! Великий композитор Умберто Алессандри и его распутная дочь. У тебя хватило наглости вернуться в Англию, Вивиана.

Вивиана размахнулась и ударила Куина по щеке, но он даже не поморщился.

– Скажи мне, Вивиана, а твой любимый папа знает о нас? Знает, кем ты была для меня?

Лицо Вивианы исказилось от гнева.

– Bastardo! Мой папа знает то, что ему нужно знать. И если ты, Куинтин, осмелишься сказать ему хоть слово, Богом клянусь, я убью тебя вот этими руками!

Вивиана повернулась и распахнула балконную дверь, как будто собираясь уйти.

Куин схватил ее и подтащил к столу.

– Ты все еще не объяснила, почему ты здесь, Вивиана! – прорычал он. – Ты певица, моя дорогая, а не композитор. Ты считаешь меня слишком глупым, чтобы понимать разницу.

– Я приехала сюда, потому что нужна моему отцу, – ответила Вивиана. – Твой дядя попросил нас об услуге, и мы рады услужить ему. Видит Бог, я у него в долгу.

Куин грубо схватил ее за руки и посмотрел ей в глаза:

– А моя помолвка не имеет к этому отношения? Скажи мне правду, Вивиана! Я имею право это знать.

Вивиана ответила ему презрительным взглядом:

– Per amore di Dio, Куинтин, откуда я могла знать об этой помолвке? Какое значение она может иметь для меня? Боюсь, ты слишком высокого о себе мнения, если думаешь, что я за эти долгие годы хотя бы на минуту вспоминала о тебе.

Насмешку, звучавшую в голосе Вивианы, Куин уже не мог вынести. Он почувствовал, как внутри его, словно бочонок с порохом, взорвались и вырвались на свободу прежние чувства. Он впился губами в губы Вивианы. Она попыталась оттолкнуть его, но Куин с силой прижал ее к себе. Он вдыхал ее аромат, экзотический и такой знакомый.

Вивиана дернулась, пытаясь ударить Куина ногой, но он навалился на нее, наклоняя к столу, и схватил за запястья. Казалось, безумие овладело Куином, он целовал с такой страстью, что Вивиане стало немного страшно.

Она задрожала, и Куину на мгновение показалось, что она не сопротивляется. Он языком раскрыл ее губы и почувствовал, как его тело пронзает желание, от которого перехватывало дыхание и вскипала кровь. Он словно тонул в ней. Сходил с ума. Все чувства, слишком долго дремавшие в нем, пробудились. Но Вивиана напряглась и укусила Куина за губу. Боль заставила его опомниться.

Последним отчаянным движением Вивиана оттолкнула от себя Куина и зло прошипела:

– Fa schifo! Sporco! Отпусти меня, грязная английская свинья!

Тихо выругавшись, он выпрямился, и тут Вивиана отвела в сторону руку и с силой ударила его хлыстом по лицу.

Неожиданно что-то тяжелое со страшным стуком упало на пол. Раздался короткий пронзительный вопль. Куин повернулся и увидел лежащую на пороге с закатившимися глазами тетю Шарлотту. В коридоре, зажав рукой рот, стояла Эсме. Позади нее – две служанки с вытаращенными от удивления и испуга глазами.

Вивиана оттолкнула Куина и, путаясь в юбке, спотыкаясь о ковер, бросилась к Шарлотте. Эсме с побледневшим лицом опустилась на колени.

Куин хотел подойти к ним, но Вивиана закричала:

– Куин, ты глупец! Basta! Basta! Ты убил свою тетю! Эсме прижала пальцы к шее старой дамы.

– Пульс неровный, – констатировала она. – Но она жива.

Куин застыл в ужасе. Господи, что он натворил?! Эсме оглянулась на остолбеневших служанок:

– Закройте дверь! Уинвуд, пошлите кого-нибудь за доктором. Ради Бога, побыстрее!

Куин бросился к двери, но тут тетя Шарлотта издала жалобный стон.

– Нет... не надо доктора, – с трудом проговорила она.

– О, бедняжка! – прошептала Вивиана, поглаживая старую леди по лицу. – О, поп ci credo!

Куин растолкал служанок и бегом бросился в главный холл. Боже милосердный! Его жизнь кончена. Вероятно, слуги все видели. Эсме возненавидит его. Вивиана уже ненавидит. А теперь он убил тетю Шарлотту.

Следующие полчаса Куин прожил в страшном смятении, расхаживая взад и вперед по личной гостиной своей матери в ожидании самого худшего. Лакеи перенесли его тетушку в апартаменты матери, находившиеся поблизости, и здесь медленно один за другим собирались члены семьи, тихо и тревожно переговариваясь между собой. Казалось, дыхание смерти было все ощутимее, и Куин во всем винил себя.

Но тетя Шарлотта оказалась крепкой старушкой.

– Ничего не сломано, – объявил доктор Гулд, выходя наконец из спальни. – Но пульс по-прежнему неустойчивый. Я бы рекомендовал больной провести день в постели и принимать сердечную настойку. Завтра, я надеюсь, она окончательно придет в себя.

– О, слава Богу! – воскликнула мать Куина, прижимая к груди скомканный платок. – О, я боялась самого худшего!

Почтенные тетушки и дядюшки Куина углубились в обсуждение многочисленных недомоганий Шарлотты, включая преследовавшую ее всю жизнь слабость – она падала в обморок при виде даже капли крови, – а тут была кровь, мгновенно самым отвратительным образом выступившая от удара хлыста Вивианы. Куин потрогал рану на своей щеке и вдруг увидел свою сестру Элис. Она, мрачно хмурясь, смотрела на него из угла комнаты и нервно комкала в руках носовой платок.

– Помнишь, Хелен, как Шарлотта упала в обморок и вывалилась из коляски, когда мы переехали белку? – продолжал болтать один из дядюшек.

– О Господи, конечно! – ответила тетя Хелен. – Ей тогда наложили шесть швов!

Тут Эсме кашлянула, привлекая к себе внимание.

– Это тоже несчастный случай, – четко произнесла она. – В самом деле, Уинвуд, нельзя так подкрадываться к людям. Графиня инстинктивно резко повернулась, как бы это на ее месте сделал любой.

В комнате наступила мертвая тишина. Мать Куина, не отнимая платка ото рта, как-то странно посмотрела на Эсме.

– Да, ужасный несчастный случай! – наконец повторила она. – Нам повезло, что тетя Шарлотта не сломала бедро, Куин. Следующий раз будь осторожнее!