Опасное семейство

Турецкий подумал, что, если судить по взгляду губернатора, Щукин, вероятно, уже сообщил ему, как они и условились с Меркуловым, что народ в следственной бригаде будет достойный. И своими действиями москвичи постараются — по прямому указанию президента — не вызвать негативной реакции у местного населения, а, напротив, сделать все, чтобы люди успокоились. К тому же серьезные расследования, как известно, длятся иногда даже не месяцами, а годами. Это только постороннему кажется, что все лежит на поверхности, на самом же деле каждое показание, каждое признание, каждый факт и необходимость любого следственного действия должны быть не просто доказаны, но и тщательно задокументированы. Только тогда доказательства приобретают законную силу для суда. А если относиться к делу поверхностно, то свидетели и обвиняемые в судебном заседании попросту откажутся от своих показаний, объявив о том, что они добыты с нарушением уголовно-процессуальных норм. Какой же опытный следователь или оперативный работник станет заниматься грубой подтасовкой фактов?

Короче говоря, если Щукин — а он, похоже, понимающий мужик — последовал Костиному совету и уже поговорил на эту тему с Шестеревым, какой-то лимит времени у Турецкого и его группы имеется. Хотя не исключено, что молодой зятек, с которым Александр Борисович и Вячеслав Иванович договорились с самого начала не иметь точек соприкосновения, отправит за группой и в первую очередь за ее руководителями своих соглядатаев. А об этом лучше узнать сразу. Все равно ведь прицепит «хвост», но ему надо показать, что его никто не боится. Что и было сделано.

Прилетевшие гости и хозяева расселись по машинам. Турецкому и Грязнову губернатор предложил место в своем автомобиле. Но Вячеслав Иванович сказал, что поедет с Шиловым, им есть о чем поговорить по дороге в город. Таким образом, переднее место охранника в губернаторском «мерседесе», который и встречал москвичей у трапа, занял зять, Юрий Петрович Киреев. Причем занял, не спрашивая согласия хозяина автомобиля. Видимо, нравы в губернаторском доме были простыми и ненавязчивыми.

Во время поездки речь у Турецкого с Шестеревым шла лишь об одной проблеме — о новой инициативе президента по поводу назначения им губернаторов. Рассматривались разные варианты — с законодательными собраниями, с инициативами выборных групп и прочие, но Александр Борисович занимал твердую позицию: президентское предложение — дело верное и перспективное. Собственно же о деле, ради которого приехали сюда «генералы» из Москвы, речи не было. И Турецкий тем самым лишний раз утвердился в мысли, что губернатор, лично убедившись в обещанной Щукиным «лояльности» москвичей, действительно успокоился.

Киреев в разговоре не участвовал — то ли не хотел, то ли замышлял какую-нибудь пакость.

А вот в машине Шилова разговор шел о местных делах. Грязнов, не раз бывавший в крае и по служебной надобности, и на отдыхе, естественно, знал и помнил многих. Он интересовался, кто вышел на пенсию, а кто, наоборот, оказался при новой должности. Между прочим, поинтересовался Владиком Старковым, который в бытность Грязнова еще в МУРе бегал в замах начальника городского угрозыска. Оказалось, что сегодня Владилен Егорович занимает пост начальника отдела краевого уголовного розыска. Жив, здоров, уже внуки у него подрастают.

Вячеслав Иванович тут же, естественно, предложил организовать в один из вечеров дружескую встречу, посидеть, старое вспомнить. Шилов, разумеется, не возражал и поддержал идею.

Он тоже видел, что Грязнов, о котором он был только наслышан, но лично незнаком, отягощать себя работой, похоже, не собирается. И это очень хорошо, о чем можно будет и доложить Георгию Владимировичу, все-таки озабоченному появлением в городе команды, возглавляемой весьма опытными сыщиком и следователем-важняком, на боевом счету которых немало раскрытых громких дел.

Что же касается встречи и разговора в аэропорту — Шилов мысленно возвращался к той теме, но во время его назначения в министерстве было столько народа, разве всех упомнишь? Кажется, он все-таки видел там, в здании на Житной, колоритную фигуру лысеющего, рыжеволосого когда-то генерала. А тот, получается, его, Федора, запомнил. Это льстило, между прочим. И про Трегубова, которого Грязнов называл просто Толей, тоже говорил теплые слова, как же не поверить, если, несмотря на законные опасения, все же очень этого хотелось? То-то и оно…

Хозяева предоставили гостям возможность разместиться в просторных люксовых номерах шикарного отеля «Кубань». Возможно, учли необходимость постоянно встречаться со свидетелями, беседовать с ними, опрашивать, отдыхать по вечерам, после напряженного трудового дня. А как же это делать в обычном гостиничном номере? Гости не сильно возражали, хотя Сане со Славкой вполне хватило бы и одного такого номера на двоих. Но если хозяева настаивают?..

Другое смущало и Грязнова, и Турецкого. Лишних помещений было столько, что невольно напрашивалась мысль: здесь так много укромных уголков для размещения подсматривающей и подслушивающей аппаратуры, что никакими проверками от нее не избавиться.

Вячеслав Иванович, как человек «простой», не терпящий всяческих экивоков и любящий резать правду-матку, так и заявил Турецкому, с которым они в присутствии сопровождавшего их генерала Шилова осматривали номера:

— Сань, ты «акулу» нашу не забыл?

— В чемодане, — беспечно заявил Турецкий.

Вопрос одного и ответ другого откровенно смутили Шилова. Да неужели москвичи подозревают, что кто-то осмелится установить здесь следящую технику?!

— Федя! — по-приятельски подмигнул генералу Вячеслав. — И ты, и я, и он тоже, — Грязнов ткнул пальцем в Турецкого, — не первый день живем на этом свете. И отлично знаем, как это делается. Поэтому ты не огорчайся, но проверочку мы все-таки учиним. Это, по правде говоря, чтобы и у тебя потом голова не болела. Ну и у нас с Саней. Ты представляешь, какой скандал вспыхнет, если мы обнаружим что-нибудь незаконное? И потом, я ж не тебя подозреваю. Может, «соседи» стараются, путаются под ногами в ожидании «горяченького» — по старой привычке. Может, еще кто… из лиц заинтересованных, верно? Разве нет таких? Да ни за что не поверю.

Шилов как-то неопределенно пожал плечами.

— Ну вот, видишь? Поэтому мой тебе дружеский совет: скажи своим технарям, чтоб они основательно прошерстили оба помещения. А если чего вдруг найдут, пусть уберут на хрен. Молча. И даже могут нам об этом не сообщать. Мы пока сейчас обедать пойдем, ага? А то у меня к самолетам эта… идио… Как, Саня?

— Идиосинкразия, хочешь сказать? — шутливо осведомился Турецкий.

— Вот-вот, она самая, зараза. Пока не поем, человеком себя не чувствую. Федя, у вас тут как кор-мят-то?

— Нормально, — озабоченно ответил Шилов. Было видно, что мысли его сейчас двигались в другом направлении.

— Ну, так пойдем? Или ты нас догонишь? — с пониманием предложил Грязнов, незаметно подмигнув Турецкому, который снова старательно сохранял озабоченное выражение на лице, присущее старшему помощнику генерального прокурора.

— Я догоню вас. Вы заказывайте, я особо есть не хочу, плотно завтракал. Но от чашки кофе, пожалуй…

— И от скромной рюмочки коньяку… — добавил Грязнов, двумя пальцами показывая дозу.

— Не откажусь, — хмыкнув, договорил Шилов.

— Ну, так мы пошли, — сказал Грязнов, дружески подталкивая Турецкого в спину.

— Озаботили? — насмешливо спросил Александр Борисович, когда они вышли из лифта на нижнем этаже, где располагался ресторан.

— Еще как, — кивнул Грязнов. — Пусть поработают, а мы потом проверим. Я взял все, что нужно. Остальное Яковлев привезет с собой. Так, Саня, ты давай заказывай себе что хочешь, а мне — рыбку, хочу осетринки на вертеле. Здесь ее когда-то так вкусно готовили! Язык проглотишь! А я пока сделаю один важный звоночек, не возражаешь?

— Куда, если не секрет?

— А ты скоро и сам узнаешь.

3