...Имеются человеческие жертвы

—  Знаешь, паря, — сказал Денис, — я ведь сибиряк. У нас, если ребята на двор кличут, стало быть, на кулаки. А той ночью то ли двоих, то ли троих кто-то так уделал, чуть коньки не отбросили, слы­хал?

Но все же любопытство возобладало, и он с явной неохотой поднялся, не скрывая, достал из тумбочки самодельный выкидной нож, пару раз щелкнул, выбросил и снова убрал лезвие, сунул в карман и кивнул:

—   Пошли!

Тот улыбнулся:

—  Ну ты даешь, сибиряк!

—   Жить-то хочется, — сказал Денис.

—   Да ведь ты, говорят, десантник? Чечню про­шел. В карате мастер.

—  Шакалов боюсь, — признался Денис. — Такая подлая тварь! Недаром падалью питается.

Они шли по коридору, где в конце их поджидал высокий, хорошо сложенный человек, старший ас­систент кафедры физвоспитания. И, приглядев­шись, Денис, кажется, узнал его по силуэту.

Они спустились вниз и, миновав троих охранни­ков, которые несли дежурство с того субботнего дня, когда на общежитие налетела орава омоновцев в масках, вышли во двор общежития.

—  Ну, — сказал Денис, — об чем базар? Го­ните...

Ассистент не спешил с ответом, с интересом глядя в глаза Денису.

—  Если ты голубой, — сказал Денис, — то изви­ни, я мимо...

—  Горячий ты, сибиряк! — усмехнулся тот. — Успокойся, у нас тут не голубятня. Ты парень креп­кий, в форме, с характером... Нам такие нужны.

—   Интересно, кому это — нам? — спросил Денис. — И при чем тут я? И зачем мне вы?

—  Погоди, — ассистент тронул его за плечо. — Ты же русский человек, за версту видно — чалдон.

—     Слушай, паря, — разозлился Денис, — вы меня уже достали! Сказал, гони в темпе текст, чего надо, и отваливай!

—    Форму надо поддерживать, — сказал ассис­тент. — Есть возможность пару раз в неделю зани­маться в секции. Тренировки, спарринг, упражне­ния на гибкость, на растяжку...

—   Я сюда учиться приехал, — ответил Денис. — Что умею, то при мне. Хватает пока... Одного не пойму, на фига было во двор выходить? Могли и в комнате побухтеть. Не нужны мне ваши секции. Так что покеда!

—   Да постой ты! — снова взял его за плечо ас­систент, которому, как увидел вблизи Денис, подка­тывало к сорока. — Мы кого попало в эту секцию не позовем. И о ней немногие знают.

—   Ну и дальше, дальше что? — буркнул Денис. — Там небось за каждую тренировку еще и бабки дерут? Тысяч тридцать, поди...

—  Во чалдон! — изумился ассистент. — Чалдон, а прижимистый, как жидяра!

—   Да за такие слова... — пригнул голову Денис. — Ты, сука, как меня назвал?! Да у нас в роду отродясь этих пархатых...

—   А ведь мы не ошиблись, — заметил ассис­тент. — Ты точно наш человек.

—   Я — ничей! — быстро-быстро соображая, от­резал Денис. — Запомни! А картавых да черных просто видеть не могу.

—   И мы думаем так же, — понизив голос, твердо сказал его собеседник. — И хватит нам мямлить! Хватит под их дудку плясать! Тут нужен стальной кулак, чтоб вышибить эту нечисть с нашей земли раз и навсегда!

—  Ну и как ты их вышибешь? — с насмешкой спросил Денис. — Они же всюду, как тля на ка­пусте...

—   А вот приедешь к нам и увидишь, — ответил первый, что приглашал его на разговор. — Между прочим, там у нас не только боевые искусства. Там и тир есть.

—   Ладно, парни, — кивнул Денис. — Загиб, ко­нечно, неожиданный, но есть над чем подумать.

—   Ну, вот и подумай, — сказал ассистент и про­тянул ему что-то приятно шелестящее и до боли знакомое на ощупь. Денис изумленно поднес к гла­зам и даже при тусклом свете различил на бумажке медальон с каким-то президентом.

—  Это чегой-то? — ошалело спросил он.

—   Полтинник, — ответил ассистент. — Это чтобы лучше думалось.

66

Через два дня он оказался в военно-спортивном лагере, когда-то принадлежавшем обществу «Буре­вестник», где на большой территории за высоким забором с колючей проволокой, на лужайках, среди деревьев бегали, прыгали, разминались, боролись и брали препятствия несколько десятков молодых ребят, голых по пояс и в военизированной камуф­ляжной форме. Были тут и девушки, пять или шесть, причем все как на подбор — красивые, стат­ные, спортивные и, кажется, ничем не уступающие их сверстникам сильного пола.

На территории было разбросано несколько ста­рых деревянных строений, похожих на одноэтаж­ные бараки, где, как обнаружил Денис, все было неплохо оборудовано и для зимних тренировок: видно, занятия шли круглый год.

Здесь он провел безвылазно двое суток, сразу оказавшись по уровню подготовки в элитной груп­пе, куда входило двадцать человек. Среди них он увидел многих из тех, кого встречал на разных эта­жах университета и в общежитии, в том числе, к своему искреннему удивлению, и того ответствен­ного по этажу, Кучеркова с физико-математическо­го, великого борца за трезвый образ жизни россий­ского студенчества.

—  Привет! — пихнул его в бок, уже как старого знакомого, Денис. — Прикидывался сосунком, а сам, гляжу, вон как через бедро кидаешь! Это ты, стало быть, меня им продал?

—  Ну, я, — сказал тот серьезно. — Теперь пони­маешь, почему крепким русским ребятам в бутылку смотреть нельзя? Мы должны быть здоровы и духом и телом, чтобы выстоять в нашей борьбе. А борьба у нас не на жизнь, а на смерть. Только мы, молодые, можем спасти и поднять с колен нашу Россию. Больше некому, Грязнов... Мы — последняя на­дежда.

—   Да, — сказал Денис. — И я думаю точно так же, это наш долг.

—   Ты что имеешь в виду? — как будто насторо­жился старый знакомец. — Ты откуда знаешь про долг?

—  Не понял? — удивился и Денис. — Разве что- то не так?

—  Значит, тебе сказали?

Боясь попасть впросак, Денис молча кивнул.

—   И у Романа ты уже был?

И Денис снова, чтобы не обмишулиться, как-то неопределенно махнул рукой.

...Еще два раза он приезжал электричкой на станцию Машкино, километрах в тридцати от Степногорска, где они собирались на платформе в услов­ленный час, а после тряслись еще минут пятнадцать на автобусе, пока не оказывались на месте. Лагерь находился в живописной лесистой зоне, за высоким зеленым забором, вроде тех, какими огородились высшие московские сановники у себя под Архан­гельским, в Барвихе, Горках, Жуковке и многих других райских уголках, еще в незапамятные ста­линские времена отданных под дачные поселки со­ветско-российского истеблишмента.

И все повторялось — занятие по физподготовке, тренировки, пятикилометровый кросс по замкнуто­му маршруту. Огороженный участок занимал не­сколько гектаров, так что было где и разгуляться, и разбежаться. Денис работал, пыхтел, боролся и не задавал вопросов. А после занятий, при возвращении в город, уже в автобусе, как и другие, получал когда двадцать долларов, когда стотысячную бумаж­ку. И только перед возвращением с четвертого заня­тия он, наконец, узнал, среди кого оказался и кто такой этот Роман, чье имя время от времени мель­кало в разговорах и произносилось вполголоса.

Распаренный, с «кипящими» мышцами, будто искрящийся силой и здоровьем, он крутился на перекладине, когда к снаряду подошли и замерли неподалеку двое — уже знакомый Денису старший ассистент университетской кафедры физвоспитания Нелюбин и длинный жилистый малый в матерчатом камуфляжном кепи военного образца и темных очках.

О чем-то переговариваясь, они смотрели, как он выполняет силовые упражнения и крутит «солныш­ко». Но вот Денис совершил соскок, неплохо при­землился и, чтобы выровнять дыхание, побежал в сторону барака. Но тут его окликнули:

—   Грязнов!

Он обернулся и подбежал к ним. Они стояли и ждали его, как командиры подчиненного.

—  Привет, Денис! — поздоровался Нелюбин. — Вот тут с тобой пообщаться хотят...

Еще жарко и глубоко дыша, он повернулся к человеку в очках и кепи.

—   Неплохо оттренирован, — одобрительно кив­нул тот, не представившись. — Я бы даже сказал — просто отлично! Я бы даже сказал — слишком хоро­шо. Ведь ты же, кажется, в армии отслужил, так? Так что мог догадаться: здесь у нас порядки воен­ные, все без дураков, и режим секретности соблю­дается. Тебя ведь предупредили?