Добродетельная женщина

— А еще я хочу извиниться, — тихо проговорил он. — Два дня назад я вел себя недостойно.

Сесилия опустила взгляд на колени и принялась нервно разглаживать складки юбки.

— Тогда зачем… зачем же вы так себя вели?

— Не знаю, — честно ответил он. — Но нам нужно помириться, Сесилия. Во всяком случае, до тех пор, пока не закончится моя работа в миссии. Потом, когда я уйду, ты можешь опять меня возненавидеть.

Сесилия упрямо вздернула подбородок.

— Дэвид, я не испытываю к вам ненависти. Когда-то мне казалось, что и впрямь ненавижу вас, но я была слишком молода и наивна. Я еще не знала, что такое настоящая трагедия. Но вы, милорд… — Она вытянула губы и слегка покачала головой.

— Что — я, Сесилия? — требовательно спросил он. — Говори! Давай разберемся: почему мы все время ссоримся, как дети? О Господи, да это же невыносимо!

Сесилия, глубоко вздохнув, некоторое время смотрела на огонь, догоравший в камине. Наконец, не поднимая глаз на Делакорта, она заговорила:

— Вы сердитесь, милорд. И прикрываетесь своим гневом, как… как плащом. Кутаетесь в него, отгораживаясь от всех остальных.

У него перехватило дыхание от ее дерзости — впрочем, нет, от ее откровенности.

— Может быть, ты не испытываешь ко мне ненависти, Сесилия, — натянуто проговорил он, — но, по-моему, недолюбливаешь меня.

Она отвернулась от огня. Если бы можно было пригвоздить человека к креслу взглядом, то Дэвид остался бы там навсегда.

— Вы сами не слишком себя любите, Делакорт. Люди считают вас гордым, заносчивым, даже мстительным. Но мне начинает казаться, что вы просто очень несчастный человек. Интересно, почему?

Сердце Делакорта стало биться очень медленно. У него возникло ощущение, будто перед ним отворилась дверь в темную пугающую пустоту, и ему захотелось поскорее закрыть ее.

— Ты упомянула о трагедии, Сесилия. Но что ты понимаешь под этим словом?

Сесилия быстро встала, подошла к маленькому столику из красного дерева, на котором стояли графины и рюмки, и хотела, было откупорить одну бутылку, но внезапно резко опустила руку.

— Наверное, — тихо проговорила она, — для кого-то трагедия — это попросту несбывшиеся надежды. Мы все чего-то ждем от жизни… но иногда наши ожидания не оправдываются… — Она помолчала, взвешивая свои слова, потом продолжила: — Простите, милорд, но сегодня я не настроена вести философские беседы. Хотите чего-нибудь выпить перед уходом?

Делакорт понял, что она вежливо выпроваживает его, однако не подал виду.

— Я бы выпил немного бренди, если у тебя есть. День выдался утомительный.

Сесилия наполнила рюмку бренди отличного качества, потом взяла другой бокал и налила туда немного хереса. Подойдя к Делакорту, она протянула ему рюмку. Когда он взял напиток, их пальцы на мгновение соприкоснулись. На душе у Делакорта стало удивительно спокойно, но, к сожалению, все быстро закончилось, и в руке у него осталась лишь рюмка с бренди, который он не слишком-то хотел пить.

Вдруг Делакорт осознал, что смотрит на Сесилию, не отрывая глаз. Она, должно быть, считает его идиотом. Ее странные откровения потрясли его больше, чем он полагал. С трудом сосредоточившись, он начал подбирать в уме какую-нибудь язвительную реплику.

— Ты сегодня очень хорошо выглядишь, Сесилия, — сказал он наконец своим обычным беспечным тоном. — Необычайно красивый зеленый шелк… Но когда я видел тебя в последний раз, это платье было другим.

Сесилия, опустив глаза, провела ладонью по изумрудному шелку юбки, держа в другой руке бокал с вином.

— Да, это было совсем новое вечернее платье, — объяснила она, явно радуясь возможности уйти от серьезного разговора. — Правда, я надела его всего один раз, с тех пор как сняла траур. А потом Этта прожгла утюгом шаль, так что пришлось переделать его в платье для ужинов. Но как ты можешь знать… — Вдруг рука ее застыла, и она вопросительно взглянула на Дэвида.

Тот судорожно перевел дыхание. Сесилия стояла рядом и смотрела на него в упор.

— Ты уже видел меня в этом наряде, да? — очень тихо спросила она.

Немного смутившись, он опустил глаза. Повисла долгая пауза.

— Зачем же ты солгал, сказав, что не заметил меня в Огдене? Я не обижаюсь — просто хочу знать.

Делакорт начал лепетать что-то в ответ, но, к счастью, из трудного положения его вывело появление в открытых дверях гостиной дворецкого Сесилии.

— К вам посетитель, миледи, — простуженным голосом просипел он. — Опять главный полицейский инспектор.

Де Рохан! Как раз тот человек, которого Дэвид искал. Секундой раньше он готов был улизнуть поскорей из этой гостиной, теперь же его не выгонит отсюда даже свора лютых собак!

Сесилия бросила на него взгляд, ясно говоривший о том, что выяснение подробностей того вечера еще не закончено, но тут вошел инспектор.

— Спасибо, Шоу, — сухо сказала она. — А теперь идите отдыхать. Это приказ. Скоро полночь, а вам нездоровится.

Шоу удалился, весьма довольный такой заботой со стороны хозяйки. Сесилия, обернувшись к гостям, представила их друг другу. Услышав имя Дела-корта, де Рохан поднял густые черные брови.

— Милорд, — холодно произнес он, отвесив на удивление изящный поклон, — надеюсь, мой ответ на ваш сегодняшний запрос удовлетворил вас?

— В сложившейся ситуации я пока не нахожу ничего удовлетворительного, — натянуто ответил Делакорт, оглядев простой сюртук из черного льна и начищенные черные ботинки полицейского. — Но это не ваша вина.

Полицейский посмотрел на Дэвида с легкой обидой.

— Вы также просили, милорд, чтобы мы постоянно следили за вашим знакомым из Гудвинс-Корта. Хочу вам сообщить, что для этого выделено несколько опытных агентов.

Дэвид поклонился.

— Благодарю вас.

Сесилия молча с любопытством, смотрела то на одного мужчину, то на другого.

— Пожалуйста, присаживайтесь. Хотите бренди, мистер де Рохан? Или горячего пунша?

— Спасибо, нет. — Де Рохан присел на диван перед камином. — Я зашел всего на минутку.

Делакорт снова опустился в кресло и взял свою рюмку.

— Уже довольно поздно, мистер де Рохан, — сказал он, рассеянно вращая бокал с бренди. — Надеюсь, вы не имеете обыкновения ходить по домам в столь неподходящее время?

Лицо де Рохана еще больше потемнело.

— Леди Уолрафен просила, чтобы я немедленно сообщал ей все, что узнаю о Маргарет Макнамара. Я же не виноват, что ее обнаружили поздно вечером.

— Обнаружили? — сдавленно вскрикнула Сесилия, судорожно стиснув подлокотники кресла. — Мэг… она мертва?

Де Рохан обернулся к ней.

— Да, мэм. Мне хотелось бы принести вам более радостные вести, но — увы.

— Что произошло? — тихо спросила Сесилия.

— Я не находил себе места с того самого дня, как она пропала, — признался де Рохан, — и дал задание всем службам искать ее. А сегодня вечером в участок пришел патрульный и сообщил, что из реки выловили труп девушки.

Делакорт не мог видеть искаженного горем лица Сесилии.

— Может, это какая-то ошибка? — спросил он, хватаясь за последнюю надежду. Де Рохан горько усмехнулся:

— Вряд ли, милорд. Я лично был в морге. Сесилия на мгновение зажмурилась, но потом все же нашла в себе силы задать следующий вопрос:

— Она утонула?

— Нет, миледи, — мрачным тоном ответил полицейский.

— Тогда что же? — резко спросил Делакорт. Де Рохан покосился на Сесилию, как будто оценивая ее выдержку.

— Ей перерезали горло, — наконец ответил он, вновь взглянув на Делакорта, — а потом привязали труп к швартовой тумбе над лестницей «Пеликан» и спустили на воду, как лодку.

— О Боже, — прошептал Делакорт. — А кто ее нашел?

— Мальчишка-поваренок из трактира «Проспект Уитби». Он шел по переулку рядом с трактиром и увидел веревку.

— Зачем же убийце понадобилось ее привязывать? — задумчиво спросил Делакорт. — Неужели он не понимал, что ее найдут?

— Я уверен, что он сделал это нарочно, — мягко сказал де Рохан.

— Вы думаете, это предупреждение?