Святослав

Жителей Итиля и прилегающих степей объединяла вера во всемогущество кагана, ему поклонялись как живому богу и называли просто Каган, не прибавляя имени. Каган жил в большом кирпичном дворце. Только управитель дворца — кендер-каган — и привратник-чаушиар удостаивались чести лицезреть Кагана. Даже хазарский царь, предводитель войска и полновластный правитель страны, допускался во дворец лишь изредка. Остальным людям запрещалось даже приближаться к дворцовым стенам. Только трижды в год Каган нарушал свое загадочное уединение. На белом коне он проезжал по улицам и площадям столицы, а позади ровными рядами следовали гвардейцы-арсии в кольчугах и чеканных нагрудниках, в железных шлемах, с копьями и кривыми мечами — все десять тысяч арсиев, составлявших наемное войско Хазарии. Встречные падали ниц в дорожную пыль, закрывали глаза, будто ослепленные солнцем, и не поднимали головы раньше, чем Каган проедет мимо. Ужасной была участь тех, кто осмеливался нарушить обычай. Арсии пронзали дерзких копьями и оставляли лежать у дороги, и никто не осмеливался унести и похоронить их.

Выбеленные солнцем кости так и оставались на обочине, и люди осторожно обходили их, ужасаясь дерзновенности проступка. Как можно осмелиться взглянуть в лицо божественного Кагана?!

Даже после смерти Каган оставался загадочным и неприступным. Никто не знал, где именно он похоронен. Для мертвого Кагана строили большой дворец за городом. В каждой из двадцати комнат дворца, одинаково украшенных шелковой парчой, рыли могилы. Самые близкие слуги Кагана вносили тело во дворец и плотно закрывали за собой двери. Спустя некоторое время следом за ними входили молчаливые арсии с широкими секирами в руках и выкидывали за порог, к ногам потрясенной толпы, отрубленные головы слуг Кагана. Потом люди проходили чередой по комнатам дворца, но могилы были уже зарыты, и никто не мог узнать, где именно погребен Каган. И сколько бы ни прошло лет, каждый путник склонялся в поклоне перед погребальным дворцом Кагана, а всадники спешивались и шли, ведя в поводу коня, пока дворец не скрывался из глаз.

Вера в Кагана была требовательной и беспощадной.

Если дела шли хорошо, люди прославляли своего Кагана. Но если случалась засуха или поражение на войне, то знатные вельможи и чернь собирались толпами к дворцу царя и кричали: "Мы приписываем несчастье Кагану! Божественная сила Кагана ослабла, и он бесполезен для нас! Убейте Кагана или отдайте нам, мы сами его убьем!" И Кагана убивали, если царь по какой-нибудь причине не брал его под защиту.

Нового Кагана всегда выбирали из одной и той же знатной, но не очень богатой семьи. Хазары считали, что Каган, не привыкший с детства добывать средства к жизни, не будет как следует заботиться о благосостоянии народа.

Рассказывали, что на одном из рынков Итиля можно было увидеть молодого человека, продававшего хлеб, о котором знали, что это будущий Каган.

Вновь избранный Каган уединялся с царем и четырьмя самыми знатными хазарскими беками в круглой комнате без окон, с единственной узкой дверью, которую сторожили арсии с обнаженными мечами. Царь накидывал на шею Кагана шелковую петлю и сдавливал до тех пор, пока тот не начинал задыхаться, теряя сознание. Тогда Кагана спрашивали: "Сколько лет ты желаешь царствовать?" Полузадушенный Каган называл то или иное число лет, и только после этого его усаживали на золотой трон с балдахином, воздавая высочайшие почести. Если Каган не умирал к назначенному им самим сроку, его убивали, ссылаясь на его же божественную волю. Если же Каган называл непомерно большое число лет, его все равно убивали по достижении сорокалетнего возраста. Хазары считали, что с годами ум ослабевает, рассудок мутнеет, божественная сила становится меньше и Каган не может больше приносить пользу.

Да, Итиль был жестоким городом…

Глава 2

Хазарский поход князя Святослава ничем не напоминал прежние дерзкие рейды руссов за добычей и пленниками. Святослав подбирался к границам Хазарии исподволь, закрепляя каждый пройденный шаг, собирая союзников. Не удалым предводителем конной дружины, но мудрым и дальновидным полководцем предстает он перед потомками.

Летом 964 года он прошел с миром земли вятичей, и старейшины вятичей обещали принять его волю, признать повелителем, если князь защитит их от хазар.

…Как-то неожиданно подкралась и вошла в силу осень. Рассветы стали прозрачными и холодными, как родниковая вода. Кое-где в низинах уже ложились на траву первые заморозки.

Осенью к князю Святославу приехали послы из Волжской Булгарии. Их ждали давно. Еще летом Святослав отправил с попутным купеческим караваном подарки булгарскому царю и намекнул, что желает быть с ним в мире и дружбе.

В свою очередь, булгарский царь искал союзников, которые помогли бы освободить страну от хазарской дани. Когда совсем рядом, в земле вятичей, вдруг появилось могучее войско, которое можно было повернуть против Хазарии, царь обрадовался. Разве можно упускать такой случай? Но своим послам он велел быть осторожными, страх перед хазарами по-прежнему тяготел над ним. Поэтому булгарские послы приехали тайком, в одежде простых купцов, с немногими слугами, много славословили, но связывать себя определенными обязательствами не желали. Однако пропустить беспрепятственно судовую рать Святослава через свою страну послы все-таки обещали. И еще обещали дать суда для перевозки воинов и припасов, если у князя Святослава окажется мало своих ладей. Но только пусть князь возьмет суда, оставленные в условленном месте, как бы насильно, без ведома булгарского царя. И пусть князь идет через Булгарию как бы войной, а булгары запрутся в крепостях и ничем мешать ему не будут…

Князь Святослав посмеивался, слушая рассказы Свенельда, который вел переговоры, — наивная хитрость булгарских послов вряд ли могла ввести кого-нибудь в заблуждение.

— Пусть тешатся надеждой, что обманули хазар. Для нас главное — пройти через Булгарию без войны.

Договоренное скрепили взаимными клятвами, и булгарские послы отбыли так же тихо, как приехали. Водный путь к столице Хазарии — городу Итилю — был открыт для князя Святослава.

Но со стороны степей загораживали путь к Итилю печенежские владения.

Неразумно было посылать через степи конное войско, не сговорившись предварительно с печенежскими вождями. А еще лучше было склонить их к военному союзу. Князь Святослав был уверен в своей силе. Хазарам не выдержать прямого удара русской окольчуженной рати. Но в войске по-прежнему мало конницы. Если хазарские всадники разлетятся по степи, как догнать их? Печенежская легкая конница могла бы завершить разгром. Ради этого не жалко ни серебра, ни части добычи. Надобно нанять печенегов, как нанимал их отец Святослава, киевский князь Игорь Старый, для царьградского похода…

Печенежские кочевые орды прорвались в степи между Волгой и Днепром почти сто лет назад, но соседям об этом народе было известно немного.

Печенеги не допускали в свои кочевья чужих людей, подозревая в недобрых намерениях, а тех, что осмеливались на свой страх и риск углубляться в степи, безжалостно убивали. Поэтому известия о печенегах доходили до Руси стороной, через другие степные народы.

Рассказывали, что печенеги — большой и богатый народ, владевший множеством коней и баранов, драгоценными сосудами, серебряными поясами и хорошим оружием. Они имеют также большие трубы в виде бычьих голов, в которые трубят во время боя, и рев этих труб поистине ужасен. Вся Печенегия делится на восемь округов с великими князьями во главе, а округа, в свою очередь, делятся на племена, в которых тоже есть князья, и таких князей насчитывают сорок. Так что у печенегов много князей, все они воинственны и алчны и думают только о добыче.

Князь Святослав знал о воинственности печенегов, но он знал и другое.

Опустошая набегами соседние земли, печенеги сами много страдают от хазар, которые нападают на их кочевья. Не обернется ли давняя вражда печенегов к хазарам дружбой к нему, Святославу? Враги общего врага могут сговориться…