Страница 7 из 185
Одно из последствий существования этой широкой диаспоры заключается в том, что в Италии, на Сицилии и по всему западному и южному побережьям Малой Азии имеется столько же греческих достопримечательностей, сколько и в материковой Греции, и часто они представляют для посетителя еще больший интерес. Стоит ли говорить, что Парфенон — это нечто первоклассное [13]; то же можно, пожалуй, сказать и об архитектурных шедеврах Олимпии и Бассы. Но затем вспоминаются величественные храмы в Пестуме к югу от Неаполя, или в Сегесте и Агригенте на Сицилии, или, если выйти за пределы Эгеиды, гигантский греческий театр в Эфесе, или другие, поменьше, возвышающиеся над морем в Сидах и Каше. С почти невыносимой навязчивостью возникает образ развалин в Приене — одном из тех сравнительно немногих греческих городов на побережье, которые избежали романизации, — с его прелестным маленьким булевтерием, где избранные представители народа встречались под открытым небом и руководили городскими делами. Все перечисленное, пожалуй, не относится к Греции в сегодняшнем понимании этого слова, если иметь в виду страну, но является составной частью греческого мира, что гораздо важнее.
Существовал также ряд мелких царств в Малой Азии, прошлое которых, несмотря на все усиливавшееся влияние на них греческой культуры, приведшее в конце концов к полной эллинизации, уходило корнями в те далекие дни, когда о греках и слыхом не слыхали. К примеру, назовем Пергам, где находилось святилище Асклепия, бога врачевания; сюда стекались паломники за много столетий до того, как государство достигло господствующего политического положения во II и I в. до н. э. Упомянем также Фригию, прославленную царем Мидасом (с его знаменитым золотым прикосновением), правившим в VIII в. до н. э. [14], и Лидию, где владычествовал царь Крез, где появились — возможно, одновременно — монетная система и финансовые авантюры и о жителях которой Геродот писал: «За исключением того, что они заставляют своих дочерей заниматься проституцией, обычаи их очень похожи на наши».)
Отсутствие политического единства в целом благотворно сказывалось на развитии греческого искусства, культуры и мысли. Оно способствовало многообразию и расцвету здорового состязательного начала, но вместе с тем стало причиной слабости Греции перед лицом грозной державы, которая неуклонно набирала силу в течение большей части VI в. до н. э. Персидская империя была создана Киром Великим; в течение своего тридцатилетнего правления он объединил огромное число племен в единую нацию и сделал ее самой могущественной на земле. Персы были прекрасными бойцами и отличными лучниками: осыпали врагов буквально градом стрел. Благодаря им и столь же прекрасной кавалерии Кир в 546 г. до н. э. разгромил Креза и постепенно подчинил анатолийское побережье вплоть до Карии и Ликии. В одно мгновение Персия стала средиземноморской державой.
При Дарии Великом, взошедшем на престол в 522 г. до н. э. в результате убийства Камбиза, сына Кира [15], границы Персии вплотную приблизились к Европе. Дарий предпринял первую крупную экспедицию против греков в 490 г. до н. э., отправив большой флот и по меньшей мере 15 000 человек войска под командованием своего племянника Датиса. [16]Они должны были пересечь Эгейское море и предпринять решительный штурм Афин. Греческий полководец Мильтиад быстро собрал 10 000 воинов из числа афинских граждан и 1000 из маленького города Платеи, выстроив их в длинную линию на марафонской равнине, примерно в двадцати двух милях от города. Медлительная спартанская армия не успела подойти вовремя, и Мильтиад не стал ждать ее. Битва закончилась очень быстро. Мощные фланги греков прорвали фланги персов и затем повернули внутрь, чтобы окружить вражеский центр. Воинство Датиса обратилось в бегство, преследуемое греками. Персидские потери составили 6400 человек. Афиняне потеряли 192 человека и в придачу захватили пять персидских кораблей. [17]
Афиняне одержали победу, но не выиграли войну — лишь получили передышку, чтобы подготовиться к следующему туру схватки. Их лидер Фемистокл, избранный в 493 г. до н. э. архонтом (должность главы государства) [18], убедил сограждан в том, что залог их благополучия в будущем — могущество на море, а поэтому необходимо начать строительство флота. По счастливой случайности поблизости, в Лаврийских рудниках, было обнаружено серебро, так что с финансами особых трудностей не возникло. В результате удачного совпадения обстоятельств значительные силы персов отвлекло восстание в Египте, а смерть Дария в 486 г. до н. э. дополнительно задержала их. Но в конце концов, весной 481 г. до н. э., начался новый поход: 100 000 человек во главе с сыном и преемником Дария Ксерксом пересекли Геллеспонт (Дарданеллы) по понтонному мосту и двинулись через Фракию в Фессалию; орда эта, как говорили, была столь многочисленна, что люди и вьючные животные выпивали реки досуха. Обеспокоенные афиняне обратились к дельфийскому оракулу, и тот изрек, что им надо положиться на деревянные стены, но поскольку никто не знал, имеются в виду укрепления акрополя или новые корабли, это не особенно помогло. Во всяком случае, они не обратили внимания на этот совет и двинулись в сопровождении союзного спартанского контингента во главе с царем Леонидом [19]на север, чтобы встретить врага.
Они решили занять позиции в Фермопильском проходе — воротах в Беотию и Аттику. Три дня спартанцы и афиняне доблестно сражались бок о бок, но затем местный проводник показал Ксерксу узкую тропинку через горы, по которой тот мог напасть на спартанцев с тыла. Поскольку основная часть сил греков отступила на юг, Леонид и 300 отборных воинов [20]приняли безнадежный арьергардный бой и погибли все до последнего человека. Теперь путь на Афины был открыт. Фемистокл эвакуировал город и разместил ставку на соседнем острове Саламин, стянув воедино в Саронический залив все имевшиеся под рукой корабли — число их доходило до 378. Едва греки завершили дислокацию, как обнаружили, что персидский флот численностью примерно в 600 судов преградил им выход. Тем не менее вместо того чтобы попытаться прорвать блокаду, они, искусно маневрируя, отошли в тесный проход у Саламина, заманивая врага за собой. Сражаясь на узком пространстве, греческие триеры показали себя более подвижными и маневренными, чем тяжелые военные галеры персов, которые они безжалостно таранили. В это время Ксеркс, сидевший под золотым зонтом на троне с серебряным подножием, все более приходил в ярость, наблюдая за ходом сражения у аттических берегов. Через какое-то время битва закончилась: греки потопили почти половину персидских кораблей [21], потеряв при этом сорок своих. Ксеркс возвратился в столицу, Сузы, и больше никогда не ступал на землю Греции. В Фессалии он оставил армию численностью примерно в 30 000 человек под командованием Мардония, который был разгромлен при Платеях в следующем году, и, как традиционно считается, в тот же день при мысе Микале в Малой Азии произошло сражение, оказавшееся последним для многих персидских кораблей. Война была выиграна.
Исход греко-персидских войн рассматривается как неизбежная победа западной свободы над восточной автократией и абсолютизмом: «великий царь» со всей своей мощью и громоздкой военной машиной не смог справиться с несколькими греческими городами-государствами. Но почему, может кто-то спросить, их было так мало? Действительно, Афины и Платеи, Спарта и некоторые другие города, образовавшие возглавлявшийся Спартой Пелопоннесский союз, показали себя весьма достойно. Но что же остальные? В самом деле, подавляющее большинство греческих городов и пальцем не пошевелило. Некоторые, без сомнения, сотрудничали с персами из страха; некоторые просто приняли необходимость жить под властью, вероятно, терпимого и не слишком требовательного сатрапа [22]с дрожью отвращения: в конце концов, крупные города ионийского побережья — Пергам и Эфес, Милет и Приена — существовали под властью «великого царя» [23]последние сорок лет без особых жалоб. Наконец, в Эгеиде было немало консервативно настроенных греков, представителей высшего класса; их бросало в дрожь от радикальных шагов в направлении демократии, которые предпринимались в течение последнего столетия прежде всего в Афинах реформаторами вроде Солона и Клисфена, и они откровенно предпочитали ancie
13
Хотя архитектор Гарри Гудхарт-Рендель, впервые увидевший его после Второй мировой войны, заметил, обращаясь к Осбергу Ланкастеру: «Ну, не думаю, что это абсолютная удача».
14
Именно и столице Фригии, городе Гордии, Александр увидел гордиев узел, о котором рассказывали, что его завязал Гордий — основатель династии. Этим узлом ярмо прикреплялось к дышлу древней крестьянской повозки. Согласно многолетней традиции тот, кто развязал бы его, стал бы повелителем Азии. Александр разрешил проблему, выхватив меч и разрубив узел пополам.
15
Камбиз умер при невыясненных обстоятельствах, но уж никак не был убит Дарием. Последний возглавил заговор персидской знати против Псевдобардии — персидского мага Гауматы, выдававшего себя за младшего сына Кира Великого Бардиго. — Примеч. пер.
16
Впервые экспедиция против полисов Балканской Греции была предпринята Дарием не в 490-м, а в 492 г. до н. э. (под командованием Мардония). Однако корабли разбились в результате бури у мыса Афон. — Примеч. пер.
17
Длина современной марафонской дистанции 26 миль 385 ярдов основывается на истории о бегуне Фидиппиде, который, по преданию, преодолел эту дистанцию, чтобы донести весть о победе до Афин. Но это плод недоразумения. Геродот, наш единственный авторитетный источник, говорит, что в действительности Фидиппид пробежал 140 миль от Афин до Спарты, чтобы передать последнюю просьбу афинян о помощи. Сообщается, что он преодолел расстояние всего за два дня.
18
Фемистокл был архонтом-эпонимом, т. е. первым архонтом, по имени которого назывался год, однако его нельзя считать главой государства. — Примеч. пер.
19
Во-первых, спартанцы не «сопровождали» афинян, а возглавляли все силы антиперсидской коалиции (в которую, кстати сказать, вошли отнюдь не все полисы Балканской Греции). И во-вторых, помимо афинян и спартанцев, навстречу врагу двинулись и другие участники коалиции — из полисов Пелопоннеса и Беотии. — Примеч. пер.
20
Неточность: вместе со спартанцами остались также воины из беотийских городов Фивы и Фесния. — Примеч. пер.
21
Общепринятая цифра персидских потерь при Саламине — 200 кораблей, что от 600 составляет только треть, а не «почти половину» от изначально имевшихся сил. — Примеч. пер.
22
Одним из этих сатрапов был не кто иной, как Мавсол, управлявший провинцией Кария в 377–353 гг. до н. э. Его сестра-жена Артемисия воздвигла ему великолепную гробницу в Галикарнасе — мавзолей, ставший одним из семи чудес света. В начале XV в. его разобрали рыцари ордена Святого Иоанна, чтобы очистить пространство для замка, который до сих пор господствует над заливом, но статуя Мавсола уцелела и теперь находится в Британском музее. Ступенчатая башня, на которой стояла статуя, вдохновила Николаса Хоксмура, когда он проектировал соседствующую с музеем церковь Святого Георгия в Блумсбери (ныне прекрасно отреставрированную); здесь, правда, стоит статуя Георга I, что, пожалуй, менее уместно.
23
Пергам стал крупным городом примерно в III в. до н. э. — Примеч. пер.
24
«Старый режим» — наименование порядков, существовавших во Франции до 1789 г. — Примеч. пер.