Страница 51 из 185
Однако даже его казнь не ознаменовала окончательного решения проблемы. Это произошло лишь между 1222 и 1226 гг., когда Фридрих прибег к еще более решительным мерам. Он решил выселить все мусульманское население мятежного западного региона (возможно, пятнадцать — двадцать тысяч человек) с острова и переместить их на другой конец своего королевства — в Люцеру, расположенную в северной Апулии, которая в результате стала мусульманским городом; буквально все ее христианские церкви превратились в мечети. Нужно подчеркнуть, что Люцера ни в коей мере не являлась «штрафной» колонией. Ее жители пользовались полной свободой, в том числе и в отношении вероисповедания, и Фридрих, от самой колыбели воспитывавшийся в окружении мусульман, в конце концов построил там для себя дворец — здание в сугубо восточном стиле, ставшее одной из любимых его резиденций.
Сарацины Люцеры со своей стороны продемонстрировали ему верность в новых обстоятельствах, предоставив личную охрану. Они также обеспечили рабочей силой его главные оружейные мастерские: их кузнецы создавали клинки из дамасской стали, равные которым делали лишь в Толедо, а плотники сооружали многочисленные орудия войны — катапульты, требюшеты, баллисты и тому подобное, без чего невозможно было эффективно вести осаду. Кроме того, из их женщин составился императорский гарем: сарацинские танцовщицы жили в весьма роскошной обстановке в одном из крыльев дворца, имели свой штат женской прислуги и отряд евнухов, следивших за тем, чтобы никто не нанес им никакого ущерба. Некоторое количество этих девиц сопровождало Фридриха в его постоянных разъездах, и хотя всегда подчеркивалось, что они нужны лишь для невинных развлечений императорского двора, вряд ли могут быть сомнения — как замечает Гиббон по поводу сходного института, созданного императором Гордианом, — что они предназначались скорее для использования, нежели для показа.
В ноябре 1220 г., когда Фридрих короновался и стал императором, он вновь подтвердил папе Гонорию обещание, данное во время предыдущей коронации, после которой он сделался королем Римским: лично возглавить новый Крестовый поход и отправиться в Палестину, дабы отвоевать святые места и вернуть их христианам. Вряд ли он мог отказаться от своих слов, и все же его уверение выглядит достаточно странно: экспедиция, участников которой папа созвал из самых разных стран, на самом деле отплыла на Восток примерно двумя годами ранее. Поначалу ее возглавлял шестидесятилетний Иоанн Бриеннский, имевший титул короля Иерусалимского, но по прибытии — четыре месяца спустя — папского войска под командованием испанца, кардинала Пелагия из аббатства Санта-Лючия, тот настоял, чтобы общее командование передали ему.
Так называемый Пятый крестовый поход, или Алтбигайский, имел целью взятие египетского города Дамьетты, который планировали впоследствии обменять на сам Святой город. Осада Дамьетты оказалась куда труднее, чем предполагалось. Она продолжалась в общей сложности семнадцать месяцев, и непосредственно перед ее окончанием египетский султан аль-Камил предложил всю территорию Иерусалимского королевства, находящуюся к востоку от реки Иордан, в обмен на уход крестоносцев. Кардинал Пелагий, намеревавшийся завоевать Каир и весь Египет, отверг его предложение, что, как выяснилось впоследствии, оказалось величайшей глупостью. Дамьетта, как и ожидалось, пала — это произошло 5 ноября 1219 г., — но война тянулась еще почти два года и длилась бы еще дольше, если бы армия крестоносцев из-за разлива Нила не попала в ловушку, откуда смогла выйти только сдавшись. Крестовый поход, столь близкий к успешному завершению, обернулся катастрофой — исключительно из-за тупости его предводителя.
После поражения экспедиции на императора начали оказывать еще большее давление, с тем чтобы он начал новый поход, а также взял новую жену. Императрица Констанция умерла в июне 1221 г., а годом позже великий магистр Тевтонского ордена Герман Зальца, герцог Швабский, прибыл от папы со следующим предложением: Фридрих должен теперь жениться на Иоланде Бриеннской, наследной королеве Иерусалимской, которой исполнилось двенадцать лет. [148]Титул она унаследовала от матери Марии — внучки короля Амальрика I, в семнадцать лет вышедшей замуж за Иоанна Бриеннского, которому перевалило за шестьдесят. Иоанн немедленно принял титул короля. После ранней смерти его супруги, последовавшей через год-два, законность его титула вызывала большие сомнения, но он продолжал править страной в качестве регента при своей малолетней дочери Иоланде — и, как мы видели, возглавил обернувшийся катастрофой Пятый крестовый поход.
Поначалу Фридрих не проявил энтузиазма. Предложенная ему невеста не имела состояния и едва вышла из детского возраста; он был старше ее более чем в два раза. Что до ее титула, то он был пустым звуком: Иерусалим находился в руках сарацин уже полвека. С другой стороны, в пользу этой идеи имелся один веский аргумент. Титул короля, каким бы формальным он ни был, существенно усилил бы основательность его претензий на власть над Иерусалимом, когда он наконец отправится в давно откладывавшийся им Крестовый поход. Итак, по размышлении он согласился на брак. В ходе дальнейших переговоров с папой он также выразил согласие с тем, что возглавляемый им Крестовый поход — с которым неразрывно была связана его женитьба — начался в день Вознесения, 15 августа 1227 г.; любая дальнейшая проволочка, как дал понять Гонорий, повлечет за собой его отлучение от церкви.
И вот в августе 1225 г. четырнадцать галер императорского флота прибыли в Акру — последний уцелевший форпост Отремера, владений крестоносцев, чтобы препроводить Иоланду на Сицилию. Еще до отъезда она была выдана за императора замуж по доверенности; затем, так как теперь она считалась совершеннолетней, ее короновали в Тире и она стала королевой Иерусалимской. Только после этого она взошла на корабль, увозивший ее к новой жизни, в сопровождении свиты, куда входила ее кузина, бывшая несколькими годами старше ее. Фридрих вместе с ее отцом ожидал прибытие корабля в Бриндизи, где 9 ноября в соборе состоялась вторая свадьба. Увы, то был несчастный брак. На следующий день император покинул город, не предупредив предварительно тестя; к тому времени как Иоанн догнал их, его дочь в слезах сообщила ему, что ее муж уже изнасиловал ее кузину. Когда Фридрих и Иоланда достигли Палермо, бедную девушку немедленно отправили в гарем. Одновременно ее отцу холодно сообщили, что он более не является регентом. Тем меньше у него было отныне каких-либо прав на королевский титул. [149]
Чем прежде всего была вызвана ярость Иоанна — обращением императора с его дочерью или утратой королевства, пусть он и владел им лишь формально, — остается неясным; во всяком случае, он тут же отправился в Рим, где папа Гонорий, как и ожидалось, принял его сторону и отказался признать законным присвоение Фридрихом королевского титула. Это не могло не усилить напряженность отношений папы и императора, которые и так были хуже некуда из-за того, что Фридрих продолжал медлить с Крестовым походом, начало которого он так долго откладывал (впервые он дал свое обещание одиннадцать лет назад), а также из-за его отказа признать власть папы над Северной и Центральной Италией. Этот последний спор еще более усугубился, когда Гонорий скончался в 1227 г. и ему наследовал кардинал Гуго Остийский, принявший имя Григория IX. [150]Григорий, человек уже немолодой, с самого начала действовал последовательно и решительно. «Берегись, — писал он Фридриху вскоре после восшествия на папский престол, — ставить свой разум, который роднит тебя с ангелами, ниже чувств своих, которые роднят тебя со скотом и растениями». Для императора, о дебошах которого быстро распространялись легенды, это был удар не в бровь, а в глаз.
Тем временем крестоносцы собирали силы. Через Альпы непрерывно двигались молодые германские рыцари, шедшие нескончаемым потоком по паломническим дорогам в Италию, чтобы присоединиться к императору в Апулии, где армия должна была погрузиться на суда и отправиться в Святую землю. Но затем, когда в Апулии стояли жаркие августовские дни, разразилась эпидемия. Был ли это брюшной тиф или холера, неизвестно, однако болезнь немедленно распространилась в лагерях крестоносцев. Фридрих отвез Иоланду, к тому времени беременную, вначале в Отранто, а затем на маленький прибрежный остров Сан-Андреа, чтобы обезопасить, но затем и сам стал жертвой ужасного вируса. Не избежал заражения и ландграф Тюрингии, который привел с собой несколько сотен всадников. Тем не менее в сентябре эти двое больных взошли на корабль и отплыли из Бриндизи, но через день-два ландграф скончался, а Фридрих почувствовал, что слишком болен, чтобы продолжать путешествие. Он послал вперед оставшихся в живых крестоносцев, распорядившись, чтобы они сделали все возможные приготовления; он же последует за ними, когда почувствует себя достаточно здоровым, — самое позднее в мае 1228 г. Он также немедленно направил послов в Рим, чтобы те объяснили ситуацию папе.
148
Она также известна под именем Изабелла; в этой книге, однако, она именуется Иоландой — единственно для того, чтобы избежать путаницы с третьей женой Фридриха, Изабеллой Английской.
149
Однако даже теперь его путь не закончился. В 1224 г., когда ему шел восьмой десяток, он вновь сделался регентом — в Латинской империи Константинополя, где ребенок-император Балдуин II женился на четырехлетней дочери Иоанна Марии. На этот раз старый головорез принял даже не королевский, а императорский титул — титул, который ему суждено было сохранять вплоть до самой смерти в 1237 г.
150
Само по себе это уже было зловещим знаком: не кто иной, как Григорий VII — грозный кардинал Гильдебранд, — поставил на колени двоюродного прапрапрадеда Фридриха, Генриха IV в Каноссе ровно 150 лет назад.