Страница 169 из 185
Глава XXX
ЕГИПЕТ И КАНАЛ
Первый Суэцкий канал был выкопан при фараоне Нехо в VII в. до н. э. Так по крайней мере сообщает Геродот, который прибавляет, что 120 000 египтян погибли при строительстве, что путешествие по готовому каналу занимало 4 дня и что он был достаточно широк, чтобы по нему в ряд могли пройти две армии. Однако 2500 лет спустя, когда Наполеон отдал приказ провести первую в истории детальную топосъемку местности, от него совсем — или почти совсем — не осталось следов. Главный топограф, Жан-Батист Ле Пер, заключил, что крайние точки канала должны быть на разных уровнях; он действительно установил, что южный конец должен быть примерно на 10 метров выше, но теория вскоре перестала представлять какой бы то ни было интерес, кроме академического: к тому моменту как он подготовил свое итоговое сообщение, французы покинули Египет, да и британцы, изгнавшие их, были намерены убраться прочь как можно скорее. О проекте вновь позабыли и не вспоминали еще полвека.
В 1854 г. османский хедив (вице-король) — к тому моменту этот пост занял четвертый сын Мухаммеда Али, Саид, — предоставил молодому французу-мечтателю, графу Фердинанду Лессепсу, действовавшему по поручению своей французской компании, право построить на перешейке канал протяженностью почти 100 миль, который должен был соединить Средиземное море с Красным. Работы начались в 1859 г. и заняли десять лет вместо шести, на которые рассчитывал Лессепс; вскоре начались волнения среди египетских рабочих (их участвовало в строительстве великое множество), а в 1865 г. разразилась эпидемия холеры, угрожавшая положить конец всему предприятию. Но в конце концов трудности удалось преодолеть, опасения Ле Пера оказались беспочвенны (канал не имел шлюзов) и в 8.30 утра 17 ноября 1869 г. французская императорская яхта «Эгль» с императрицей Евгенией и самим Лессепсом на борту вошла в канал в Порт-Саиде. За ней следовало еще 45 судов, на которых плыли хедив (к этому времени Саида сменил на престоле его племянник Измаил) и его гости — официальные лица, иностранные послы и другие высокие сановники. Утром 20 ноября «Эгль» вышел в Красное море, и оркестр, находившийся на судне, заиграл, отчасти не к месту, мелодию «Отъезжающий в Сирию».
Существует популярное заблуждение, что Верди написал «Аиду» для торжеств по поводу открытия канала. На самом деле это историческое событие, по-видимому, оставило его равнодушным — настолько, что он отклонил предложение написать гимн для предполагавшейся церемонии. Не ранее 1870 г. французский египтолог Огюст Мариетт прислал ему сценарий, основанный на вымышленном сюжете из жизни Древнего Египта. Он сразу же понравился композитору. Хедив Измаил заказал Верди оперу, и тот с охотой взялся за дело. Хотя премьера была назначена в новом оперном театре Измаила в Каире, декорации и костюмы решено было заказать в Париже; как оказалось, эта идея не оправдала себя, поскольку франко-прусская война и последовавшая осада города задержали их прибытие на несколько недель. Наконец они были вызволены, и премьера в должном порядке прошла в канун Рождества 1871 г. Верди, что отчасти удивительно, не присутствовал на спектакле, хотя все-таки посетил премьеру в Милане в начале следующего года.
Для стран и портов Восточного Средиземноморья открытие Суэцкого канала стало счастьем — и они быстро оценили этот факт. Более им не приходилось прозябать в забвении. Теперь по крайней мере они могли вернуть себе прежнее положение важного промежуточного звена на мировых торговых маршрутах. Даже страны Дальнего Востока оказались в выигрыше, поскольку их коммерческие связи с Западом укрепились. Мир становился все более тесным.
Однако буквально со дня этого события компания Суэцкого канала столкнулась с финансовыми затруднениями. Лессепс убедил держателей паев, чтобы они вложили свои средства в чрезвычайно доходное предприятие, и они хотели, чтобы их деньги немедленно вернулись к ним, однако Европа не спешила воспользоваться преимуществами, открывавшимися в результате появления новых возможностей. В первый год действия канала через него проходило не более двух судов в день. Лессепс ожидал дохода в 10 миллионов франков в год, но получил только 4. Последовал яростный финансовый спор на межгосударственном уровне, который не удалось уладить даже в результате конференции, созванной Высокой Портой. Наконец Лессепс в гневе пригрозил вообще закрыть канал, тогда как хедив — получивший поддержку Порты — направил на канал войска и выслал в Порт-Саид два военных корабля, приказав им захватить канал, если компания будет настаивать на своих планах. Франция, вначале поддержавшая де Лессепса, теперь отказала ему в помощи, и ему пришлось признать свое поражение.
Но франко-прусская война нанесла Второй империи смертельный удар, и влияние французов на судьбу канала пошло на спад. С другой стороны, влияние Британии постоянно росло. Правительство лорда Пальмерстона и его преемники яростно противодействовали строительству канала, так как здесь им виделась угроза со стороны французского империализма, но теперь французы, так сказать, ушли с дороги, и мнение Лондона стало стремительно меняться. Внезапно путь до Индии сократился вдвое; возник маршрут от Бомбея до Калькутты (так стали говорить позднее, когда набрала обороты индустрия туризма). В 20 лет ежегодные наплывы молодых женщин, достигших брачного возраста, приезжавших в Индию в поисках женихов — их частенько называли «Промысловым флотом», — стали обычным делом. [378]С 1873 г. состояние канала как финансового предприятия также стало улучшаться, и с каждым годом все больше и больше судов пользовалось им. Две трети этих судов составляли британские корабли, и хедив сообщил британскому представителю, что Каир не только будет рад переходу канала в собственность британской компании, но в случае создания такой компании сделает все, что от него зависит, дабы облегчить переход канала под ее власть.
Тем временем Египет все более и более погружался в пучину долгов, и к ноябрю 1875 г. самому хедиву безотлагательно потребовалось около 4 000 000 фунтов для расплаты с кредиторами. Единственное, что ему оставалось сделать, — это продать или заложить свою долю акций компании Суэцкого канала. В Париже за них началась борьба двух групп банкиров, но никто не превзошел по быстроте и решительности Бенджамина Дизраэли, недавно сменившего Гладстона на посту премьер-министра и которому регулярно сообщал самые точные сведения его друг, Лайонел Ротшильд, с которым он обедал по воскресеньям. Переговоры затянулись, но 24 ноября 1875 г. было достигнуто соглашение о приобретении британским правительством у хедива египетского 177 642 акций компании Суэцкого канала за 4 000 000 фунтов стерлингов. «Вы получили это, мадам, — писал Дизраэли королеве. — Французское правительство побеждено». Королева отвечала, что это действительно «великое и важное событие». При этом она сделала характерное добавление: «Большая сумма — его единственный недостаток». [379]
Но 4 000 000 фунтов все еще предстояло найти. И Дизраэли вновь обратился к Ротшильду: он послал к нему своего личного секретаря Монтагю Лоури Корри. Позднее Корри любил рассказывать историю о том, как он пришел в офис Ротшильда и сообщил, что премьер-министр хочет получить 4 000 000 фунтов.
«Когда?» — спросил Ротшильд.
«Завтра».
Ротшильд оторвал виноградину, съел, выплюнул кожицу и спросил: «Кто ваш поручитель?»
«Английское правительство».
«Вы получите их».
Несколько дней спустя акции были переданы в британское генеральное консульство в Каире. Их пересчитали, и оказалось, что акций только 176 602, то есть на 1040 меньше, чем предполагалось в договоре. Цену соответственно снизили до 3 976 582 фунтов. Лайонел Ротшильд, по-видимому, беспокоился не напрасно.
Нужно подчеркнуть, что Британия не купила канал; она не приобрела даже контрольного пакета. Получив 40 процентов акций, она, однако, не дала французам полностью взять контроль в свои руки, что, без сомнения, случилось бы, действуй она иначе. Теперь она имела право назначать 3 из 24 директоров правления компании, а через несколько лет эта цифра выросла до 10. Более того, из всех владельцев акций она была самой сильной и богатой.
378
Менее счастливым последствием стало то, что армейским офицерам, служившим в Индии, пришлось расстаться с туземными женами и везти своих «мемсахиб» из Британии — часто с катастрофическими последствиями для «англо-индийских» отношений.
379
Куда более неожиданной была реакция кронпринца Пруссии, впоследствии — кайзера Вильгельма II: «Как здорово!»