Багровый дождь

Владимир с трудом сдержал изумление — он прекрасно понимал пришедшего ему на помощь, поскольку тот говорил по-норвежски. Между тем незнакомец только сейчас обратил внимание на Столярова и что-то пробурчал по-немецки. Володя отрицательно помотал головой.

— Пожалуйста, говорите по-норвежски. Я не понимаю немецкого.

— Норвежец?! Откуда?

— Из Лиллехаммиера.

— Чёрт! Приятно встретить земляка на чужбине. Давно здесь?

— Да нет, неделю.

— А я приехал час назад. Мы молодожёны. Медовый месяц празднуем. А это моя супруга, Марта.

По лестнице спустилась симпатичная блондинка в халате, поверх которого было накинуто пальто.

— Милый, я всё сделала. Сейчас здесь будет полиция. Они же обещали привезти врача для фрау Хильды. Сволочи!

Это уже было по адресу нападавших.

— Мы у себя в Германии отучили их заниматься такими вещами, а здесь они совсем распоясались… Дорогой, а ты не познакомишь нас?

— Э…

— Свен Расмунсен, фрау.

Владимир точно знал, что у немцев замужняя женщина обозначается фрау, а незамужняя фройляйн.

— Оттар, так этот господин твой земляк?

— Получается, так, милая…

Начинавшуюся беседу прервал визг тормозов, возле здания пансионата затормозило два легковых автомобиля, и в холл ввалились полицейские в высоких киверах и с дубинками в руках. Лежащих без сознания молодчиков бесцеремонно сковывали наручниками за спиной, затем волокли прямо по стеклу и земле наружу, где закидывали в чёрный фургон. Один из приехавших, в штатском, тщательно проверил документы у всех троих, а затем долго выяснял что-то у молодожёнов. Владимир молча стоял рядом. Потом принялись за него, переводчиком служил Отар. Столяров рассказал всё происходившее, и под конец расписался в каких то бумагах. Хозяйку увезли на прибывшей из больницы машине, и, наконец, Владимир смог распрощаться с молодоженами и уйти спать…

Какого же было его изумление утром, обнаружившим хлопотавшую по пансионату фрау Хильду. Женщина была с забинтованной головой, опиралась на палку, её кисть была плотно забинтована. Но, тем не менее, глаза горели знакомой энергией, четверо рабочих в тирольских шляпах вставляли новые стёкла, приводили в порядок паркет, исцарапанный осколками стекла, меняли доски в стойке. Столяров приветливо поздоровался, восхищённый её силой духа, а хозяйка, завидев Владимира, рассыпалась в благодарностях.

— Фрау Хильда приглашает нас вечером на свою кухоньку. Попить кофе со штруделем. — Донеслось из-за спины русского лётчика.

Он повернулся — перед ним стояла Марта.

— Добрый день, фрау Марта.

— Ой, не называйте меня так, я чувствую себя настоящей старухой. Так вы придёте?

— Придётся. Не обижать же старую женщину. А кстати, не объясните, кто это был?

Девушка усмехнулась:

— А вы не поняли? Это еврейские боевые отряды. Они вымогают деньги у людей якобы на поддержку борьбы против нацизма.

— А почему якобы?

— Да потому что евреев не интересует борьба с национал-социализмом. Их больше волнует, как бы отнять у англичан Палестину. О, извините, мне пора. Такси пришло.

Каблучки дробно простучали по паркету, взревел мотор, а Владимир почесал затылок. Немка, а так на человека похожа…

Вечером был вкуснейший яблочный пирог, а потом молодожёны пригласили «Свена Расмунсена» в ресторан. Повода отказаться не было, и пришлось ехать. Тем более, что ему было самому интересно пообщаться с ровесниками с той стороны…

Играл оркестр, сновали вышколенные официанты. Владимир увлечённо беседовал с Оттаром. Тот оказался добровольцем дивизии «Нордланд». Но на фронте ему побывать не удалось, как специалист в области ядерной физики он работал на заводе тяжёлой воды в каком-то из городков северной Норвегии. Там же познакомился с Мартой, бывшей лаборанткой у одного из немецких профессоров, в избытке находящихся на этом заводе, и вот, недавно они поженились. Оттару разрешили провести медовый месяц в Швейцарии, поскольку бомбардировки английских самолётов следовали почти непрерывно. Владимир, согласно «легенде» представился эмигрантом, но на это не последовало никакой реакции. Отар только заметил, что он уважает людей имеющих собственные взгляды… Марта тоже оказалась обычной смешливой девушкой, влюблённой по уши в своего мужа. Вообще, молодожёны просто светились счастьем.

В разгар веселья появился связной Столярова, какого же было изумление Владимира, когда тот заговорил с Оттаром, как старый знакомый. Да и норвежец приветствовал его с искренней радостью. Оказывается, они оба были давно знакомы, ещё до войны… Просто потом их дороги разошлись, но дружба сохранилась. Столяров, ожидавший чего угодно, вплоть до расстрела на месте, наоборот удостоился благодарности за такое знакомство. Впрочем, он понимал, что нарушение инструкций ему ещё выйдет боком…

…Аэродром Дюбендорф, где находились самолёты севших на вынужденную посадку американских пилотов, представлял из себя большое ровное поле, вокруг которого были стройными рядами посажены яблони. Вдалеке от бетонной полосы, среди деревьев торчала квадратная башня управления полётов под островерхой крышей. Они приехали туда на легковой роскошной «Минерве» синего цвета. Всё поле было заставлено рядами самолётов. Там находились и двухкилевые «Б-24», и «Б-17» разных модификаций, английские «Ланкастеры», и даже какой-то непонятный угловатый, явно французский древний аэроплан с выпирающей вверх настоящей башней в носу.

— Какая машина?

— Вот эта.

Столярова подвели к огромному «Б-17F».

— Новейшая модификация. Только пошла в войска. Справишься?

— Посмотреть бы внутри?

— Без проблем…

Огромная кабина с множеством приборов на доске, стенах и потолке. Рогульки штурвалов, кислородная аппаратура, радио. Владимир покопался в ящике — пусто.

— Это ищешь?

Ему протягивали толстый том.

— Уже перевели. Не волнуйся.

— Когда летим?

— Сегодня ночью. Если всё нормально будет — то у своих сядем завтра.

— Угу. С собой — кофе и пожрать. Обеспечьте полную заправку.

— С этим проблем не будет. Так справишься или нет?

Владимир оторвался от страницы.

— Особых проблем не вижу…

На выезде с аэродрома их приветствовали возящиеся у «Мародёра» люди.

— Тоже наши?

— Нет, немцы.

— Немцы?!

— Да.

— И они о нас знают?

— Конечно. Договаривались то они… Думаешь, там один только гитлеровцы сидят? Погоди, ещё узнаешь…

Глава 29

— Занимаете оборону по рубежу Городище — Гумрак — Садовая.

— Товарищ генерал, у меня же людей столько нет…

— Ничего, не одни будете. Там танкисты из 23-его корпуса, курсанты, зенитчики. Словом, есть кому вас поддержать. Ещё ополченцев добавим, противотанкистов, моряки должны подойти. Ястребки — комсомольцы. Люди — будут.

— А как насчёт боеприпасов, товарищ генерал? У нас, если честно, по одной обойме на бойца осталось.

— Чем сможем — поможем. Сейчас же распоряжусь. А сейчас — идите, товарищи…

…Назад идём пешком. Невеликие мы господа, чтобы из-за нас машину лишний раз гонять. Сараев всё время вздыхает, затем не выдерживает:

— Заразы! Люди из окружения, с боями, столько километров без отдыха, и сразу в бой. Хоть бы сутки отдохнуть дали! Нет, драться… Хотя, видно, действительно дело плохо…

Вокруг всё горит. На земле лежат трупы убитых людей, которые никто не убирает. Некому. Очень много гражданских. К нашему ужасу из кюветов, с тротуаров на нас глядят блестящие от огня глаза. Сколько же здесь людей! Наверное беженцы…

А Сталинград горит. Пылает Волга. По воде плывут огненные реки из пылающих нефтехранилищ. Жуткое зрелище. Такого я себе даже в самых страшных кошмарах представить не мог. Чувствую, как от жара трещит щетина на лице, курчавясь и осыпаясь мелким пеплом. Чёрт! Скорее бы до своих дойти!..

Через час мы в расположении. Мой комбинезон прожжён в нескольких местах. Шлем порыжел от огня. Всё лицо горит, глаза словно засыпаны песком. Наконец, оказываемся в строении, где расположились мои ребята и штаб полка. Меня встречает рапортом Олег.