Страница 25 из 40
Она все еще была ошеломлена, когда он занес коробку в ее квартиру.
– Это потрясающе, Эллис. Оно, должно быть, стоит сотни фунтов!
– Так и есть. Это же «кутюр». Настоящая вещь. – Последнюю фразу он прошептал ей в ухо.
– Спасибо, что подвезли, – сказала Клеон, ожидая, что тот уйдет, но он не двигался.
– Могу я пригласить вас куда-нибудь перекусить?
– Спасибо, но я съем что-нибудь дома. Я хочу разобраться с выкройкой своего платья.
– О! – Эллис выглядел так, как будто из него выкачали воздух. Он огляделся: – Что вы подразумевали под «что-нибудь»?
– У меня в холодильнике есть сыр и яичный пирог, который я испекла вчера...
– Звучит аппетитно. Вы... э... не могли бы выделить мне кусочек?
– Конечно. – Она постаралась скрыть радость в своих глазах. Клеон достала свои лучшие салфетки, нашла свечи и накрыла стол на двоих.
Она разогрела пирог и слегка подправила его, украсив взбитым кремом; пока они ели, Эллис с уважением отзывался о ее кулинарных способностях.
– Я надеюсь, Айвор оценит ту сделку, которую заключит, женившись на вас. Чего ему еще желать?
По взлету его бровей Клеон почувствовала, что он неискренен. Он огляделся:
– Мягкий свет, но нет приятной музыки. У вас нет магнитофона?
– Я не могу себе это позволить. Вы забыли – я же коплю.
– О да. На дом, где вы собираетесь жить с Айвором. – В его голосе звучала насмешка.
Это так возмутило Клеон, что она сказала:
– Да, осталось ждать недолго.
– Давно вы виделись со своим женихом? – Тон был нарочито небрежным.
– В те выходные, когда была дома.
– Вы, должно быть, влюблены!
Его цинизм подхлестнул Клеон еще сильнее, однако ее резкий ответ был оборван телефонным звонком.
Она взяла трубку:
– Кто это? О, Рик?
Из-за стола донесся короткий ехидный смех.
– Нет, я занята, Рик. Я делаю платье. Нет, извини. – Она повернулась спиной к гостю, который теперь тихо смеялся. – Я предпочитаю обходиться без общества, когда работаю. – Теперь смех позади нее стал громким и насмешливым. – Нет, не приходи. По крайней мере, сегодня вечером. – Клеон повесила трубку, ее лицо порозовело.
Эллис облокотился на спинку стула и усмехнулся:
– Значит, вы держите своих поклонников на расстоянии, не так ли? Так с ними проще справляться – это ваши слова?
Он поднялся и подошел к ней. Прежде чем она поняла, что он делает, Эллис начал целовать ее. Когда Клеон удалось вырваться из его рук, ее щеки из розовых стали пунцовыми.
Они вместе вымыли посуду, и она отметила про себя, что для холостяка он неплохо приучен к домашнему хозяйству.
– Когда собираешься жениться, то никогда не помешает освоить хозяйственные навыки.
Это замечание отрезвило Клеон, как холодный душ. Теперь она из его собственных уст услышала, что он собирается жениться на Карин Коннэр, к которой ездил в Америку. Однако она сомневалась, стоит ли мужу подобной особы, кем бы он ни был, беспокоиться о мытье посуды.
Пока Клеон раскладывала и кроила на полу материал, Эллис сидел в кресле, втянув голову в плечи, и читал газету.
«Вот каково быть его женой». Эта мысль выскочила из глубины ее сознания, и ей пришлось яростно бороться с ней, пока та наконец не согласилась убраться обратно.
Потребовалось некоторое время, чтобы в мыслях Клеон воцарил покой, однако ей все же удалось успокоиться, сконцентрировавшись на своем занятии.
Стоя на коленях и разрезая ткань, Клеон задумчиво заметила:
– Это так глупо – делать вещи вручную.
Эллис опустил газету:
– Что вы подразумеваете под этим?
– Это так несовременно!
– Мне кажется, что мы вернулись все к той же старой теме. Я предполагаю, что вы имеете в виду моего отца.
– Ну, – она помедлила, ошеломленная резкостью его голоса, – сейчас многое из того, что в модном бизнесе традиционно делалось вручную, осуществляется машинами. Автоматизация берет верх.
– В самом деле?
Клеон не обратила внимание на его сарказм и продолжала, погрузившись в свои мысли:
– Знаете ли вы, что искусственные волокна можно соединить – точнее, склеить, – что делает шитье ненужным. Однажды, возможно, появится одежда, изготовленная совсем без швов! Уже есть машины, которые подрубают обе стороны ткани и пришивают пуговицы. – Клеон взглянула на Эллиса. – Неужели ваш отец не знает этого? Неужели он не осознает, что если он вскоре не изменит свои взгляды, то останется далеко позади? Не могли бы вы убедить его обратиться к рынку готовой одежды и открыть где-нибудь бутик?
– Ну вот, приехали. – Эллис вздохнул и сложил газету. – После пятинедельного перерыва я опять чувствую на себе давление. Мне кажется, вы думаете, что, накормив и ублажив, вы сделали меня более податливым... – Тут он откинулся в кресле и разразился смехом.
– Что случилось?
– До меня только что дошел юмор. Вы, склонившись на полу над своим драгоценным материалом, кроите его с предельной точностью вручную. Затем будете сметывать его – вручную, затем шить – вручную и конечно же закончите отделкой и так далее – тоже вручную. И вы имеете дерзость проповедовать мне механизацию, автоматизацию и массовое производство, убеждаете меня воздействовать на отца, чтобы он забросил свой старомодный способ!
– Но я не занимаюсь бизнесом, – возразила Клеон, чувствуя, что Эллис задел ее за живое. – Обстоятельства несравнимы.
Он какое-то время разглядывал ее.
– Знаете, если вы проанализируете этот разговор, то обнаружите, что все дальше и дальше отходите от своего идеала – настоящей вещи. – Клеон яростно тряхнула головой. – Это так, Клеон! Вы можете отрицать это, но мне со стороны виднее. – Эллис наклонился вперед, взял ее за подбородок и взглянул в лицо. – Знаете, вы изменились.
– То же самое сказал Майк, когда я была дома на выходных. Но я знаю, что не изменилась внутренне.
– И все же... – Эллис отпустил ее, откинувшись назад, вытянув ноги и подперев голову руками. – Вы подросли. Вы бросаетесь туфлями не чаще, чем играете на рояле. – В его голосе чувствовалось сожаление. Он полез в карман за сигаретой. – И я берусь предсказать, что вы изменитесь еще сильнее. – Эллис щелкнул зажигалкой. – Как и все остальные, вы утратите свою невинность, свой наивный подход к жизни. Вы станете циничной, пресыщенной сердцеедкой. Вы уже начали. – Сейчас вы счастливы, Клеон?
– Вы имеете в виду мою работу? Да, счастлива.
– Вы произнесли это без особого энтузиазма. – Он повернулся и смотрел, как она ставит на поднос чашки. – Мне кажется, что вы скучаете по зеленым лугам вокруг вашего дома. Вы так устроены, что, может быть, так и не сживетесь с кирпично-бетонными городскими джунглями.
Клеон ответила не сразу. Не могла же она сказать, что, куда бы она теперь ни пошла, везде для нее была пустыня, если его не было рядом; что она могла бы сжиться даже с «кирпично-бетонными джунглями», лишь бы он был с ней.
Клеон пожала плечами и, улыбаясь, сказала:
– Вы лишь мой работодатель, не так ли? Почему вас должно беспокоить, счастлива я или нет? Если бы я не хотела, я бы не осталась на этой работе ни за какие деньги. Мне всего лишь надо было бы написать заявление и уйти, не так ли?
– Клеон! – он подошел к ней.
Она с трудом удерживала биение сердца, когда он приблизился. Взяв платье, Эллис швырнул его на стул. Потом судорожно прижал ее к себе, как человек, который чего-то бесконечно долго ждал и наконец потерял терпение. Его рот прошелся по ее шее, по лицу и наконец нашел губы. В его руках она почувствовала такое ошеломляющее освобождение от напряжения, как будто это было именно то, чего ее тело ждало все эти недели его отсутствия, все дни страстного ожидания его возвращения и все часы, прошедшие без его голоса и прикосновения. Блуждающая, ласкающая настойчивость его рук была невыносима.
– Позволь мне любить тебя, Клеон, – прошептал Эллис, – позволь мне остаться. Ради Бога, позволь мне любить тебя.
«Это безумие!» – вскричал внутренний голос, и ей пришлось послушаться. Она чувствовала, что Эллис хочет, чтобы ее засосала сила его воли, но она должна прислушаться к голосу разума. Мысленно Клеон отбросила его руки – она не утонет в них. Она не должна поддаваться его желанию, его настойчивости, мимолетному влечению. Если бы на ее месте была одна из его женщин, он говорил бы ей те же слова, так же умолял. Он любил ее ничуть не больше, чем их. Клеон ухватилась за соломинку ревности, оттолкнув свою любовь и тоску по его любви.