Замужество Кэролайн

— Хочешь сказать, что нам не было нужны жениться, чтобы познакомить ее с Вито?

— Да, я так думаю, — тихо ответила Кэролайн.

— Теперь об этом уже несколько поздно говорить, — резко ответил Доменико. — В любом случае как бы она отреагировала, узнав, что этот ребенок — сын Вито, а не мой? Уверен, она не выставила бы нас за дверь, но это могло убить ее, а я не хочу рисковать.

— Но ведь она спокойно восприняла то, что ребенок твой, Доменико. И может начать что-то подозревать относительно времени, прошедшего между рождением Вито и нашей свадьбой, а также ей может показаться странным, что ты ничего ей не сообщил. Как ты объяснишь, что мы поженились больше года назад, а ты не счел нужным поставить ее в известность?

— Я ведь уже объяснял тебе, — холодно отозвался Доменико. — Если тетя что-то и заподозрит, то не станет меня расспрашивать. Я ее слишком хорошо знаю. Конечно, она будет обижена, но с этим ничего не поделаешь. Тетя Рина всегда относилась ко мне, как к сыну, и любила не меньше Вито. Но все равно, ее настоящий сын — он, а не я. В этом вся разница, Кэролайн. — Доменико отвернулся. — Между матерью и сыном существует связь, которую ничто не разобьет, и третий между ними уже не встанет.

Кэролайн догадалась, что он чувствует. Она представила себе маленького мальчика, который плачет оттого, что у него нет родного человека, который бы любил его. Доменико еще не рассказывал ей о своем детстве. Она лишь знала, что его родители погибли в автомобильной катастрофе, когда ему было лет семь. Теперь он принялся рассказывать более подробно:

— Мой отец и отец Вито были братьями, и, когда я осиротел, тетя Рина и дядя Артуро распахнули для меня свои сердца и двери своего дома. Когда нам с Вито было около двенадцати, дядя Артуро умер, и тетя Рина осталась одна с двумя детьми. Она ни за что не хотела отдать меня другим родственникам и настояла на том, чтобы мы были все вместе, к моей вечной благодарности. Так что теперь ты понимаешь, почему я взял на себя обязательство жениться на тебе. Вито был достаточно благороден, чтобы делить со мной любовь своих родителей. Теперь я обязан помочь девушке, которая должна была стать его женой. Я готов пойти на все, чтобы отплатить им за любовь и теплоту, которой они одарили меня. — Доменико резко повернулся и сурово уставился на Кэролайн. — У нас никогда не было проблем с деньгами. Но на деньги не купишь то, что они дали мне.

На сердце у Кэролайн стало еще тяжелее, как только Доменико подтвердил то, что она уже заподозрила. Доменико всю жизнь приходилось делить с кем-то любовь, по крайней мере после гибели его родителей, а теперь он, по его мнению, опять вынужден был делить с Вито самое дорогое — любовь его жены. Ей захотелось подойти к нему и обнять, чтобы утолить его непреодолимую жажду любви, но она не посмела. Доменико — гордый и надменный человек, а не печальный сирота, тоскующий по умершей матери, и она знала, что ее порыв будет немедленно отвергнут. Решимость Кэролайн дать ему свободу, чтобы он смог жениться на любимой девушке, возросла, и она поклялась себе, что любой ценой освободит его от этого фарса, который назывался браком.

«Если бы я только знала, где Доринда», — в который раз подумала Кэролайн. Она оставила мистеру Уилкинсу указания отправлять любую почту на ее имя в Рим, но особо не надеялась получить письмо от сестры. Доринда не писала уже полгода и, видимо, не заботилась об их благополучии, иначе присылала бы деньги, зная, как трудно им живется. Кэролайн глубоко вздохнула и поудобнее усадила Вито на коленях. Малыш быстро рос и набирал вес. Ему хотелось ходить самостоятельно, и он постоянно ерзал, утомляя Кэролайн.

Доменико услышал вздох и увидел, как она возится с Вито. Он тут же пересадил ребенка себе на колени.

— Дай его мне. Он тебя утомил. Тебе лучше отдохнуть в своей комнате, прежде чем за ужином ты познакомишься с остальными членами моей семьи. Не бойся, — добавил он, взглянув на ее встревоженное лицо, — уверяю тебя, они все люди.

Доменико сочувственно улыбнулся, и сердце Кэролайн дрогнуло, когда их взгляды встретились. Он держал Вито с нежностью, свойственной почти всем итальянским мужчинам в обращении с детьми, и она подумала, каким бы замечательным отцом он был. Если бы...

Кэролайн рассердилась на себя за эти мысли, быстро поднялась и позвонила, чтобы Эммануэль проводил ее в комнату. Все ее тело было влажным и липким от жары, и ей не терпелось принять прохладный душ и немного отдохнуть перед ужином, который устраивали в их честь.

Эммануэль появился в комнате в сопровождении Аделины, которая протянула руки к Вито.

— Я буду заботиться о нем, синьор Викари. Детскую уже приготовили для малыша. Как прекрасно, что в доме опять появился ребенок! Да, Эммануэль?

— Ты права, Аделина, но, пожалуйста, помни, что его нельзя баловать так, как ты баловала его отца и дядю.

— Я их баловала? Ах ты старый негодник! Это ты баловал их, — негодующе возразила Аделина.

Когда они вышли из комнаты, продолжая шутливо препираться, Доменико подал Кэролайн руку и повел к двери:

— Идем, я провожу тебя в твою комнату.

С легким трепетом она последовала за ним. Когда Доменико открыл дверь, Кэролайн невольно вскрикнула от удовольствия.

Она стояла на толстом голубом ковре, простиравшемся от одной стены до другой. Мебель была из светлого, с серебристым блеском дерева с узорными серебряными ручками ящиков и шкафа. Вдоль одной из стен стоял огромный гардероб, и, когда Кэролайн распахнула его, внутри она увидела обширное освещенное пространство. Огромные окна, завешенные шторами того же оттенка, что и ковер, шли от пола до потолка, и за каждым был маленький балкончик. В центре комнаты стояла изящная кровать, покрытая нежно-голубым покрывалом. Серебристо-голубую гамму то тут, то там нарушали вкрапления нежно-персикового цвета. Такого же оттенка была изящная лепнина на потолке, а в двух массивных серебряных вазах стояли чайные розы, распространяя по комнате приятный аромат.

Сказать, что Кэролайн была ошеломлена, — значит ничего не сказать.

— Доменико! — только и смогла она прошептать.

— Тетя Рина оказала тебе большую честь, Кэролайн, — сухо заметил он. — Насколько я помню, эта комната предназначена только для самых дорогих гостей. Получить ее в постоянное пользование — большая честь, потому что тетя много раз отказывала даже членам семьи.

— Значит, она просто еще не считает меня членом своей семьи?

— Вовсе нет. Это значит, моя милая, что она считает тебя самым почетным членом.

Кэролайн взглянула на него сияющими глазами. Если бы ею дорожил один Доменико, это было бы счастьем, но если ею дорожит его семья — то и это не хуже.

Кэролайн подошла к окну и шагнула на балкон. Она с удивлением заметила, что окна ее комнаты выходят в сад, и радостно подумала, что это отличное место для игр Вито.

— Это твой единственный дом, Доменико? — задумчиво спросила она. — Я хочу сказать, у тебя есть собственное жилье или ты все время живешь с тетей?

— У меня есть вилла в горах, куда мы перебираемся в сильную жару. Обычно тетя Рина живет там в это время года, но после смерти Вито она остается тут, поближе к остальной семье. У меня никогда не было желания обзавестись собственным домом, потому что мне приходилось много ездить. Здесь, в Риме, делами занимался Вито, но, поскольку его больше нет с нами, придется все изменить. Я буду вести дела здесь, а разъезжать, наверное, придется моему молодому кузену Джованни, которому уже давно не терпится показать, на что он способен. В таком случае надо будет приобрести дом неподалеку, если ты не хочешь жить с тетей Риной.

— Нет, Доменико, не говори так. Я очень счастлива жить под одной крышей с твоей тетей. Просто мне было интересно, вот и все.

Доменико по-прежнему задумчиво смотрел на нее, но ничего не говорил. После этого он подошел к соседней двери и подтвердил опасения Кэролайн.

— А это моя комната. Ты увидишь, что она не настолько роскошна, как твоя, но тетя знает, что я предпочитаю меньше украшений.