Покушение

Остановились в переулке, одна сторона которого была образована оградой музейного сада, а по другую тянулись здания контор и магазинов. Переулок казался вымершим, хотя из окон доносились транслируемые по радио и телевидению речи. Зато на тротуарах ни души.

Поправив засунутый за пояс брюк пистолет, Ривс посоветовал Анне взять все из машины, поскольку ее придется бросить здесь.

– Хотя, – он потер лоб, раздумывая, – мы лучше поступим так: я отгоню ее подальше и вернусь, а ты жди меня в саду. Давай, я помогу перелезть через ограду.

– Нет, – Анна отрицательно помотала головой. – Только вместе.

– Опасно оставлять здесь автомобиль, – бурчал Ривс, когда они уже шли между деревьев, – полиция может заметить его и накрыть нас.

– Куда мы идем? – Каблуки туфель Анны проваливались в мягкую податливую землю, и она поминутно спотыкалась.

– Я здесь был ночью, – помогая ей идти, объяснил Даниэль.

Дойдя до угла музейного здания, он осторожно выглянул и тут же отпрянул – у бокового входа стоял полицейский автомобиль. Почему он здесь, неужели надеждам найти убежище у старика смотрителя и прячущегося здесь Латура суждено оказаться пустыми?

Выглянув еще раз, Ривс убедился, что полицейская машина пуста. Оставив Анну за углом и приказав ей никуда не уходить до его возвращения, он вытащил пистолет и, крадучись, пробрался к окну комнаты смотрителя музея. Приподнявшись на цыпочки, заглянул в него – хозяин стоял посреди комнаты, закрыв лицо руками, а Латур сидел на стуле в наручниках. В комнате шуровали двое полицейских, переворачивая все вверх дном, а третий курил у двери, прислонившись плечом к косяку и лениво наблюдая за работой коллег.

Итак, их трое, а он один. Но на его стороне внезапность и бесстрашие обреченного. Вперед!

Стараясь ступать как можно тише, Даниэль подошел к дверям и, неожиданно распахнув их, ударил стоявшего у косяка полицейского рукоятью пистолета по голове. Тот рухнул.

– Руки! – направив ствол на орудовавших в комнате ищеек, приказал Ривс.

Один из полицейских дернулся, пытаясь достать оружие. Грохнул выстрел, и он упал, получив пулю в грудь. Второй послушно поднял руки и трясущимися губами залепетал:

– Мы по приказу...

– Лицом к стене! – перешагивая через стонавшего полицейского, валявшегося у дверей, велел Даниэль. – Где ключ от наручников?

– Там, – полицейский кивнул на убитого. – У него.

– Скорее! – Ривс подтолкнул старика смотрителя. Тот обшарил карманы убитого и, вытащив ключ, снял с Латура браслеты.

– Надень их на этого, – показал на стоявшего у стены Даниэль.

Забрав оружие полицейских и убедившись, что у них нет с собой рации, они выскочили из комнаты.

Бледная Анна, слышавшая выстрел, ждала их за углом. Подхватив ее на руки, Ривс первым побежал через сад, торопясь туда, где осталась малолитражка. Латур и старик смотритель едва поспевали за ним.

– Гони к парку, – усадив Анну на заднее сиденье, приказал запыхавшийся Даниэль севшему за руль Латуру.

– Что ты задумал? – выруливая на проезжую часть, спросил тот.

– У нас нет иного выхода, кроме как опять спуститься под землю, – ответил бывший офицер. – Наверху они нас достанут, где бы мы ни прятались. Вы слушали радио? Где Вторая армия?

– В одном переходе от столицы, – ответил старик смотритель.

– Только бы не нарваться на патруль, – прибавив скорость, процедил сквозь зубы Латур.

Бросив машину в квартале от парка, они пересекли улицу и перелезли через ограду. Каблуки на туфлях Анны отлетели и платье порвалось на подоле, старик смотритель мучился от одышки, а Латур вытирал градом катившийся с лица пот, но Ривс торопил, не давая им ни секунды отдыха, пока не отыскали крышку люка колодца, из которого вчера вечером вылезли беглецы.

Первым под землю спустился Латур, следом за ним старик и Анна. Задвигая над собой крышку люка, Даниэль бросил взгляд на ограду парка – по улице шла колонна войск, направлявшаяся к югу, навстречу Второй армии Аль-Аккада.

Грохнула тяжелая крышка, отрезая их от света дня. Ноздри защекотал уже знакомый запах пыли подземелья, вспыхнул огонек зажигалки бывшего депутата.

– Куда теперь? Или останемся здесь?

– Я думаю, надо вернуться на склады, – предложил Ривс. – Там нас не будут искать, а в случае опасности опять спрячемся в подземных галереях.

– Пошли, – сделав первый шаг, вздохнул Латур. – Все равно у нас нет иного выхода...

Пожилой джентльмен знаком приказал вошедшему в кабинет секретарю подойти ближе к столу и ткнул пальцем в папку, лежащую поверх других бумаг:

– Возьмите. Я хочу, чтобы это сегодня же было опубликовано в газетах.

Секретарь сделал шаг вперед и взял папку, но шеф еще не отпустил его. Полуприкрыв глаза, он думал о том, что Джеймс Хон и Кристофер Филд прекрасно начали разыгрывать партию, закрутив интригу с ловко устроенным побегом заключенных. Всеобщее внимание было отвлечено побегом, террористами, телерепортажами, а тем временем совершился военный переворот. Да, начали хорошо, но заканчивать приходится ему, и совсем не так, как хотелось бы закончить. Но карты сданы, и остается только постараться не остаться без взяток. Джентльмен открыл глаза:

– Там материалы о психическом заболевании некоего Хона, которого проныра Коннори обвинил в подготовке и осуществлении покушения на демократию в известной вам стране. Кстати, приглядитесь к этому Коннори, – перебирая покрытыми коричневыми старческими пятнами пальцами старомодную цепочку золотых часов на жилете, скривил губы джентльмен. – Пусть он пишет для моих газет. Предложите. Если откажется, удвойте, утройте ставку. Эта лошадь должна стоять в моей конюшне.

Секретарь понимающе кивнул и сделал пометку в блокноте, одним росчерком пера нарисовав непонятную закорючку.

– Так, что еще? – продолжая играть цепочкой, проскрипел джентльмен. – Да, не желательно, чтобы он развивал эту тему. Пусть пишет о зулусах или малайцах, о Китае и Советах, но... Вы поняли? Покупайте его на корню... Кстати, флот остановлен?

– Военные сообщили, что радиограмма дана, сэр, – почтительно склонил голову секретарь.

– Убытки, – пожевал губами джентльмен, потянувшись за сигарой. – Срочно дайте еще одну, на счет Филда. Он стал часто промахиваться, и если не Коннори, то другой докопается до его связи с Хоном. А я не хочу, чтобы газеты трепали их имена, – обрезая кончик сигары, брюзгливо заметил он.

Некоторое время лысый джентльмен занимался сигарой, раскуривая ее от большой настольной зажигалки, обтянутой лаковой кожей крокодила, убитого лично джентльменом полсотни лет назад на охоте в Африке. Секретарь терпеливо ждал, по опыту зная, что сказано далеко не все.

Наконец сигара раскурена, джентльмен довольно осмотрел ее со всех сторон и, сунув в рот, пробубнил:

– Есть ли в этой проклятой стране надежные люди?

– Да, сэр, – ответил секретарь. – У спецслужб там отличные ребята. Хон даже не подозревает, что они ни на минуту не оставляли его своим вниманием.

– Тогда пусть позаботятся о нем, – выдохнув клуб дыма, сердито велел джентльмен. – И приглядитесь к Аль-Аккаду. Видимо, теперь нам придется иметь дело с ним. Не тяните...

Адмирал вглядывался через сильную оптику в силуэты боевых кораблей, ложившихся на новый курс, – отличная работа команд, отличная, чего никак нельзя сказать о политиках, вечно шарахающихся из стороны в сторону.

Рядом, сохраняя почтительное молчание, застыл командир флагмана в низко надвинутой на лоб форменной фуражке с золотыми ветвями на козырьке. Опустив бинокль, адмирал увидел, как по трапу быстро взбегает радист, зажав в руке листок радиограммы. Черт побери, опять там что-то приключилось?

– Узнайте, в чем дело, – приказал адмирал командиру флагмана, и тот пошел принять полученную радиограмму.

– Указана цель, сэр, – подавая командующему эскадрой радиограмму, чуть улыбнулся он.

Быстро пробежав глазами расшифрованный текст, адмирал слегка поморщился: