Провинциальный фотограф

– В Вене занимается Румынией капитан Чибур, – словно подслушав мысли Кривцова, усмехнулся гость. – Совпало?

– Значит, едем в Бухарест? – спросил Владимир.

– Пожалуй, это единственно верное решение, – снова поглядев на часы, ответил Ворон. – Я дам вам надежную явку в Борло, – буднично сообщил он. – Если попробуете воспользоваться железной дорогой через Бухс—Вену—Будапешт и, далее, через Предеал в Румынию, тогда придется проходить пограничный контроль и таможню. Впрочем, таможенники вряд ли вас сильно обеспокоят, а что касается венгерской пограничной полиции, то сам граф Тиссо признал ее весьма неудачной организацией. Я, знаете ли, склонен ему верить, он лишен чувства ложного патриотизма. Но все же… Может быть, лучше через Сербию?

– Там партизаны воеводы Бабунского и сербского майора Тернокоповича, не дающие покоя австрийцам, – откликнулся Кривцов.

Его так и подмывало сказать – хрен редьки не слаже! На этом пути разведпункты в Аграме 1, отделы контрразведки в Мэриш-Острау, Будапеште, Темешваре и Германштадте, до черта полиции и войск. Хотя, в какую сторону не кинься, везде подстерегала смертельная опасность.

– Надеюсь на ваш опыт и хладнокровие, – гость встал.

– Когда отправляться? – вздохнул фотограф.

– Здесь билет на сегодняшний вечерний поезд до Вены, деньги и паспорта, – Ворон достал объемистый бумажник. – Бланки подлинные, отличная работа, но не стоит зря рисковать.

Хозяин фотоателье согласно кивнул и принял бумаги. Посмотрел на железнодорожный билет – выезжать придется в половине седьмого. Предусмотрительный Кавка взял купе в поезде, делающем короткую остановку на станции городка, что практически, исключало возможность получить в попутчики до Вены кого-либо из местных жителей.

></emphasis >

1Старое название города Загреб.

Тем временем гость протянул ему небольшой замшевый мешочек. Кривцов взял тяжелый, туго набитый кисет из тонкой замши, затянутый витым шнурком.

– Люди гибнут за металл? – улыбнулся он, услышав звон золота.

– Думаю, пригодится, – согласился Ворон. – Прикрытие на время вашего отсутствия будет обеспечено. Доставив агента в безопасное место вам надлежит вернуться. Сигналом благополучного завершения операции послужит отправленная на ваш адрес открытка с видом императорского дворца.

Фотограф перелистал первый паспорт и отложил его в сторону. Открыв второй, он изумленно воскликнул:

– Боже правый!

– Да, мой друг, – вздохнул Кавка. – Вывозить придется женщину. Вот ее фото и адрес в Вене. Конечно, это создает ряд дополнительных трудностей и несколько осложняет ситуацию, но…

* * *

Выйдя из фотоателье, Ворон неспешным шагом пересек площадь и на несколько минут задержался у витрины магазина готового платья. Выпятив нижнюю губу и вставив в глаз монокль, он делал вид, что заинтересован галстуками, хотя сам тем временем тщательно изучал отражение случайных прохожих. Не увидев ничего подозрительного, Кавка направился дальше и свернул в узкую улочку, ведущую к станции железной дороги.

Когда он проходил мимо аптеки, из подворотни неожиданно появился рослый оборванец, протянул к прохожему огромную грязную ладонь и прогнусавил:

– Пан, дай петников на пивечко! Дай, пан!

Остановившись, старик порылся в кармане и протянул Шаме несколько мелких монет:

– Возьми, добрый человек.

В порыве благодарности словак облапил старика, пытаясь чмокнуть его в щеку. По крайней мере, так это выглядело для сторонних наблюдателей. И никто из них не смог бы услышать те несколько слов, которые шепнул Шама.

– Он не должен помешать, – почти не разжимая губ, ответил Ворон, высвобождаясь из объятий оборванца…

* * *

Отойдя от ниши, у которой он подслушал разговор Бартока с незнакомцем, Нерат опустился в кресло и задумался.

Оказывается, нe зря ему всегда не нравился сосед-фотограф! И вот теперь стало ясно, что он шпион! Но чей: русский, английский, итальянский? Впрочем, какая разница, главное, что шпион и приходил к нему такой же лазутчик, только, видимо, рангом выше.

Но что же делать? Сейчас же бежать к жандарму Геллеру? Он немедленно арестует Бартока и само провидение в лице полиции избавит нотариуса от соперника, а кондитерша Осовская будет рада, если эта неприглядная история не получит огласки и, наконец-то, даст согласие стать госпожой Нерат.

Да, все может сложиться именно так, но… где доказательства?

Опытный юрист Нерат прекрасно понимал, что нужны веские улики, изобличающие Бартока, как шпиона вражеской разведки. Не будешь же ссылаться только на то, что подслушал разговор, произошедший в фотоателье? А Барток ловкая бестия и если он сумеет от всего отпереться, то свинья Геллер непременно разболтает о том, чем занимается Нерат в конторе. Во всяком случае, фотограф не такой дурак, чтобы дать полиции повод подозревать себя и наверняка приготовился к непредвиденным осложнениям: иначе, как бы ему удавалось столько лет скрывать свое истинное лицо от всех, даже от женщины, за которой он ухаживал?

Проклятье! Если бы можно было не только слышать, но и видеть, что там делали враги, оставаясь самому невидимым. Тогда в руках оказались бы нужные козыри, а так… Хотя, кроме местного жандарма Геллера существуют еще венская полиция, военная разведка и контрразведка, где наверняка сумеют по достоинству оценить сведения, сообщенные нотариусом из маленького городка в провинции. Нет, не ради наград и отличий сделает это Нерат, а только ради торжества справедливости.

Вскочив, он подбежал к окну, в надежде увидеть того, кто вышел от Бартока. Но как узнать его среди прохожих? Да и время упущено – надо было сразу встать у окна!

Вернувшись к конторке, нотариус сел на стул и положил перед собой чистый лист бумаги – решено, он напишет в Вену. Напишет все, как есть, а они там разберутся, каким образом изобличить шпионов и обезвредить их. Обмакнув перо в чернила, он приготовился вывести первые строки обращения к господам из военной контрразведки или к начальнику полиции, но остановился.

Кажется, лазутчики торопились спасать попавшего в беду своего агента? В таком случае, не опоздает ли письмо, отправленное, в Вену? Надо учесть, что время военное и письма просматриваются цензурой – пусть не все, но кто поручится, что взор чиновника вдруг не остановится на его послании? А это опять потеря драгоценного времени.

Бросив ручку, нотариус поднялся и начал мерять шагами комнату. Так и не найдя решения, он отправился на кухню и сварил кофе – у него имелись приличные запасы еще с довоенных времен. Выпил несколько чашек, чего обычно себе не позволял, придерживаясь режима жесткой экономии. Но разве до этого сейчас?

Выкурив сигару, он опять уселся за конторку и принялся за письмо: он сам отвезет его в Вену и передаст в полицию или контрразведку. Вдруг, у них возникнут вопросы и будет нужно в срочном порядке переговорить со свидетелем разговора двух шпионов? Опять же, личная доставка письма гарантировала его сохранность и немедленное получение адресатом.

Поглядев в окно, нотариус увидел Бартока – фотограф с небольшим саквояжем в руке переходил площадь, по всей вероятности направляясь на железнодорожную станцию. Злорадно усмехаясь, Нерат смотрел, как его сосед, – теперь известно, кто он такой! – помахивая тросточкой и раскланиваясь с знакомыми, удалялся от дома. Злорадная усмешка появилась на губах правоведа: Иди, голубчик, спеши навстречу судьбе, которая уже занесла свой карающий меч, вложив его в руки соперника! В Вене тебя непременно разыщут и заставят-таки рассказать о всех тайных делишках.

Услышав позади шорох, Нерат недоуменно оглянулся: что такое, неужели в неурочный час вернулась экономка, отпросившаяся на пару дней навестить родню?

К его удивлению в комнате стоял контуженный словак Шама. Он приложил к губам длинный палец, призывая нотариуса не шуметь. Чертовщина какая-то, как он сюда попал?