Страница 35 из 37
СтивенВ той мере, в какой мы на нем говорим, да, безусловно, определяет нас самих. Мы определяемся нашим языком — хотите определяться, пожалуйста, ради бога, валяйте.
Хью( В камеру) Здравствуйте! Мы беседуем о языке.
СтивенВозможно, я мог бы проиллюстрировать этот момент — по крайней мере, позвольте мне попытаться. Вопрос таков: способен ли наш язык, английский то есть, способен ли он снести демагогичность?
ХьюДемагогичность?
СтивенДемагогичность.
ХьюА под демагогичностью вы подразумеваете?..
СтивенЯ подразумеваю демагогичность — взрывоопасное красноречие, убедительную и хлесткую риторику. Послушайте, если бы Гитлер оказался англичанином, были бы мы, в аналогичных обстоятельствах, подвигнуты, одурманены, воспламенены его зажигательными речами или лишь посмеялись бы над ним? А, а, а? Не слишком ли английский язык ироничен, чтобы стать опорой для гитлеровской манеры, не резал ли бы он наш слух просто-напросто фальшью?
Хью( В камеру) Мы беседуем о том, что режет наш слух просто-напросто фальшью.
СтивенНу хорошо, хорошо, вы не будете против, если я предприму попытку дискретизации? Я этого терпеть не могу, но можно? Можно? Является ли наш язык функцией нашего британского цинизма, терпимости, сопротивления ложным эмоциям и так далее или же эти качества проистекают, безотносительно к сути дела — безотносительно — из самого языка? Это проблема курицы и яйца.
Хью( В камеру) Мы беседуем о курицах и яйцах.
СтивенДавайте начнем с яйца Леды: вот язык, грамматика, структура, — а вот высказывание. Послушайте, послушайте, существуют же шахматы и играв шахматы. Отметьте разницу, отметьте, сделайте мне одолжение.
Хью( В камеру) Теперь мы перешли к шахматам.
СтивенПредставьте себе клавиатуру рояля, восемьдесят восемь клавиш, всего восемьдесят восемь, и все же, все же, каждый день в одном только Дорсете на сотнях клавиатур создаются новые мотивы, мелодии, гармонии. Наш язык, деточка, наш язык — это сотни тысяч доступных нам слов, и одновременно, триллиарды возможных, допустимых новых идей, поэтому я могу произнести следующее предложение и питать уверенность, что в истории человеческого общения оно не прозвучало еще ни разу: «Официант, держите нос теледиктора ровнее, иначе дружественный латекс отправит мои штаны в отставку». Одно предложение, обычные слова, но они никогда еще не расставлялись в таком порядке. И все же, о, все же, каждый из нас влачит наши дни, говоря друг другу одно и то же, раз за изнуренным разом, и питается столь же клишеическими откликами на них: «Я люблю тебя», «не ходи туда», «какое ты имеешь право так говорить?», «заткнись», «есть хочу», «мне больно», «чего это ради?», «я не виноват», «помогите», «Марджори мертва». Понимаете? Вот мысль, которую безусловно можно подать к пятичасовому чаю со сливками дождливым воскресным вечером.
Хью смотрит в камеру, открывает рот, словно собираясь что-то сказать, но не находит — что. И говорит вместо камеры Стивену.
ХьюТо есть, для вас язык — это нечто большее, чем простое средство общения?
СтивенА, ну конечно, конечно, конечно. Язык это шлюха, любовница, жена, подруга по переписке, девица по вызовам, бесплатная увлажняющая салфетка с ароматом лимона или удобная освежающая подтирка. Язык — это дыхание Бога, роса на свежем яблоке, тихое ниспадание пыли в луче утреннего солнца, когда вы снимаете со старой книжной полки забытый томик эротического дневника; язык — это легкий запах мочи на боксерских трусах, скрип лестницы, это полузабытый день рождения детства, шипящая спичка, поднесенная к заиндевелому окну, теплое, влажное, доверчивое прикосновение протекающего подгузника, громада сгоревшего танка, испод гранитного валуна, мягкий пушок на верхней губе средиземноморской девочки, паутина на давно изношенных резиновых сапогах.
ХьюЛадно, спокойной ночи.
Стихотворение Стивена
Стивен стоит за столом, читая стихи.
Стивен
Изначально я написал стихотворение, из которого извлечена эта строфа, когда умерла моя дорогая жена Вражина. В 1978-м, узнав, что умер и рок-н-ролл, я написал его снова. А теперь я хотел бы, если вы соблаговолите мне это позволить, написать его еще раз. Спасибо.
Садится и пишет.
Груди подруги
Кухня фермерского дома. Декорации примерно те же, в каких телекомпания «Тайн-Тис» проводит ночные религиозные дискуссии. Хью погружен в чтение книги. Входит Стивен. Оба милы до омерзения.
СтивенКто сказал тебе, что ты наг?
Хью откладывает книгу и улыбается Стивену.
ХьюПрошу прощения?
СтивенЯ вот подумал: «кто сказал тебе, что ты наг?».
ХьюЯ что-то не понял тебя, Арнольд.
СтивенЛадно, тогда я объясню. Я размышлял о том месте в книге «Бытие», где Адам объясняет Богу, почему он и Ева скрылись.
ХьюА, ну да. Если я правильно помню эту историю, Адам говорит: «мы были наги и убоялись».
СтивенВерно, Гленн. А Бог говорит…
Хью«Кто сказал тебе, что ты наг?».
Стивен( Словно в первый раз заметив камеру, обращается прямо к ней) У нас с Гленном только что состоялся разговор об одном месте в книге «Бытие», которое отчасти заинтересовало меня.
ХьюУвлекательный получился разговор, верно? А кстати, скажи-ка, какого размера груди твоей подруги?
СтивенЧто ж, давай попробуем прояснить эту проблему. Почему Бог счел нужным дать столь сложный ответ на то, что представляется, на первый взгляд, довольно простым вопросом?
ХьюНу во многих отношениях он вовсе не так прост, как, скажем: «они очень большие или всего лишь довольно крупные?».
СтивенЧто ж, замечание тонкое. Однако, если и не такой простой, то, все же, простой относительно.
ХьюВот именно, Арнольд, и уж точно проще чем: «сильно она возбуждает тебя в постели?».
СтивенНет. Я думаю, Бог спрашивал следующее: «Откуда ты узнал, Адам, о такой вещи, как “состояние наготы”? Как могла эта концепция значить для тебя хоть что-то, если ты не ел от дерева, с которого Я запретил тебе есть?».
ХьюЯ-то уверен, что они у нее, в основном, большие. Здоровенная парочка висюлек, вот в чем я уверен.
СтивенДавай, все-таки, по порядку, Гленн.
ХьюТы прав. Давай по порядку. С какой начнем, с левой или с правой? Насколько огромной ты бы ее назвал?
Стивен( Смеется) Ха-ха! Гленну трудно сосредоточиться на нашем исследовании Библии, потому что он слегка помешался на размерах грудей моей подруги.
Хью( Тоже смеется) Арнольду трудно сосредоточиться на нашей маленькой дискуссии, посвященной размерам грудей его подруги, потому что он питает несколько избыточный интерес к анализу всякого рода библейских мест.
СтивенНо вы не волнуйтесь, мы все это разложим по полочкам!!
Снова поворачиваются один к другому и говорят одновременно.
ХьюСкажем, лифчик у нее — сорок восьмого размера или все-таки больше?
СтивенЗнание добра и зла, вот что крылось в плодах того дерева, и когда Ева приняла плод от змея… и так далее.
Насилие
Стивен и Хью непонятно где.
СтивенНасилие: мы уже касались этой темы в проводимых нами каждые две недели обзорах событий за предыдущие три дня, но, скажу вам со всей присущей мне смелостью, сегодня мы затронем ее снова и нисколько этого не стыдимся. Насилие — это явление не из тех, что приходят и уходят сами собой.