Тень Эндера

Раздались дружные щелчки застежек, прозвучавшие подобно россыпи аплодисментов.

— И еще хочу посоветовать вам: каким бы надоедливым или занудным ни показался вам ваш сосед, не следует давать волю рукам. Надо помнить, что и другие дети могут иметь точно такие же баллы по тестам, как у тебя самого, а кое у кого они могут быть и недостижимо более высокими.

Боб подумал: это невозможно. У кого-то из нас должен быть самый высокий балл.

Мальчик, который сидел через проход от Боба, видимо, думал так же, а потому насмешливо пробормотал:

— Чушь собачья!

— Я дал вам совет, а потому готов к тому, что его будут оспаривать, — сказал мужчина. — Будь добр, поделись с нами идеей, которая так тебя захватила, что ты не смог преодолеть необходимости молчать, когда говорят старшие.

Мальчик, вероятно, уже понял, что сделал ошибку, но решил не сдаваться.

— У кого-то из присутствующих должен быть наивысший балл.

Мужчина продолжал смотреть на оппонента, явно ожидая Продолжения.

Приглашает его вырыть себе могилу поглубже, подумал Боб.

— Я имею в виду, что вы сказали, будто тут все имеют одинаково высокие баллы, но у кого-то из нас они еще выше, так что одно противоречит другому.

Мужчина все еще ждал.

— Вот и все, что я хотел сказать.

— Ну и как ты себя теперь чувствуешь, облегчившись?

Лучше?

Мальчик угрюмо молчал.

Ни на минуту не снимая свою как бы приклеенную улыбку, мужчина резко изменил тон. Теперь вместо сарказма звучала явная угроза.

— Я задал тебе вопрос, парень.

— Нет, я не чувствую себя лучше.

— Как твое имя? — спросил мужчина.

— Ниро.

Двое ребятишек, которые, видимо, что-то знали об истории Рима, захихикали, услышав это имя. Боб тоже кое-что слышал об императоре Нероне, но смеяться не стал. Он понимал, что тот, кого зовут «боб», не должен смеяться над именами других мальчиков. Кроме того, носитель подобного имени и без того таскал на плечах солидное бремя. Поведение мальчика говорило и о силе его характера, и о его упрямстве, не будь которого, он мог бы назвать и другую кличку.

А может, Нерон и есть его кличка?

— Просто… Ниро? — спросил мужчина.

— Ниро Буланже «Буланже — булочник (фр.)».

— Француз? Или просто в животе бурчит от голода?

Боб шутки не понял. Может, слово «буланже» имеет отношение к пище?

— Алжирец.

— Ниро, ты послужишь в этом шаттле примером для других детей. Поскольку все они дурачки, то полагают, что свои дурацкие идеи им следует хранить в себе и вслух не высказывать.

Ты же, однако, исповедуешь глубочайшую истину, что твои глупые идеи, наоборот, заслуживают широчайшей огласки.

Чтобы удержать глупость внутри себя, ее надо держать, обнимать, защищать, а когда ты ее демонстрируешь миру, то получаешь шанс, что она будет подхвачена, откорректирована и обогащена мудростью. Будьте же смелы, как Ниро Буланже, и когда вам в голову придет столь же потрясающая по невежеству мысль, которая, однако, покажется вам удачной, издайте ртом некий неприличный звук, пусть треснут ваши ментальные ограничители, пусть раздастся мыслительное пуканье, и вы получите шанс обогатиться знанием.

Ниро что— то пробурчал себе под нос.

— Слышите! Очередное бурчание газов, скопившихся в кишках, но теперь менее разборчивое, чем раньше. Так поведай же нам, Ниро! Возвысь свой глас. Ты учишь нас всех, являя миру пример храбрости, хотя и эта храбрость несет на себе признаки прохождения через задний проход.

Двое новичков рассмеялись.

— Слышишь, Ниро? Твое ментальное попукивание вызвало на свет божий новые ветроиспускания со стороны людей, столь же глупых, как и ты, так как они полагают себя в чем-то выше тебя и считают, что могут послужить нам еще лучшим примером высочайшего интеллекта.

Смешки как ветром унесло.

У Боба вдруг возникло чувство близкой опасности и страха. Какое-то неизвестное чувство говорило ему, что весь этот словесный поединок, вернее, одностороннее словесное нападение, вся эта пытка, все это публичное разоблачение должно каким-то кружным путем привести к нему — Бобу.

Он не знал, откуда эта уверенность, ибо одетый в мундир мужчина ни разу не глянул в его сторону, а сам Боб не произнес ни единого звука, не сделал ни единого жеста, который мог бы привлечь к нему внимание. И тем не менее он знал, что именно он, а вовсе не Ниро получит самый жестокий удар от этого мужчины.

И тогда он понял, откуда пришла уверенность, что все развернется против него. Ведь спор начался с вопроса о том, имеет ли кто-нибудь в этом шаттле необычайно высокие оценочные баллы в сравнении с остальными. И Боб понял, правда, без всяких оснований, что именно он-то и есть тот самый ребенок с необычайно высокими показателями интеллекта.

Хотя, вообще-то говоря, подобное предположение выглядело достаточно абсурдным. Эти ребята были рослее и старше его, они выросли и воспитывались в гораздо более благоприятных условиях. У него учителем была всего лишь сестра Карлотта и, понятное дело, улица. Хотя только очень немногое из того, что дала ему улица, могло было быть использовано при тестировании. Нет, никакой вероятности, что у него самый высокий балл, быть не может.

И все равно он уверен, что эта дискуссия таит для него большую опасность.

— Я приказываю тебе отвечать, Ниро. Я жду.

— Я до сих пор не понял, почему сказанное мной есть глупость, — сказал Ниро.

— Во-первых, это глупость потому, что я здесь располагаю всей полнотой власти, а у тебя ее нет вообще. Я могу сделать твою жизнь ужасной, а у тебя нет средств, чтобы защитить ее от меня. Так много ли ума требуется для того, чтобы держать рот на замке и не привлекать к себе внимания? И каково должно быть решение, если ты сталкиваешься с подобным неравным распределением сил?

Ниро совсем увял в своем кресле.

— Во-вторых, ты слушал меня вовсе не для того, чтобы извлечь полезную информацию, а для того, чтобы поймать меня на логической погрешности. Это говорит нам, что ты привык считать себя умнее, нежели твои учителя, и что ты слушаешь их лишь для того, чтобы вылавливать их ошибки, доказывая прочим ученикам, как ты ловок и умен. Это самый идиотский способ обучения, и из него следует, что ты потратишь несколько месяцев дорогого для нас времени только на то, чтобы понять: главное в нашем деле — передача знаний от учителя детям, которые этих знаний не имеют. Вылавливание же ошибок — пустая трата времени, которая должна быть наказана.

Боб про себя не согласился с этими словами. Наказуемая трата времени — это вынесение ошибок на всеобщее обсуждение. А вот их обнаружение — дело исключительно важное.

Если ты сам не научишься определять полезную и ошибочную информацию, тогда, значит, ты не учишься, а заменяешь незнание фальшивыми версиями, то есть никакого прогресса не происходит. Однако часть утверждения этого мужчины верна.

Это насчет бесполезной болтовни об ошибках. Если я знаю, что учитель ошибся, и молчу об этом, я становлюсь единственным, кто об этом знает, что дает мне преимущества над теми, кто верит учителю безоглядно.

— В-третьих, — продолжал мужчина, — мое утверждение только кажется содержащим противоречие, ибо ты коснулся лишь самой поверхности нашей ситуации. Совершенно не обязательно, чтобы некто имел высший балл по всем тестам. Дело в том, что тестов очень много: физические, интеллектуальные, социальные, психологические, причем существуют самые различные способы их оценки и, в частности, определения высшего балла. Дети, которые, например, получили наивысший балл за выносливость, могут получить низкую оценку за физическое развитие, а те, которые отличились своей памятью, получают низкий балл при тестировании на совместимость. Ребята с высокими социальными качествами иногда оказываются в затруднении, если им приходится отказываться от каких-то удовольствий. И так далее.

Теперь ты, вероятно, уже понимаешь, что именно твое скороспелое стремление высказаться привело к совершенно нелепому и глупому заключению?