Все будет хорошо

Нина отодвинула трубку от уха, подержала еще немного — слышались какие-то невнятные гневные восклицания — и положила на рычаг. Через несколько секунд телефон зазвонил снова. Опасаясь, что мать Лики этим не ограничится, она выдернула аппарат из сети. Вот как! Ее бил озноб. Война уже объявлена. Зачем Сережа так поступил, она понять не могла, то есть она понимала все до этого самого момента — увлекся, влюбился, захотел иметь своих детей. Привозил сюда, судя по всему, эту Лику, пока они с Димкой были у тети Оли в деревне, и та подробно описала своей матери «четырехкомнатные хоромы». Но зачем было подключать будущую тещу? Или то, что Нина сказала, что ни на что не претендует, было воспринято так, что ей нужно все? Зачем Сережа сегодня обо всем рассказал этой Лике? Он что, прямо отсюда поехал и рассказал? Или она ждала его внизу, в машине? Зачем Сережа рассказал им про Димку? Зачем сказал, сколько ей лет? Обида внезапно захлестнула ее. Предательство было настолько полным, что она задохнулась от возмущения. Что еще он рассказал о ней? Об отце-алкоголике? Как он пропил Димкину коляску? Как Нина каждый месяц возит ему деньги из общего бюджета? Или еще что-то более интимное? Что говорят неверные мужья о своих опостылевших женах молоденьким любовницам? У нее кружилась голова. Она пошла в спальню, укрылась с головой одеялом и дала волю слезам.

Утром она проснулась с ощущением того, что вчера произошло что-то непоправимое. «Да, — вспомнила она, — Сережа ушел к Лике». Но это было не главное. Главным было чувство какого-то омерзения, как будто кто-то исподтишка снял ее голой, а потом расклеил фотографии по всему городу. Да, мать Лики, какая-то Вероника Валерьевна, звонила ей вчера вечером. Кстати, телефон так до сих пор и выключен. Она подсоединила аппарат и посмотрела на часы — так и есть, проспали! Вчера она забыла поставить будильник, и они с Димкой проспали время идти в сад.

— Дим, вставай, вставай! — Она трясла его, а он, как всегда, не хотел просыпаться и вдруг вскочил, как ужаленный:

— Проспали!

— Проспали. Сад твой проспали. Давай бегом, может, еще успеем.

— А билеты? Билеты проспали покупать?

Помимо воли она засмеялась и взъерошила его непослушные рыжие вихры.

— Нет, билеты не проспали.

— А когда, когда поедем покупать? Вот позавтракаем и поедем? Да? Да?

— Ладно, не пойдешь в сад. Позавтракаем и поедем. Только сначала зубы почистим.

И он послушно пошел чистить зубы, хотя терпеть не мог этой процедуры и увиливал от нее под любым предлогом. Пока она варила ему овсянку, зазвонил телефон. Нина дернулась к трубке, но Димка ее опередил.

— Да, теть Вась. А мы в садик не пошли… Нина взяла у него трубку.

— Привет. Да телефон отключила на ночь, чтобы не мешал. Говорить Ваське, что Ликина мать звонила вечером и наговорила ей кучу гадостей, она не стала. Только подумала, что еще долго каждый звонок будет вызывать у нее противную дрожь в руках. Она шикнула на Димку, который сыпал ложку за ложкой сахар в овсянку, а потом бы не стал есть приторную бурду, и потребовал себе бутерброд с колбасой. И неожиданно объявила ему:

— С тетей Васей посидишь, пока я съезжу за билетами. Я быстренько.

Вернулась она действительно быстро. Билетов не было, то есть не было железнодорожных билетов на сегодня, завтра, послезавтра и вообще на две недели вперед. На самолет билеты были на любой день, но по таким запредельным ценам, что Нина расстроилась, подсчитав, во сколько обойдется им с Димкой перелет туда и обратно. На сам отдых при таком раскладе уже ничего не оставалось. Рассчитывать можно было только на то, что Нина получила, уходя с работы, и отложенные месяц назад отпускные. О той тысяче, что оставил Сергей, она не думала. После вчерашнего звонка Ликиной матери она не могла заставить себя притронуться к этим деньгам, и они так и остались лежать на комоде. Об операции она сейчас запретила себе вспоминать. «Когда будет нужно, — думала она, — я возьму на это у Васи, или у Герки, или как-нибудь еще выкручусь». Хотя, конечно, Нина понимала, что, скорее всего, именно эту ненавистную тысячу, лежащую под Димкиной юлой, она и потратит на операцию. Перебирая в уме, как еще можно попасть на вожделенное море, она по очереди отмела варианты с загранпоездкой — все по той же причине, что вышло бы очень дорого, и покупкой путевки в какой-нибудь захудалый санаторий, на хороший опять-таки не хватит! И вдруг решение пришло само собой. Они поедут на машине! Васька, конечно, скажет, что она сумасшедшая.

— Нинка, ну ты просто сумасшедшая! На какой машине? Ты в своем уме? Вдвоем с маленьким ребенком — на машине. Одна, без мужика…

— Васенька, на свете полно одиноких женщин с детьми, которые ездят на машине одни, без мужиков.

Они спорили, наверное, уже почти час, после того как Нина рассказала подруге о своем решении ехать в Крым с Димкой на машине. Димка сидел тут же, в кухне, навострив уши, и выставить его было совершенно невозможно — дойдя до комнаты и включив для порядка телевизор, он тут же вернулся обратно.

— Васенька, ты пойми: с самолета тоже нужно добираться до места, тащить все на себе. Еще билеты на автобус и всякие расходы… А тут мы своим транспортом.

— Но ты же никогда не ездила одна так далеко! Да еще с ребенком! Вдруг у тебя машину угонят, — пугала Васька. — И останешься вообще без ничего.

— Угонят? — смеялась Нина. — Нашу «копейку» угонят? Да она и даром никому не нужна!

Кроме новенькой «Шкоды-фелиции», на которой ездил Сергей, у них была еще и старенькая «копейка». Неказистая голубенькая «копейка», которую они купили в те времена, когда Сергею с Геркой позарез был нужен хоть какой-то транспорт. Препирались подруги долго, но, в конце концов, Васька сдалась.

— Ладно, тогда так: ты доезжаешь до Днепра, заезжаешь к моим родителям, там отдыхаешь и наследующее утро едешь дальше. Я сейчас прямо им позвоню, что вы приедете.

— Подожди, — остановила ее Нина, — потом позвонишь. Вдруг еще машина не заведется или что-нибудь с ней не в порядке… И собраться нужно. И подумать еще. — Когда Васька так неожиданно сдалась, Нина сама начала сомневаться в успехе мероприятия.

— Слушай, ты деньги привез наконец? — Сергей сидел за столом и что-то подсчитывал, страдая от духоты в тесном кабинете, когда уже под вечер ввалился Герка.

— Вот. — Он выложил на стол пачку, перевязанную резинкой. — Пять штук. На сегодня хватит?

— Наконец-то. — Сергей явно был не духе. — На сегодня хватит. Ты в магазине был?

— Только что. Они там уже штукатурят. С бригадиром я расплатился.

— Тебе что, долг наконец отдали? — Сергей с грохотом открыл ящик стола.

— Отдали. Пока не весь. — Отвечая на вопрос о долге, Герка поморщился. — Больше в жизни никому, ни за какие коврижки… Сказал, что за месяц все отдаст. Какие-то там у него непредвиденные финансовые трудности возникли! Форс-мажор! — Герка фыркнул.

— Как-нибудь прокрутимся. Должны прокрутиться. Продажа сейчас хорошая. — Сергей потянулся, разминая затекшие мышцы. — Целый день сижу, чтобы с документами не проколоться… Может, попросить Веронику Валерьевну помочь?

— Бесцеремонная баба, — поморщился Герка. — Лезет везде со своими советами…

Сергей с интересом посмотрел на друга:

— И что ж она такого тебе посоветовала? Чтоб деньги не занимал?

— Да при чем тут деньги, — фыркнул Герка. — Голодной куме все хлеб на уме! Она сказала, что если соблазнил девушку до такого положения, то должен на ней жениться. Это когда Васька за мной заезжала, а она приперлась Лике какие-то расчеты передать… Это, говорит, я тебе, Герочка, по-матерински говорю, ты не обижайся. Теперь Васька дразнит, что я ее соблазнил до такого вот положения. И вообще — теща должна жить в другом городе, а еще лучше — в другой стране. Ты мои слова еще вспомнишь. Ну, что, снова здесь ночевать будешь? Или домой поедешь?

— Не могу я домой. Я сегодня утром Нине все сказал. А она даже никак не отреагировала.

— Ничего себе не отреагировала! Да ты знаешь, что… — Герка осекся.