Рука в руке

— А как вы думаете?

Он нахмурил брови, пожал плечами и поинтересовался:

— Что бы вы делали с ним потом, Рафаэль?

— С ним мне было спокойно… Понимаете? О вас я ничего не знаю, но… так даже интересней!

Она снова рассмеялась, стараясь не превращать расставание с Жослином в трагедию и желая поскорее забыть скандал.

— Спокойно? Но почему? Чего вы боялись?

Он бы не понял ничего из того, что Рафаэль могла бы ему сказать, поэтому она предпочла перевести разговор на другую тему.

— Это не важно, Руис. Сейчас я здесь. А боялась я неуверенности в будущем. Сейчас ее даже больше, но я чувствую себя прекрасно.

Юноша слабо улыбнулся — он был бесконечно счастлив с ней сейчас. Хозяин подал гостям мясо, омлет с овощами и печеный картофель и сказал:

— Я очень сожалею, но уже поздно, и повар уехал домой. Мы думали, что вы не приедете…

— Все в порядке, не беспокойтесь, — успокоил его Руис.

Он был голоден и рад, что им приготовили хоть что-то.

— Я ничего не ел с утра, — сказал он, улыбнувшись. — Вы знаете, перед корридой аппетит всегда пропадает…

Рафаэль вдруг вспомнилось сегодняшнее утро в Ниме, как она сидела между Виржилем и Жослином, обеспокоенно наблюдая за Руисом, мечущимся по арене.

— Да, — прошептала она, — не будь меня, вы бы сидели здесь и спокойно ужинали…

— Это было бы совсем не так весело, — возразил он.

— Разве Себастьян не развлекает вас?

Он сделал несколько глотков вина и ответил:

— Наоборот! Он бы замучил меня своими замечаниями по поводу того, как я должен был двигаться во время боя и чего не сделал.

Руис весело рассмеялся, потом снова посерьезнел и добавил:

— Честно говоря, если бы он не стоял сзади меня и не наблюдал за боем, не знаю, смог бы я завершить эту корриду…

Его слова прозвучали искренне, и Рафаэль улыбнулась. Руис был звездой, но в глубине души оставался юным мальчиком. Девушка подумала, что дорого заплатит за то, что так бездумно отправилась за ним. Она была почти уверена, что ничто не может интересовать Руиса больше, чем коррида, но решила пока не думать об этом. Она смотрела, как он ест, потом тоже приступила к ужину. Ей нравился этот горный домик, нравилось сидеть напротив него. Она хотела полностью насладиться неожиданным поворотом событий, этой безумной авантюрой.

Ночь была спокойная и ясная, окутанная свежим и прозрачным горным воздухом. Хозяин зажег свечи и оставил влюбленных одних. Руис доел и положил приборы. Он поднял на девушку взволнованный взгляд. Внезапно наступившая тишина смущала его. Помедлив, он нежно взял руку Рафаэль.

— Я полюбил вас, как только поздоровался с вами… Ах нет! Даже раньше, когда увидел, как вы выходили из машины.

Он смотрел на нее, стараясь убедить в этом.

— Никто раньше так сразу не нравился мне… Мне показалось, что вам не пришлась по вкусу коррида в Арле, и это очень задело меня. С того момента я всячески старался понравиться вам не в облике тореадора, потому что вам это безразлично, а как мужчина. Что касается Жослина, мне на него было наплевать. Мне он не понравился с первого взгляда. Все произошло быстро, уже при знакомстве. Это правда, даже если кажется странным… Я хотел вам объяснить, что я… В общем, Жослин не друг мне, он — друг моего отца. И еще… Думаю, что в любом случае я поступил бы точно так же. С тех пор, как вы приехали к нам, я ни на минуту не переставал думать о вас.

Он говорил долго, и Рафаэль не решалась забрать руку. Откровенность Руиса нравилась девушке и вместе с тем ставила ее в тупик. Его признание требовало ответа.

— В тот первый день я не узнала вас, — ответила девушка. — Вы были совсем другим — в джинсах и рубашке. Ваше раздражение смутило меня…

Она грустно улыбнулась Руису.

— Дом ваших родителей показался мне таким необыкновенным…

Она выпила еще немного вина, набираясь смелости, чтобы закончить:

— Вы не оставили мне выбора, Руис. Было сложно не поддаться вашему обаянию. Всю неделю ваш образ был повсюду: в Камарге, в море, в закате солнца, среди лошадей, корриды и быков, которых вы так метко уничтожили.

— Я бросил их к вашим ногам! Я предпочитаю думать так.

Эти слова были сказаны с отчаянием. Разговор становился слишком пафосным, поэтому девушка поспешила добавить с иронией:

— К моим ногам? Быков? Вы шутите? Вы нещадно убиваете их. Вы один с ними на арене в окружении любопытных зрителей. Вы делаете это для удовольствия ваших почитателей.

Руис не отвечал. Он внимательно смотрел на девушку.

— Вам можно позавидовать, Руис… Рядом с вами я чувствую себя такой обыденной. И я не могу сказать, что люблю вас. Любить — это серьезно… То, что произошло между нами, — сплошное безумие!

Он продолжал смотреть на нее с нежностью.

Свободной рукой девушка прикоснулась к губам тореадора в том месте, где запеклась кровь.

— Вы сделали своего отца несчастным. Почему он вас ударил?

— Чтобы опередить Жослина. Я не смог бы драться с отцом, поэтому он хотел унизить меня так, как это сделал я. К тому же он не хотел быть свидетелем нашей драки с Жослином.

— Он сможет простить вас?

Руис спокойно ответил:

— Конечно. Когда я сказал, что хочу стать матадором, он поднял скандал. Тогда это было похлеще, поверьте мне. И я был совсем молод. Он прекрасно знает, что я не уступлю, каким бы злым и настойчивым он ни был. В конце концов он всегда соглашается. Это моя жизнь, Рафаэль. Даже отец не имеет права в нее вмешиваться.

— Вы суровый…

— Суровый?!

Руис в недоумении нахмурил брови.

— Да, и вы гордитесь этим, — объяснила девушка. — Но сейчас это неважно. Следует закончить то, что мы начали, правда?

Он беспомощно пожал плечами.

— Я не понимаю, о чем вы… Мы можем пойти наверх, если хотите.

Рафаэль хотела отшутиться, но внезапный порыв желания, вызванный предложением Руиса, остановил ее. Она побледнела, а он смущенно прошептал:

— Я могу провести всю ночь, сидя за этим столом и рассказывая, как люблю вас. Я могу делать все, что вы захотите…

Он говорил правду: до этого дня ни один мужчина не дал Рафаэль ощутить подобное — восхитительное неведение и свободу. Она резко встала.

— Я лишь боюсь, Руис, что это безумие пройдет.

Он удивленно посмотрел на нее, и Рафаэль почувствовала неловкость. Как было просто играть с Жослином и насколько это тяжело с Руисом! Она сказала, что они еще не заказали десерт и не выпили кофе, решив продлить время до момента ухода в спальню. Потом спросила:

— Нашлась ли девушка, которая отказала вам, Руис?

Он встал и взял ее за плечи.

— Ответ на этот вопрос не интересен ни мне, ни вам.

В холле гостиницы ждал хозяин, который проводил их в уютную комнатку. Он поклонился, прощаясь с гостями и радуясь тому, что у него в гостинице остановились влюбленные. Рафаэль взглянула на кровать с красным покрывалом, открыла дверь роскошной ванной и остановилась на пороге. Девушка чувствовала радостное возбуждение. Ей была приятна мысль, что она сейчас здесь, в этом прекрасном уголке возле испанской границы с юным отважным тореадором, немного героем и безумцем. Восхитительно… Она вздрогнула при мысли о своей матери… Затем вспомнила безудержный смех Марии и доброго Виржиля и немного помрачнела. Девушка разделась и зашла в душевую кабинку. Что ее ожидало: удивительное любовное приключение или жестокий обман? Кто знает… Поедет ли она в Севилью? Сейчас ей казалось, что это на краю света. Она хотела и боялась.

Неожиданно для самой себя девушка расплакалась. На ощупь она открыла кран, чтобы шум воды заглушил рыдания. События пережитого дня окончательно утомили ее. Она чувствовала почти панический страх перед неизвестным и стыд перед Жослином, которого бросила на произвол судьбы. Она злилась на себя за то, что разлюбила его и должна была так поступить, злилась за измену с Руисом. Руис! Она снова увидела его дикий взгляд. Он ждал за дверью, чтобы провести с ней ночь. Все начинается снова? Какое безрассудство! Незнакомый Руис, соблазнительный Руис. Сколько еще продлится это головокружение? И где-то там Жослин, властный и гордый, но влюбленный в нее. И вместе с тем Жослин был для нее другом, которым Руис никогда не станет, — это она сразу поняла. Он может вызвать сумасшедшую страсть, но никогда не пожалеет Рафаэль, если та будет плакать. Вода медленно стекала по волосам девушки. Наверняка Жослин проклял ее. Интересно, что он сейчас рассказывает Виржилю? Или, может, он уже улетел в Париж первым самолетом? Какой он в гневе? Наверное, лелеет свою обиженную гордость. Каким завтра будет Руис? А будущее вообще неизвестно… Девушка попыталась успокоиться. Бояться или стыдиться — это не лучший выход из данной ситуации. Она быстро оделась и вышла из ванной. Руис стоял возле окна. Услышав, что Рафаэль вошла в комнату, он повернулся и сказал: