Рука в руке

Предчувствие трагедии появилось еще утром; Рафаэль осознавала, что занавес скоро опустится.

Тем временем Руис расправился со вторым быком и теперь торжественно шествовал перед восхищенной публикой. Он яростно разрезал ухо животного на две части. Матадор был творцом своей истории и покинул арену через Двери Императора, тем самым признавая себя непобедимым, в чем публика не сомневалась. Виржиль провел Жослина и Рафаэль через толпу в комнату Руиса. Затем они прошли в бар, а Виржиль пошел позвонить Марии, оставив гостей и заказав шампанское.

Жослин и Рафаэль оказались наедине.

— Ты положила этот ужас себе в сумочку? — сказал Жослин тоном, не предвещающим ничего хорошего.

Она молча кивнула, сохраняя спокойствие.

— Теперь все стало на свои места, — с иронией произнес Жослин.

Девушка не знала, что ответить. Она будто ждала чего-то или кого-то.

— Руис смотрел на тебя, как собака смотрит на кость. Ты пришлась по вкусу этому юному тореро… Он даже не скрывает этого.

Жослин внимательно наблюдал за реакцией Рафаэль, которая не сводила глаз со своего бокала. Ему захотелось нагрубить ей, ударить. Молчание становилось невыносимым, поэтому Жослин дерзко спросил:

— Ты считаешь пузырьки? Признаюсь, я безумно рад, что завтра мы уезжаем. Я уже достаточно тут насмотрелся. Теперь мне бы хотелось поговорить с тобой наедине…

Она повернулась к нему и подняла бокал, собираясь выпить. Жослин хотел сказать что-то еще, но тут вернулся Виржиль.

— Дело сделано, я успокоил Марию! Я встретил Руиса, он сейчас переоденется и присоединится к нам, если зрители оставят его в покое.

Жослин хотел возразить, но какой-то журналист обратился к Виржилю. Васкес предложил ему бокал шампанского, и тот, согласившись выпить, стал расспрашивать его о Руисе. Бар гудел. Все восхищенно обсуждали корриду. Жослин почувствовал, что, если он сейчас не уйдет отсюда, это плохо закончится. Однако у него не хватило сил что-либо предпринять, видя ледяное равнодушие Рафаэль. Наконец появился Руис, как обычно, в джинсах и белой рубашке, уставший, но счастливый. Его тут же обступила толпа друзей и любопытных, желающих поздравить тореадора с победой. Он спокойно ответил на вопросы журналистов, затем пожал руку пожилому человеку, который что-то сказал ему. Освободившись от назойливых почитателей, Руис направился к отцу. Однако сначала он обратился к Рафаэль:

— Вам понравилось в этот раз?

— Очень!

Слова были не нужны, ее взгляд говорил сам за себя. Они понимали друг друга. Виржиль подал Руису бокал. Тореадор, по обыкновению, лишь слегка коснулся губами напитка. Помедлив, он сказал:

— Сегодня вечером я уезжаю в Испанию.

— Уже?

Виржиль сердито нахмурил брови.

— Почему ты не хочешь отдохнуть? Я надеюсь, ты не собираешься провести в Севилье целую неделю?

Руис не смотрел ни на отца, ни на Жослина. Он глубоко вздохнул и спросил Рафаэль:

— Вы поедете со мной?

Юноша был бледен. На его лице не было ни тени высокомерия. Пользуясь минутным замешательством, он наклонился к ней и шепотом спросил:

— Вы согласны?

Этого было более чем достаточно. Жослин отшвырнул стул, но Руис даже не посмотрел в его сторону. Он ждал, что скажет девушка. Виржиль так и остался стоять с открытым ртом. В этот момент Рафаэль тихо, но твердо ответила «да» и встала. Несмотря на свою могучую фигуру, Виржиль вскочил первым и схватил сына за руку:

— Ты сошел с ума?

— Пустите меня, вы ничего не сможете сделать. Она поедет со мной в Севилью.

Оба разгневанные, они стояли друг напротив друга.

— Отпусти его, Виржиль. — Жослин хотел сам объясниться с Руисом. Он перегородил юноше дорогу. — Послушай-ка, Руис! Ты, я вижу, совсем дикарь. Убил зверя и хочешь получить еще и девушку, да?

Руис легко уклонился от кулака Жослина, но его неожиданно встретил другой, отца. Удар между ног согнул его, а удар в челюсть сбил Руиса с ног. Он упал на колени, сплевывая кровь. Виржиль наклонился, чтобы помочь сыну подняться, но между ними встал Жослин.

— Оставь его, Виржиль! Не вмешивайся!

Пользуясь паузой, Рафаэль заслонила собой Руиса, который еле стоял, держась одной рукой за стол. Он заранее знал, что его ожидает, и не собирался отступать. Пока Жослин пытался отодвинуть Рафаэль, Виржиль бил своего сына. Испуганный бармен побежал искать хозяина гостиницы. Ошарашенные посетители наблюдали за происходящим. Жослин закричал голосом, полным ярости, унижения и разочарования:

— Отойди, Виржиль! Дай мне закончить с ним!

Ему тяжело было оттолкнуть разгневанного Виржиля, выкрикивающего оскорбления. Они чуть было не начали драку, но Жослин снова повернулся к Руису:

— Если ты не погибнешь во время корриды, я убью тебя, клянусь!

На Жослина жалко было смотреть. Рафаэль взяла Руиса за руку и повела из бара.

Чтобы отвлечь внимание журналистов от Виржиля, Жослин предложил ему пройти в комнату Руиса. Там они застали Себастьяна, который собирал вещи — костюмы, шпаги, шляпу. Он кивнул им, забрал чемоданы и поспешил выйти. Виржиль тяжело опустился на диван. В комнате до сих пор был слышен легкий аромат духов Руиса, смешанный с запахом пота и крови.

— Жослин… Давай выпьем по рюмке коньяка, шофер подождет. И еще… Я должен тебе кое-что сказать… Не могу подобрать слова.

— Успокойся, Виржиль, — сказал Жослин, рассматривая что-то за окном. Внизу ходили и разговаривали приехавшие на корриду гости. Самоотверженные любители корриды подходили к самому входу в гостиницу в надежде поймать кого-либо из известных тореадоров. Некоторые из них заказали себе столик, чтобы быть поближе к mundillo [20].

— Послушай, Виржиль… Есть вещи, с которыми не поспоришь. Твой сын — подонок.

Виржиль тяжело молчал за его спиной. Жослин постепенно справился со своим гневом и продолжил:

— Ты его любишь, но он подонок. Ты же видишь, я восхищаюсь им, но, не будь тебя рядом, я бы убил его. Зачем ты только вмешался! Но, конечно, ты ничего не мог поделать… Даже ее ты защищал! Ты сделал вид, будто это твое личное дело, хотя это не так…

Жослин стая нервно ходить по комнате, стараясь не смотреть на Виржиля.

— Ты думаешь, она была со мной только ради денег? Думаешь, Рафаэль относится к числу девочек, которые любят охотиться за новой добычей? Думаешь, я стар и она считает меня дураком?

Жослин не ждал от Виржиля ответа.

— К тому же твоему сыну на тридцать лет меньше, чем мне. Он окружен ореолом славы и магией корриды. Я не думал, что Рафаэль настолько проста…

Жослин остановился, чтобы зажечь сигарету. Он с раздражением заметил, что его руки дрожат. Сейчас он был полон злости и негодования. Боль придет позже.

— Как думаешь, твой сын решился бы на такое, будь у него в соперниках молодой парень?

— Да.

Эта фраза еще больше разозлила Жослина.

— Черт вас возьми! — выругался он. — С вашими быками и корридой! Твой сын, от которого ты без ума, смешон, понимаешь?

— Это не так.

Жослин открыл было рот, чтобы возразить, но передумал и только тяжело вздохнул. Виржиль сидел, обхватив голову руками. Жослин продолжал нервно ходить по комнате, будучи все еще во власти происшедшего. Проходя мимо зеркала, он глянул на себя, отметил, какой у него старый и ужасный вид, и почувствовал, что ему будет сложно пережить эти несколько дней. Голос Виржиля вывел его из состояния задумчивости.

— Я умираю со стыда, Жослин… Я и понятия не имел, что такое может произойти. Я ничего не замечал до корриды. Иначе я бы сделал так, чтобы вы не виделись… Это его дом, но я не знал, что все зайдет так далеко…

В дверь постучали — официант принес коньяк. Жослин дал ему чаевые и наполнил рюмки. Протянув одну Виржилю, он посмотрел на друга и только сейчас увидел слезы у того на глазах. Жослину было непривычно утешать Виржиля.

— Выпей, Виржиль! Я не умру из-за того, что Рафаэль бросила меня.

Виржиль поднялся и залпом осушил рюмку.

20

Тесный круг профессионалов (исп.).