Седьмой сын

– Его ударило прямо вон об тот валун, – спокойно объяснил Кальм собравшимся мужчинам.

Все посмотрели туда, куда указывала рука юноши. На камне даже следа крови не осталось, он невинно торчал себе у воды, словно и не было ничего вовсе.

– Хатрак – река коварная, злая, – сказал кузнец, – но я никогда не видел, чтобы она так злобствовала. Парнишка погиб, жаль его. Вниз по течению есть небольшой пляж, где течение замедляет ход, наверняка его туда прибило. Всю добычу река туда уносит. Когда гроза поутихнет, спустимся и привезем те… привезем твоего сына.

Элвин утер глаза рукавом, но поскольку одежда его промокла насквозь, пользы это не принесло.

– Дайте мне минутку-другую, я приду в себя, – сказал Элвин.

К берегу подогнали еще двух лошадей, и упряжка из четырех могучих животных без труда вытащила повозку из заметно спавшего потока. К тому времени как повозка очутилась на дороге, сквозь серые тучи начали пробиваться солнечные лучики.

– Странно как-то, – размышлял вслух кузнец. – Обычно, если нам не нравится погода, мы накладываем заклинание, и она вскоре меняется. Что ж вы так не поступили?

– Не помогло, – ответил Элвин. – Буря специально караулила нас.

Кузнец положил могучую руку на плечи Элвина и мягко проговорил:

– Без обид, мистер, но бред это какой-то.

Элвин одним движением стряхнул руку:

– Буря и река нарочно хотели погубить нас.

– Пап, – вмешался в спор Дэвид, – ты устал. Подожди лучше с разговорами, скоро мы приедем в гостиницу, посмотрим, как там мама.

– У меня родится сын, – проговорил он. – Вот увидите, это будет мальчик. Он должен стать седьмым сыном седьмого сына.

Вот тут они прислушались к нему, этот кузнец и все остальные. Не было такого человека, который бы не знал о том, что седьмой сын наделен большими способностями. Но седьмой сын седьмого сына… от самого рождения он обладает великой силой.

– Это дело другое, – пробормотал кузнец. – Должно быть, он может стать отличным лозоходцем, то-то вода накинулась на вас.

Остальные угрюмо закивали в знак согласия.

– Вода взяла свое, – сказал Элвин. – Она свое взяла, что теперь-то говорить? Она бы, конечно, убила Веру и ребенка, если б смогла. А поскольку ей пришлось это не по силам, что ж, она забрала моего сына Вигора. И теперь, когда малыш родится, он будет шестым сыном, поскольку в живых у меня осталось пятеро.

– Кое-кто поговаривает, что вовсе не обязательно, чтобы первые шестеро все выжили, – заметил фермер.

Элвин ничего не ответил, поскольку знал, что это непременное условие. Он думал, его седьмой сын будет обладать чудесными дарами, но река позаботилась о том, чтобы такого ребенка не появилось на свет. Вода – коварная стихия, не остановит так, остановит иначе. Не надо было надеяться на чудо-мальчика. Цена оказалась слишком высока. Всю дорогу до гостиницы перед его глазами стояла одна картина: Вигор, запутавшийся в цепких объятиях корней. Неугомонное течение швыряет и терзает тело юноши – так «песчаный дьявол» смерч забавляется сухим листком. А изо рта Вигора ручейком сбегает кровь, утоляя жажду смертоносного Хатрака…

5. Сорочка

Малышка Пэгги стояла у окна, всматриваясь в бушующую грозу. Она видела огоньки сердец, пробивающиеся сквозь дождь, особенно ярко светил один из них, похожий на солнце, аж глаза резал. Но все эти огоньки окутывала непроглядная тьма-чернота. Не просто тьма, нет – скорее абсолютная пустота, Ничто, напоминающее часть Вселенной, так и не созданной Господом. Пустота омывала огоньки, как будто пытаясь отделить их друг от друга, разнести и поглотить. Малышке Пэгги эта пустота была знакома. Кроме жаркой желтизны человеческих огоньков, выделялось еще три цвета. Густой темно-оранжевый, принадлежащий земле. Дымчато-серый, означающий воздух. И глубокая черная пустота воды. Именно вода нападала на огоньки. Река нападала – правда, девочка никогда не видела ее настолько черной, настолько сильной и ужасной. В сумерках огоньки выглядели такими одинокими.

– Что ты видишь, крошка? – поинтересовался деда.

– Река хочет унести их, – ответила малышка Пэгги.

– Надеюсь, у нее ничего не выйдет.

Пэгги неожиданно разрыдалась.

– Да, малышка, – задумчиво проговорил деда. – Далеко ты умеешь глядеть, это великий дар, но не всегда он приходится по душе.

Она кивнула.

– Может, все обойдется?

Как раз в эту секунду один из огоньков отделился и сгинул во тьме.

– Ой! – невольно вырвалось у нее, и девочка рванулась вперед, надеясь подхватить его и водворить на место.

Конечно, ничего у нее не получилось. Видела она далеко, но дотянуться не могла.

– Огоньки пропали? – спросил деда.

– Не все, только один, – прошептала Пэгги.

– Неужели Миротворец и остальные еще не добрались дотуда?

– Только-только прибыли, – сказала она. – Веревка выдержала. Они спаслись.

Деда не спросил, откуда ей это известно и что она видит. Просто похлопал по плечу.

– Это потому, что ты им сказала. Помни об этом, Маргарет. Один огонек пропал, но если б ты не увидела этих людей и не послала им навстречу помощь, они могли бы погибнуть все до одного.

Она покачала головой:

– Если б я не заснула, деда, я бы увидела их раньше.

– И ты теперь винишь себя? – уточнил деда.

– Уж лучше бы Злюка Мэри клюнула меня, тогда бы папа не разозлился, и я бы не пошла в домик у ручья, не заснула бы, и по мощь пришла бы вовремя…

– Все мы умеем плести эти «если бы да кабы». Так всякого очернить можно, Мэгги. Только это ничего не значит.

Но она не слушала деду. Нельзя винить слепца, который не предупредил о змее, на которую ты наступил, – зато тот, кто видит и ни слова не говорит, повинен во всем. Давным-давно она поняла: другим людям недоступно то, что видит она, – с тех самых пор на ее плечи легла тяжелая ответственность. Бог дал ей особое зрение, поэтому она должна смотреть во все глаза и предупреждать, иначе душа ее достанется дьяволу. Дьяволу или глубокому морю черноты.

– Ничего не значит… – проткнул деда. И вдруг, будто сзади его ткнули шомполом, подпрыгнул на месте. – Домик у ручья! Ну конечно же! – Он подтянул ее поближе. – Послушай-ка меня, малышка Пэгги. Ты ни в чем не виновата, и это правда. Вода, которая течет в Хатраке, течет и в том ручейке у домика, это одна и та же вода, одинаковая везде, по всему миру. Вода желала тем людям смерти, она знала, что ты можешь предупредить и выслать помощь. Поэтому своим пением она усыпила тебя.

Тут и Пэгги начала что-то понимать – во всяком случае это было похоже на правду.

– Но как так может быть, дед?

– Здесь все дело в природе. Четыре силы составляют нашу Вселенную, и каждая хочет взять верх над остальными. – Пэгги вспомнила четыре цвета, которые окружали огоньки людей. И сразу догадалась, что за силы имеет в виду деда – он мог бы их и не называть. – Огонь наполняет жаром, заставляет гореть ярко, отдавать силы. Воздух коварен, он остужает пыл и любит лазать по щелям. Земля дает твердость и основательность – все, к чему она прикасается, служит долго и верно. А вода – она разрушает, падает с неба и уносит все, что может, уносит прочь, уволакивая в море. Если вода победит, весь мир превратится в однообразный огромный океан, в котором властвовать будет вода, и ничто не сможет ускользнуть от нее. Все будет мертво и тихо. Вот почему ты заснула. Вода хотела уничтожить этих поселенцев, кто бы они ни были, хотела напасть и убить. Чудо, что ты вообще проснулась.

– Меня разбудил стук кузнечного молота, – сказала малышка Пэгги.

– Вот видишь! Кузнец работал с железом, самой твердой землей, что встречается в этом мире, а помогали ему воздух, вырывающийся из мехов, и огонь, настолько жаркий, что даже стекло в кузне плавится. Вода не могла дотянуться до него, чтобы усмирить.

Малышка Пэгги не верила своим ушам, но деда все верно говорил, иначе и быть не могло. Кузнец помог ей пробудиться от водяной дремы. Кузнец помог ей. Вот смешно-то, кузнец теперь, оказывается, лучший друг ей.