Однажды была осень

Да, дома ее ждут муж и сын. Ждет маленькая преданная Буся. Ей, Лине, можно только позавидовать. А все остальное… что ж, проблемы бывают во всех семьях, надо быть сдержанной и терпеливой, поменьше думать о плохом и не накручивать себя. Все обязательно наладится. Иначе просто быть не может.

— Лина! У тебя совесть есть? — набросился на нее Сергей, как только она зашла в дом. — Ушла на целый день, телефон не взяла, что я должен думать?!

— Ничего ты не должен думать! — весело перебила его Лина, не выпуская из рук дрожащую от счастья по поводу ее возвращения Бусю. — Я большая девочка, ты же сам говорил, что я могу гулять где хочу. Вот я и гуляла. Наслаждалась свободой. И потом, ты же тоже уехал, не сказав ни слова.

— Понятно, — сразу сменил интонацию муж. — Гуляй, кто против? Я — за. Возьми телефон и гуляй. Только ты просто гуляй, а не мне в отместку. Я тебе звонил весь день.

— Сереж, да я не то хотела сказать, — миролюбиво объяснила Лина. Ссора совсем не входила в ее планы, напротив, она только что решила любой ценой сохранять мир в семье. — Правда, захотелось съездить по магазинам, заодно старые вещи Андрея Лариске Белкиной отвезла.

— Слушай, может, ты зря это? В смысле, что ты им свой «секонд-хенд» таскаешь? Они оба работают… — неожиданно заметил муж.

— Ой, работают! — пренебрежительно фыркнула Лина. — За работу платят деньги, а за их зарплату это так — хобби. Лариска в своих кружках пропадает, а Толик в больнице дурака валяет, собачий театр себе завел…

Смеясь, она рассказала мужу о больничном цирке и о предложении принять участие в антрепризе, которое сделали Бусе. Но Сергей опять отреагировал неожиданно.

— Молодец Толя! — восхитился он. — Я вчера как раз по телику видел, не то в Москве, не то в Питере. Там клоуны по детским больницам ходят. Так их специально перед этим готовят, потому что не каждый сможет там… шутить. А ты что сказала про Фроську-то?

— Сережа, ну что я могла сказать? — удивилась Лина. — У них Ричи — такой дубина, ему хоть в больницу, хоть в зоопарк. Буся Андрюшку-то с трудом терпит, йорки вообще детей не очень любят, а тут совсем чужие будут ее теребить. Она с ума сойдет! Что ты сравниваешь?!

— Я сравниваю… — пробормотал Сергей. — Я не сравниваю.

— А ты где был целый день? — подсела к нему Лина. — Сегодня же «День кабачка», а ты ушел.

— Я машину в автосервис отгонял, царапину твою убирали, — вдруг зло ответил муж. — Сказать, во сколько мне это обошлось? Или не надо?

— Ну, Сережа… Давай не будем про это, ладно? — взмолилась Лина, заботливо погладив испуганно отпрянувшую Буську, и даже удивилась про себя — как это всегда Сергей умеет настоять на своем и выйти правым из любой ситуации, опять сделав виноватой Лину?

Супруги немного посидели молча, но темы для разговора, как обычно, не находилось — во всяком случае такой, чтоб не спровоцировать очередную ссору.

— Между прочим, я завтра в Москву улетаю, — произнес Сергей.

— Что так срочно? — удивилась Лина.

— Не срочно, а просто забыл сказать. Не до того было.

— И надолго?

— До четверга. А если не успею, то в субботу вернусь.

— Что-то случилось?

— Почему сразу случилось? Просто дела накопились, надо там порешать.

— Ну, что поделаешь… А хочешь, я пирог с яблоками испеку? — вдруг вдохновилась Лина. — Мне Лариска рецепт дала и еще яблок насовала из своего сада, как будто у нас яблок нет. Но она меня и слушать не стала, говорит, свои пахнут лучше магазинных. Хочешь? А Андрей дома? И он поест!

— Давай, — радостно закивал Сергей. — Я вообще-то люблю, когда пирогом с яблоками пахнет. Знаешь, мама всегда делала шарлотку, да еще добавляла малинового варенья и потом взбитых сливок. М-м! Вкуснотища, аж слюнки бегут! А у тебя получится?

— Насчет взбитых сливок не знаю, у нас их и нет, наверное, — слегка обиделась его ярким вопоминаниям Лина. — У Лариски другой рецепт, без сливок. Но я пробовала — вкусно. Получится, конечно, я же готовила раньше, пока Елена Степановна не появилась. Ты хвалил.

— Когда это было! — засмеялся Сергей и вдруг чмокнул жену в щеку. — Ну, давай, пеки свой пирог. Мы с Андрюхой обязуемся съесть все без остатка. Если будет съедобно, конечно.

— Ах так?! — Лина вскочила и сделала вид, что хочет хлопнуть его подвернувшимся под руку полотенцем.

Муж отпрянул, увернулся, но уронил стул. Лина засмеялась, Буська изо всех сил залаяла, а Сергей стал ее передразнивать. Пару минут спустя на шум явился Андрюшка — посмотреть, что случилось. Да так и просидел тут, помогая чистить яблоки и взбивать сметану, до тех пор, пока по дому не поплыл запах печеных яблок и сладкого теста. Пирог и вправду получился отличным, не хуже Ларискиного, и они долго пили на кухне чай и разговаривали о всяком-разном.

…В общем, вечер удался, думала Лина, загружая тарелки в посудомоечную машину. Они давно так не сидели. Надо будет позвонить Лариске, сказать спасибо за рецепт. Или ладно уж, не надо звонить, а то опять привяжется со своим спектаклем.

Ночью Лина спала беспокойно, все время просыпалась. Ей снились бесконечные больничные коридоры, по которым она на ощупь шла неизвестно куда и зачем. Откуда-то она знала, что опаздывает, и это было очень плохо: чтобы успеть, ей приходилось двигаться быстро, почти бежать. Едва дыша от скорости и страха, она путалась в хитросплетениях обшарпанных узких коридоров, длинных лестниц и темных переходов. Дорогу спросить было не у кого — в больнице было пусто, а все двери почему-то были закрыты. К тому же она все время слышала, как где-то шумят голоса и отчаянно лает Буся, но найти это место никак не могла. Сердце билось, как птица в клетке. В пять она проснулась оттого, что Сергей поднялся.

— Сережа, а можно я тебя в аэропорт отвезу? — зевая, попросила она.

— Чего это вдруг? — удивился муж. — Меня водитель отвезет. Ты спи давай. Всю ночь чего-то ворчала, крутилась, дергалась.

— Не хочу спать, мне все время один и тот же дурацкий сон снится. Давай я тебя отвезу, я люблю в аэропорт ездить. Особенно когда дорога пустая. А потом вернусь и спать лягу.

— Ну ладно, — не стал спорить муж, — прокатись, если хочется. Только тогда давай побыстрее, через сорок минут надо выехать.

Лина вскочила и побежала в ванную. Ее слегка пошатывало — очевидно, с непривычки к таким ранним и быстрым подъемам. Отражение в зеркале ее тоже весьма озадачило: глазки-щелочки, под щелочками — мешочки, малозаметные, но все же. На щеке — отпечаток подушки, волосы дыбом. «Как это, интересно, люди умудряются на работу к девяти приходить и при этом прилично выглядеть?» — подумала Лина и поздравила себя с тем, что она от этой участи избавлена. «Между прочим, — продолжала она рассуждать, старательно работая зубной щеткой, — я всегда плохо вставала по утрам: вечно тошнило, кружилась голова, болел живот. Поэтому школу я ненавидела, особенно остро — на первом уроке. А учась в университете, первую пару стабильно прогуливала, какими бы карами это ни грозило, хотя в остальном была почти примерной студенткой». Помнится, родители называли это ленью. Сама Лина, тогда еще Галя, — особенностью организма, и когда гораздо позже узнала о существовании «сов» и «жаворонков», получила теоретическое подтверждение своим догадкам.

Так, волосы мыть не будем, а то укладка займет полчаса. Немного пенки и гладкий хвост — для половины шестого утра вполне приемлемо. А вот без косметики не обойтись, а то, если в аэропорту вздумают проверять паспорта, она будет не похожа на свою фотографию. «Между прочим, своей природной склонности к лежанию в кровати до одиннадцати часов, а лучше — до полудня, я обязана тем, как сложилась моя жизнь», — размышляла Лина, состроив глупую гримасу, которой непременно сопровождается окрашивание ресниц, — черт знает почему. Поработав три месяца после окончания университета и получив несколько предупреждений и один выговор за опоздания, она поняла, что за дело надо браться всерьез: на нормированный рабочий день у нее самая настоящая аллергия, вплоть до высыпаний на коже, не говоря уже о знакомых со школы тошноте и головокружениях. Но относительно свободный график выпускнице биологического факультета не светил ни с какой стороны. Такое редкое счастье выпадает писателям, журналистам… на этом ее фантазия заканчивалась. Молодой специалист Галя пребывала в жизненном тупике, продолжая собирать замечания и обещания «уволить», пока не догадалась расширить вожделенный список вольных работников до третьего пункта, прибавив к нему профессию домохозяйки. Как раз в те времена слово «домохозяйка» стало стремительно терять свой пренебрежительный смысл, приобретая взамен его приятный уху гламурный оттенок. И Галя решила, что именно это и будет отныне ее призванием. Для приобретения новой профессии требовался отнюдь не диплом, а всего-навсего дом, где она могла бы быть этой самой хозяйкой. Дом и муж, который бы этот самый дом для нее построил.