Страница 2 из 32
— Ты преувеличиваешь! — вознегодовал Барделл.
— Разве что самую малость. Ты же не будешь отрицать, что примерно так твой идеал и выглядит! — Карие глаза негодующе вспыхнули. — Неудивительно, что у меня нервы ни к черту не годятся. Неудивительно, что меня тошнит и от кухни, и от спальни. Хочешь суперженщину — найди себе кого-нибудь другого, а я увольняюсь!
— Но ты не можешь так поступить со мной! — возопил Барделл, с ужасом видя, что Мей демонстративно натягивает новенькие замшевые перчатки.
— Еще как могу!
— Но… у нас могли бы быть дети.
Мей резко повернулась на каблуках. Эта последняя, подлая, попытка ее удержать оказалась каплей, переполнившей чашу ее терпения. Карие глаза женщины вспыхнули такой яростью, что Барделл, в кои-то веки оробев, втянул голову в плечи. Последние шесть лет Мей всей душой мечтала о настоящем браке и о детях. А Барделл упорно отказывался.
— Прощай, — холодно бросила она. — Машину заберешь в аэропорту.
— Да ты, верно, шутишь! Где твой багаж?
— Уже в багажнике. — Чувствуя себя свободной как птица, Мей открыла дверь.
— Постой, погоди! А куда… куда ты едешь? — заныл он.
— В Америку, — пояснила Мей негромко, и взгляд ее смягчился. — К отцу.
— Что-о?! Да ты с ума сошла! Я знаю, что он писал тебе, но это же было шесть месяцев назад, а с тех пор от него ни слуху, ни духу! Этот твой папенька бросил вас с матерью, когда тебе и года не исполнилось; такой, небось, не порадуется, когда на шею ему свалится рыдающая неврастеничка! — мстительно предположил Барделл.
— Считай, что последнего замечания я не услышала, — невозмутимо проговорила Мей. — Я отлично понимаю, почему он мог передумать. В такой ситуации любой смалодушничает. Но я должна с ним увидеться. Другой родни у меня нет, я обязана попытаться.
До чего же здорово самостоятельно распоряжаться собственной жизнью! И почему она раньше этого не понимала? Семь лет вкалывала она на Барделла. Из них шесть прожила с ним под одной крышей. Мей ехидно усмехнулась.
— Бикини и лифчики «анжелика» в верхнем ящике гардероба, — проворковала она. — Утешайся ими.
Точно на крыльях, она выпорхнула под снег. Что за упоительное, потрясающее ощущение легкости и свободы! Как приятно прилегает к телу новое, сексапильное белье — не те безвкусные, вульгарные образчики для домашнего стриптиза, к которым ее приучил Барделл и которые вечно были малы! Поверх Мей надела дорогую белоснежную блузку и облегающий алый костюм с пикантной мини-юбкой. Ансамбль довершали широкий плащ, модная шляпка и красные замшевые сапоги с голенищами до бедра, подчеркивающие стройность длинных ног. Да, она преобразилась точно по волшебству — и вот отправляется на поиски приключений!
Мей уселась за руль, непринужденно помахала рукой Барделлу, хихикнув про себя: до чего же нелепый у него вид с отвисшей челюстью! И включила газ. Машина с ревом рванулась вперед. А мысли молодой женщины снова и снова возвращались к тому моменту, когда она вскрыла то, памятное, письмо…
Отцовское послание озарило для нее мир, точно луч надежды и света. «Твой любящий папа Николас», — подписался он, и от этих слов у Мей перехватило дыхание. Кто-то ее любит. Кому-то она нужна. При этом воспоминании на глаза ее навернулись слезы. Но она их торопливо смахнула — не хватало еще врезаться в автобус!
Мать Мей умерла, когда дочь была совсем маленькой. Девочку воспитали приемные родители. Именно их жесткая дисциплина и суровые наказания на протяжении многих лет подавляли от природы солнечный, открытый нрав Мей. Любовь в их системе воспитания не фигурировала. Истинная, бескорыстная, всепрощающая родительская любовь… Этого подарка судьбы Мей никогда не знала. Но теперь все будет по-другому.
Нахальный таксист попытался ее «подрезать». Молодая женщина радостно заулыбалась, дружелюбно помахала ему рукой, пропуская вперед. Таксист опешил, не веря своим глазам, и Мей весело рассмеялась. Сегодня она обожала всех — за исключением Барделла, конечно! — даже невоспитанных таксистов.
Очень скоро она позвонит в дверь отцовского домика в штате Айова. Николас Фоссетт, надо думать, уже получил письмо с извещением о ее приезде. Не сможет же он дать дочери от ворот поворот, если та проделала такой путь только ради того, чтобы с ним повидаться!
А если и сможет, у нее в запасе есть план номер два. Мей заказала номер в местном отеле. Оттуда она и поведет форсированную атаку: примется взывать к лучшим чувствам отца, пока тот не согласится с нею встретиться.
Но Мей почему-то была уверена, что отец ее примет. Что-то помешало ему ответить на письма, иначе просто и быть не может. Окружающие так часто влияют на человека, мешая ему принять единственно верное решение…
Как много времени потребовалось ей, чтобы понять: совет Барделла вычеркнуть отца из памяти подсказан чистой воды эгоизмом! На протяжении шести лет она во всем полагалась на своего избранника, зависела от него даже в мелочах, раболепно смотрела на него снизу вверх. И только теперь разглядела его истинное лицо — лицо мелкого тирана и себялюбца.
Нынешней своей уверенностью Мей была во многом обязана тому простому факту, что в первом письме отец настойчиво приглашал ее в гости. И даже спрашивал адрес матери. Сердце Мей болезненно сжалось. Недели одиночества и растерянности после смерти матери стали для девочки незабываемым кошмаром, она и сейчас могла восстановить их в памяти с ужасающей ясностью.
Ну да ладно, это все прошлое. Карие глаза озорно заискрились. Сегодня самый счастливый день в ее жизни! Никаких тебе туч на горизонте, никаких бикини — чемодан под завязку набит яркими цитрусово-желтыми и огненно-красными нарядами!
— Ну, держись, Америка! — со смехом закричала она, разглядев вдали указатель аэропорта. — Я еду!
2
Сокровенным мечтам никогда не сбыться — Энтони понимал это со всей отчетливостью.
— Ник будет гордиться тобою, — с усилием пообещал он малышке.
Нетерпеливо-недовольная гримаса на детском личике постепенно сменилась выражением блаженного умиротворения. Крохотные морщинки на лбу разгладились, глазки закрылись сами собою. Энтони отставил бутылочку в сторону, осторожно уложил Бекки в кроватку. И сам прилег на диван. Подремать бы хоть четверть часика… Но не тут-то было: попробуй избавься от гнетущего беспокойства!
Он до сих пор не подыскал домработницу, и в кухне давно пора прибраться. Еще нужно простерилизовать целую груду бутылочек, приготовить новую порцию молочной смеси, загрузить грязное белье в стиральную машину, а постиранное — погладить. Потом неплохо бы позвонить в офис, узнать, как там дела. А там пора хватать Бекки в охапку и мчаться в больницу — навещать Николаса.
При мысли о нескончаемом списке срочных и неотложных дел Энтони беспомощно застонал. Времени — половина двенадцатого, а он еще не побрился, да что там — чашки кофе не выпил! Бдения у постели больного, домашние дела, возня с ребенком поглощали все его время. И все-таки ночами он мерил шагами комнату, не в силах уснуть…
С каждым днем угрызения совести терзали его все мучительнее. За всю свою жизнь Энтони не совершил ничего постыдного, и теперь позорная тайна жгла его, лишала остатков самоуважения и душевного покоя.
Приходится ли удивляться, что последние дни он на всех бросается, места себе не находит! Энтони нахмурился, густые черные брови сошлись на переносице. Взгляд снова упал на малышку, мирно спящую в кроватке. При виде Бекки его всегда переполняло желание оградить и защитить ребенка… и самая что ни на есть черная зависть.
Энтони задумался о будущем. На протяжении многих лет он делал, что хотел, ездил, куда вздумается. А теперь вдруг оказался словно в клетке, и к этому еще предстояло привыкнуть.
Когда-то он странствовал по всему миру, по самым экзотическим городам и странам, пытаясь постичь скрытый смысл древних строений, разгадать тайны святилищ, восстановить историю исчезнувших цивилизаций. Курганы Северной Америки, лабиринты Кносса, римские катакомбы, мегалиты Эйвбери и Карнака… Археология — удивительная наука, не ее ли служители расшифровывают таинственные связи между прошлым и настоящим?