Смерть мужьям!

На застланную постель приник белокурый ангел. С Родионом опять случился приступ внезапной влюбленности. И было от чего. Барышня не старше двадцати пяти лет была чудо как хороша. Блондинка с вьющимися волосами способна разбить и не такое прочное сердце. К тому же разодета, как из журнала. Невозможно пройти мимо ее туалета: юбка-клош из плиссированного голубого муслина отделана широкими атласными розовыми лентами, свободно спадавшими от кушака до конца юбки. Корсаж-блуз пошит из такого же голубого муслина и отделан как спереди, так и сзади тремя лентами, ниспадающими от воротника до пояса, где перехвачен таким же кушаком. Причем ленты, ниспадающие на юбку, как бы составляют их продолжение. Полукороткие пышные рукава-ballon из розовой тафты, а высокий воротник из муслина. Изящный букет из живых цветов, был приколот к корсажу. Туалет украшала лишь одна изящная деталь: крохотное зеркальце на золотой цепочке. Большая шляпа из золотистой соломы, отделанная белыми кружевами, розовыми атласными лентами и черными перьями, сброшена на пол.

Как истинный мужчина, Ванзаров понятия не имел, как называется наряд в целом и по деталям, но четко воспринял образ свежей прелести. В очаровании смущало неживое спокойствие барышни и видимое отсутствие дыхания. На всякий случай Родион потрогал пульс.

Екатерина Павловна тихо ждала в прихожей, и по глазам юного чиновника постаралась угадать, что случилось. Это было несложно.

– Вам лучше пойти домой, – отчего-то смутившись, сказал Ванзаров.

– Она мертва?

Не было нужды придумывать утешения.

– А Зина?

Родион готовился к слезам, крикам, упрекам и всяческому отчаянию. Но случилось совсем иное. Госпожа Делье осталась спокойна, даже слишком спокойна. Ни единой слезинки или вздоха. Ни единого проявления женской слабости.

– Я знала, – чуть слышно сказала она, и добавила: – Началось.

– Что началось, Екатерина Павловна?

– Что?.. Ах, нет... Умоляю, займитесь обязанностями сыщика, наконец, а не дурацкими расспросами... Надеюсь, теперь мне поверили?

– Вы сказали, что вам угрожает опасность.

– Да, конечно... Только прошу, поговорим после...

– В таком случае, вынужден просить вас задержаться для снятия допроса.

Делье покорно села на обувной комод платяной вешалки, занимавшей чуть не полстены прихожей.

Раздавая срочные приказы городовым, Ванзаров не испытывал сожаления или растерянности. Вовсе нет. В душе у него грохотал оркестр: такая удача! Целых два загадочных дела за один день. Действительно, что может быть лучше для будущего великого сыщика, чем обнаружить два трупа в закрытой квартире.

Чудо, как хорошо!

13

Младший городовой Емельянов поступил в полицию недавно, а потому не растратил любопытство. Стоять в прихожей было душно и скучно. Так хотелось одним глазком поглядеть, как люди жить могут, не то, что его угол, который снимал с тремя сослуживцами. Емельянов проверил, что входная дверь на запоре, на носочках приблизился к широкой белой створке, закрывавшей гостиную, и боязливо заглянул. Роскошное богатство оглушило городового, деревенский парень вылупился, открыв рот. Представшая картина наглядно указала, в какой трясине пребывает жизнь самого Емельянова. И выбраться из нее не положено. Вот ведь, господам счастье, живи и радуйся каждую минуту, так ведь нет – хозяйка померла и горничную погубила.

Ругнув горькую судьбину, городовой стал поглядывать на маневры, проводимые господами полицейскими. Смотреть-то было не на что. Один чиновник строчил в бумагах, поминутно оглядывая гостиную, другой, что помоложе и коренастее, с важным видом ходил из угла в угол, словно присматривался и принюхивался, не хуже ищейки. Из кухни вышел дяденька с треногой, на которой водружался ящик фотографического аппарата, и прошел в спальню, а из нее появился забавный господин в роскошном костюме, от которого разило жуткой вонью. Он заметил и грозно нахмурился. Городовой немедленно скрылся.

Руки в резиновых перчатках до локтя Лебедев держал на весу, словно решил сдаваться в плен.

– Нет от вас, Ванзаров, покоя, вторую работенку за день подкинули! – сказал он, хитро подмигнув. – Представляю, как пристав будет рад еще двум трупам.

Родион отчаянно пытался думать и не упустить какую-нибудь важную деталь, а потому пропустил мимо ушей:

– Нашли причину смерти Грановской?

– Не надейтесь, ничего выдающегося, никаких шил в сердце. Тривиальное отравление, скорее всего – синильная кислота. Божественный яд, в некотором роде.

– Почему?

– Потому, что у нее кровь алая. Горничную ухайдакали тем же макаром. Сказать, как их заставили принять яд, или сами сообразите?

Задачка была слишком простой. На губах хозяйки помада слегка смазана, значит, что-то съела. Положение тела говорит о том, что женщина почувствовала слабость, легла отдохнуть и попросила принести воды. Горничная пошла на кухню и уже не вышла оттуда. Получается, что перед этим обе барышни съели что-то. На столе и на кухне нет следов пищи или напитков. Можно предположить, что коварный отравитель подчистил. Но это логически невозможно: тела жертв находились бы совсем по-другому. На инсценировку не похоже, все выглядело совершенно естественно. Вывод: источник яда все еще здесь.

Родион шагнул к столу и уже протянул руку, чтобы открыть коробку конфет «Итальянские ночи» фабрики «Жорж Борман», но Лебедев его перехватил.

– Логика, коллега, не должна заменять собой осторожность, – сказал он и сам приподнял расписную крышку.

Среди ровного ряда шоколадного пралине с миндальным орешком и розочкой крема виднелись четыре пустых гнездышка.

– Правильно говорят: сладкое вредно для здоровья, – заключил Лебедев, осторожно беря перчаткой конфетку. – От него и помереть недолго, как видите... Хотя наверняка уточню после экспертизы... Ну, рассказывайте, умник, как дело было.

– Конфеты – подарок на именины, – сказал Ванзаров. – Тут не надо логики. Убийца наверняка знал любимый сорт Грановской. Отправил гостинец. Подарок поставили на стол. Аврора открыла коробку и съела две конфеты. Ей стало плохо. Позвала горничную. Зинаида польстилась на сладкое и получила свою порцию яда. Нелепая смерть сладкоежки.

– Похоже, – согласился Аполлон Григорьевич. – Грановская умерла сразу, как только добралась до кровати. Бедняжка горничная, видно, сражалась с плохим самочувствием, нахлынувшим внезапно, и пыталась принести воды хозяйке. Нет, чтоб кастрюлю молока выпить... Что, ж все ясно.

– Когда они умерли?

– Примерно часа два назад... Придется вам узнать, кто был в это время.

– Я уже знаю, – уверенно сказал Родион.

Лебедев скроил недоверчивую гримасу:

– Обладаете даром провидения?

– Только логика. Вот смотрите... – Ванзаров указал на толпу букетов. – На столе пять букетов. Но подарков, включая конфеты – шесть. На каждом букете визитная карточка. На коробке визитной карточки нет. Почему? Даритель не хотел афишировать свой подарок и даже не прислал цветов. Значит, горничная приняла коробку из рук незнакомого человека? Нет. Зинаида прекрасно знала, от кого подарок. Горничные отлично осведомлены обо всех секретах хозяек. Только убийца наверняка не сам пришел, а направил посыльного, велев передать от кого.

– Почему с посыльным? Разве самому – не надежнее?

– Он не мог быть уверен, что горничная тоже попробует конфет. Это риск разоблачения. А посыльным мог быть хоть первый встречный мальчишка.

– И кто же сообразительный убийца?

– Не женщина. Потому что женщина не будет дарить женщине конфеты на именины. Остается – мужчина. Кто может подарить любимый сорт конфет, то есть знает его, не хуже мужа, и при этом не подарить цветов, чтобы не возникло лишних вопросов? Любовник. Больше некому. Или кто-то, кто прикрылся его именем. Такой сладкий подарок женщине может сделать только очень близкий мужчина. Интимно близкий. Как намек на их сладостные встречи...

Родион вовремя остановился. Его и так слегка занесло на любовные просторы.