Кружева Бессмертия

Заклинания Познания и Понимания растворились в окружающей реальности, не принеся никаких новых сведений. Магическая гносеология и герменевтика отказались иметь дело с чем-го настолько обширным. Впрочем, этого можно было ожидать: Познание и Понимание адекватно работают там, где дело касается конкретных вещей или артефактов. Нечто настолько аморфное, как эта фиолетовость, возможно, поддалось бы заклинаниям чародея уровня Архиректора Школы Магии или Архимага Конклава, но Уолту, увы и ах, до этого уровня было ой как далеко.

От нечего делать Ракура побрел вперед. Можно было бы, конечно, остаться на месте, доверившись принципу, что если что-то должно произойти, то это произойдет вне зависимости от обстоятельств. Но в разряд «что-то должно произойти» могло попасть и появление чудовища, способного проглотить Ракуру и не подавиться, так что Уолт предпочел хотя бы подготовиться к появлению, если оно назревает, этого чудовища. А именно: прогнать собранную в ауре Силу по Локусам и превратить ее в заклинания, от простых заклятий огнешара или ледяной стрелы до сложных чар Покрова Феникса или Черного Пресса. Чем Уолт и занялся, шагая куда глаза глядят по фиолетовой бесконечности.

Невольно подумалось, что если это действительно бесконечность, то шагай не шагай, останешься на месте. Как заверяли ученые мужи из Эквилистонского университета, у бесконечности нет центра, а значит, нет и точки отсчета, что в свою очередь означает, что в бесконечности нет расстояний, из чего следует вывод, что покой и движение в бесконечности равнозначны. Поэтому в бесконечности невозможно куда-то прийти, даже если идешь. Разницы нет. Выбрав, остаться на месте или двигаться, ты все равно будешь в той же самой точке беспредельности, хоть год шагай без остановки.

Выбор, гм. Уолт хмыкнул, невольно вспомнив споры на кафедре теологии о Туридановом василиске. Некий Туридан, плохой маг, но страстный логик, утверждал, что если перед василиском поставить двух идентичных близнецов в одинаковых одеждах, то василиск не сможет выбрать, кого из них обратить в камень первым, так как при абсолютной свободе воли не решится предпочесть одного из близнецов другому. Так и сдохнет выбирая. Тем самым Туридан доказывал отсутствие абсолютной свободы воли, дарованной смертным Тв арцом. Но почему-то некоторые последователи сочли утверждение Туридана как раз доказательством обратного. Ведь василиск умирает как раз от того, что выбирает, значит, у него есть способность выбирать, он свободен в своем выборе. Яростные споры логиков, теологов и логиков-теологов закончились после того, как волшебный кот Архиректора, Банкаст, пробравшись в столовую, загипнотизировал стоявших рядом поваров-близнецов по очереди и стащил кабанью тушу. Эмпирия победила теорию, даже не подозревая о противоречиях в последней.

«Очень, очень интересное место!»

— Вернулся? — поинтересовался Уолт, сосредоточенный на плетении заклинания, вызывающего дождь из мертвых лягушек. Вернее, лягушки представляли собой некросущности и умели плеваться трупным ядом, способным заодно прожечь доспех. Попади капелька яда в кровь — и все, готовьте гроб, если заранее не защитились соответствующими заклятиями.

«Я был… в слегка другом месте».

— И? — Уолт насторожился. Значит, фиолетовая беспредельность все-таки имеет предел?

«Не знаю, как тебе объяснить. Я был все время рядом с тобой, но не рядом, и реальность была той же, но другой. Впрочем, имелось существенное отличие. Там все пурпурное».

— Гм, — скептически отозвался Уолт.

«Не гмыкай. И вообще, избавься от гмыканья. Раздражает, знаешь ли. Я вынужден вечно терпеть и его, и твои дурацкие терзания о том, как ты должен не вспоминать, а не то случится страшная-престрашная беда! За несколько тысяч лет такое, знаешь ли, надоедает. Если бы о твоих приключениях написали книгу, то ты бы наверняка раздражал читателей своим гмыканьем и жалобами на то, как не надо вспоминать, хотя хочется и колется. Как думаешь, что будет, если я сейчас разом все напомню?»

— Только попробуй! — Уолт вздрогнул. Вот сволочь!

«Ой да ладно! Тиэсс-но-Карана моментально все сотрет.

А ты хотя бы на миг вспомнишь, почему таскаешься со мной».

— Я и так знаю, зачем терплю твою компанию.

«Я не сказал — зачем. Я сказал — почему. Это разные слова. Разные значения. Ты же магосемиотик, должен знать о разнице в смысловых нюансах. Семантика и прочая ерунда».

— Если тебе нечем заняться и ты не собираешься пытаться снова соблазнить меня своим Могуществом, то, может, хотя бы выскажешь предположение, куда нас с тобой занесло? — Уолт не надеялся услышать что-либо вразумительное от собеседника и потому несказанно удивился, когда насмешливый голос бодро заявил:

«А легко! Это Межпорталье».

— Межпорталье? — Уолт нахмурился. Что-то знакомое, кажется, об этом рассказывал Алфед Лос.

«Межпорталье на Межпорталье и Межпортальем погоняет. Забыл, что ли? Ну, впрочем, неудивительно, тогда за тобой светловолосая увязалась, а в ее присутствии Тиэсс-но-Карана трет твое сознание, что мокрая тряпка исписанную рунами доску».

— О чем ты?! — непонимающе спросил Ракура.

«Нет-нет! Уж об этом я точно говорить не стану. А не то действительно вспомнишь — и найдешь способ даже в таком состоянии запечатать меня еще глубже. А меня все сейчас устраивает, знаешь ли. Хотя и удивляет. Никогда не нравилось с тобой общаться, слюнтяй ты этакий, но сейчас я прям испытываю потребность в твоей компании. Не хочу снова оказаться запертым в твоих невротических фантазмах и отклонениях. Ох, видел бы ты, от чего избавляется твое сознание! Твой погребок-бессознательное может обеспечить докторскими диссертациями толпы психоведов из Эквилистона! Чего стоят хотя бы…»

— Знаешь, давай уже лучше о Межпорталье поговорим. — Уолт решительно перебил словоблудие Тени. О «светловолосой» можно будет и позже уточнить. Отражение необычайно разговорчив, и этим надо воспользоваться. Однако сейчас важнее разобраться в происходящем. — Напомни, что это такое.

«Что это такое, я не знаю. Твой друг любит чудные слова сплетать в такие невообразимые предложения, что, по мне, легче Ундориан обратить в прах, чем его понять. Но я запомнил признаки. Ты забываешь — а я все помню. Все-все».

— Если помнишь, то дословно повтори, что Ал говорил о Межпорталье.

«В последнее время исследователи Переходов склоняются к мысли, что порталы нашего мира существуют не просто как система пространственных тоннелей, но как особая реальность, замкнутое измерение, которое в метрике Равалона проявляет себя порталами. — Голосом, удивительно похожим на голос Алфеда Лоса, сказал Тень. И тут же, закончив, спросил с насмешливыми нотками: — Ты-то хоть понимаешь?»

— Понимаю, — задумчиво ответил Уолт. — Идея в том, что наряду с Небесным Градом, Нижними Реальностями, Тартарарамом и Заводями существует особая реальность, которая для нас проявляется как Переходы. То есть части этой реальности появляются в Равалоне и существуют как порталы. Такая вот гипотеза.

«Боюсь, мы в этой гипотезе сейчас по уши. Если судить по тем признакам, о которых говорил тебе тогда Лос».

— Перечисли их.

«Однородность. Ацентризм. Отсутствие Источников Силы. Ментальная диссипация. Все».

— Негусто. Стоп. Ты же говорил, что не понимаешь Ала. Тогда почему решил, что мы в Межпорталье?

«У Лоса есть удивительное свойство: если он захочет, то даже сложные вещи объяснит так, что поймет и семилетний. Ты, к слову, так не умеешь. Из происходящего со мной я, основываясь на примерах Лоса, пришел к выводу, что ментальная диссипация — это самое оно. В смысле, я сейчас вовсю ментально диссипатирую».

— Нет такого слова — диссипатирую.

«Я Школу Магии не кончал и в Эквилистонском университете не обучался. Что говорю — то и есть».

— Ага. И телега выходит из твоего рта.

«Что?»

— Не обращай внимания. Старая шутка. У тебя, как ты уже говорил, рта нет, так что к тебе это совсем не относится. Гм.