Кружева Бессмертия

— Ублюдки!

Возглас промчался над обрывом. Подхваченный ветром, полетел дальше, играя в перекличку с эхом, бедной нимфой, застрявшей в ущельях гор. Аль-сид оглянулся. Нами уселся на торчащий из земли камень, ненавидяще смотря вдаль. Сверток с материальным активатором артефакта, обстоятельно завернутый в чешую Червя Гор и дополнительно смазанный клейкой массой, которую выделяют тигропауки во время течки, грохнулся возле камня. Нами безразлично глянул на него. Казалось, ему плевать, что часть могущественного артефакта, за которым идет безумная охота, валяется под ногами, словно какая-то сломанная игрушка.

Аль-сид прищурился, усиливая свой взгляд, и посмотрел на подножие горы, которое они преодолели утром.

Так и есть. Кубат и его креатуры. Псы, натренированные Братом, чтобы было что противопоставить гомункулусам Сестры. Маги, но не воины. Но хорошие маги, знающие свое дело, особенно кровавое дело, которым живут Он и Она. Маги, способные помешать даже Аль-сиду и Нами, особенно сейчас, когда они прорвались сквозь заслоны северной армии Брата, растеряв большую часть накопленной Силы.

Зомби, созданные из похищенных «бессмертных» Черной империи, оказались крепким орешком. Некромаги Брата постарались на славу, экспериментируя с живой тканью и полумеханическим естеством лучших бойцов Черного Властелина. Если бы они создали подобных андедов раньше, если бы бросили их в котел сумасшествия, что кипел там, где неслась Темная Орда, чуть-чуть раньше. Неизвестно, выстояли бы паладины роланцев, плюнувшие на грызню сенаторов своей империи и неожиданно атаковавшие авангард Темной Орды всем Орденом, оставив от лучшей части Восточной Армии Брата лишь воспоминания.

Но сейчас Роланская империя в смуте, паладины топчутся на месте, Орден и магистр с гроссмейстерами не знают, что делать. Продолжать сдерживать напор Орды и внезапно показавшего клыки Оболдуя? Или вернуться в раздираемую гражданской войной страну, оставив разбираться с Ордой Эквилидор и Черную империю? А ведь Орден даже не предполагал, что происходит в Северных королевствах и Южной стране!

Аль-сид невесело усмехнулся, поправляя перевязь со вторым артефактом за спиной. А знали ли они? Знали, для чего их создали и для чего воспитывали? Их, не имевших ни отца, ни матери, превращали в воинов… нет, в разящие Орудия в Ее руках.

Брат и Сестра. Он и Она. Сестра дала им картину мира. Брат дал им мир, потому что Она создавала их как противовес Его быстро распространяющемуся по Равалону могуществу. И случай… жалкий, ничтожный, трепещущий на ветру Вечности случай — все изменил. Все могло быть иначе. Пославший им Видения, открывший им глаза на ложь Сестры и Брата — кто он? Неизвестно.

Нами ехидно бурчал, что это, наверное, какая-нибудь Бабушка, пытающаяся сама их использовать. И тяжело вздыхал, потому что знал — сейчас они сами взяли свою проклятую судьбу в руки.

Говорят, слабого судьба скидывает в Реку Времени и заставляет в ней тонуть, захлебываясь собственной слабостью. Говорят, сильного судьба ведет на Равнины Пространства и заставляет вечно блуждать, сгибаясь от собственной силы. Говорят, самый сильный одолевает судьбу, топит ее в Реке и оставляет бездыханной в Равнинах.

Нами недавно заметил, что стоило бы сначала узнать, что это за судьба такая и почему все должны с ней так тесно общаться. А еще лучше стоило бы с ней договориться и найти того гада, который все так устроил.

— Мы не успеем, — почти прорычал Нами. На краткий миг он потерял контроль над собой, и сквозь Личину молодого светловолосого парня с густыми бровями, сросшимися на переносице и нависающими над сбитым носом, проглянул Облик. Чешуя сверкнула под спешащим к горизонту солнцем — и опять на камне сидел простой разозлившийся человек. Впрочем, не такой уж и простой.

Аль-сид сплюнул. Он родился (если то, что произошло, можно назвать рождением) в Личине ифрита, точнее, в его человеческой ипостаси, и лучше мог управлять собственным Обликом.

— Будешь так себя вести — точно не успеем! — прикрикнул он, не выдержав. — Хватит метить соплями территорию, так нас обнаружат еще быстрее! Мы, конечно, можем использовать…

— Нет! — настроение Нами резко изменилось, стоило Аль-сиду напомнить об артефактах. — Тогда есть шанс, что Они явятся сюда раньше положенного срока!

— А в этом ты прав, предатель! — холодный безжизненный голос обрушился на них со всех сторон, пытаясь пробраться сквозь телесную оболочку и клещами ужаса сдавить то, что смертные кличут душой, не особо и задумываясь — а что это такое?

Аль-сид криво усмехнулся. В отличие от Нами у него не было души. Поэтому изрядно приправленный магией Голос не смог заставить его испугаться. Однако долгий переход и сражения слишком измотали Нами, и парень не смог побороть впившийся в тело и душу страх. Дрожа, он упал возле артефакта, не способный ни применить Силу, ни уж тем более ответить на физическом плане. Но Аль-сид мог ответить. И Силой, и ударом кулака. Мог даже совместить их.

И поэтому, как только Голос стал стихать, Аль-сид мгновенно принял Облик. Огненный цветок расцвел на склоне горы, багровые отблески и беснующиеся тени заиграли на вековых камнях. Пространство задрожало, сжатое энергетической сетью, которая концентрировала Стихию Огня в ключевых точках здешнего Поля Сил.

С той стороны, куда они шли, раздался шорох, и Аль-сид… нет, не повернулся, его Облик позволял не тратить время на подобные глупости. Аль-сид просто перелился в ту сторону. Там, где только что был его пылающий затылок, появилось огненное лицо, а вывернувшиеся руки поднялись навстречу нежданному пришельцу двумя струями пламени, расплавившими часть скалы, нависшей над огненным воином и Нами. Враг успел поставить защиту, но не полностью, одна из полыхающих капель, образовавшихся при ударе огненных струй о Щит Вечности, попала ему на крыло, и теперь он со сдавленным от боли шипением спустился на склон.

Высокий, под три метра. Широкоплечий, но талия очень узкая. Не привыкший к магии и Силам смертный удивился бы внешнему виду появившегося: правая половина его тела была черна, как крыло ворона Рарри, сопровождающего Ночь, а левая — бела, как бивни нежнокожего слона Властителя богов Юга. Два огромных крыла за спиной контрастно подчеркивали расцветку: правое было белым, а левое — черным. Из одежды на пришельце имелись только кольчужная юбка, защищающая ноги до колен, сандалии и кольцо на шее.

Треугольное, вытянутое вниз лицо несло на себе отпечаток безмятежности. Нет, не безмятежности. Безразличия. Но не того потустороннего к бренной повседневности безразличия Рахмана, видящего мир в его сущности, к которому стремятся истязающие свою плоть южные голозадые мудрецы. Безразличия такого, когда тебя беспокоит лишь одно — ты сам. Безразличия, которого страшится само бытие, суть которого — делиться и одаривать.

— Аль-сид, — индифферентно произнес пришелец, будто просто отмечая некий факт.

— Ялдабаот, — Аль-сид словно выплюнул попавшую в рот мерзость.

— Разве так встречают старых друзей? — Ялдабаот прищурился.

— Жаль, у меня не было возможности прикончить тебя, пока ты спал. А заодно и ту парочку. Кстати, где они?

— Брат решил, что на вас хватит и меня одного.

— Гм, а Он слишком уверен в такой жалкой псине, как ты! София и Рафаил, по крайней мере, не позорят своим существованием естество Вселенной, андрогин!

Лицо Ялдабаота дернулось, и на миг маска безразличия исчезла, явив перекошенное ненавистью лицо. Он резко соединил руки и медленно развел их. Два зазубренных меча возникли прямо из его рук, рассекая плоть. Кровь, заструившаяся из разрезов, вопреки законам природы не стремилась упасть на землю, а маленькими ручейками стала растекаться по лезвиям мечей, образуя рисунок единорога.

— Клянусь Великим Эоном, ты поплатишься за свое оскорбление, ничтожный гомункулус! — Ялдабаот успокаивался по мере того, как доставал мечи. — Я не просто вобью твои слова тебе в глотку! Ты их переваришь, и они выйдут из твоего заднего прохода вместе с мозгами!