Похищение

Согласно легендам, Дзугабан заложил первый камень в символическое основание Школы Магии. Он построил здесь, на восхитившей его природной гармонией равнине, раскинувшейся от озера Кавиш до Правайстского леса, тренировочный лагерь убийц-камикадзе, которые изучали Заклинания, максимально поражающие атакуемую площадь и забирающие при этом жизнь использовавших их магов. Со временем, когда басилевсы, султаны, халифы, эмиры и прочие правители Ближнего Востока, не совсем понимавшие, зачем тащиться за тысячи километров от собственных государств, когда под рукой и так полно фанатиков-ассасинов, отказались от услуг Дзугабана, тому пришлось давать уроки волшебства сыновьям владетелей Граничных баронств и атаманам Приграничья, чтобы заработать на хлеб насущный. Так, в результате культурного развития, противостояния нескольких Орденов волшебников и повальной коррупции, возникла Школа Магии — крупнейшее учебное заведение в Западном Равалоне.

К сожалению, портретов или хотя бы словесных описаний Дзугабана Духара Фаштамеда история не сохранила, а предложение Третьего Архиректора лепить статую с его благородного роланского профиля и не прошло. Остановились на абстракции — кубе, долженствующем символизировать четыре Стихии (верхние углы), четырех Бессмертных — двух богов (Аколлона, Зевающего от Своей Мудрости, и Ктора, Помнящего, Что Ничего Достаточно не Бывает) и двух убогов (Глузаарада, Мрачного от Того, Что Он Все Знает, и Кацкиель, Которая Еще Всем Припомнит), считающихся покровителями магии и магов (нижние углы), четырех Пре-Мудрых, первых легендарных магов [5](прямые линии справа и слева) и четырех Будущих, магов, которые должны были стать вровень с Бессмертными (прямые линии вверху и внизу).

Все это вместе должно было символизировать Дзугабана. Для придания скульптуре величия и трансцендентного характера ее хотели сначала сделать стометровой в высоту и из мифрила, потом подумали, что студенты начнут воровать мифрил, и решили использовать золото, но затем сообразили, что и золото ослепит не познавшие категорический императив умы, и остановились на мраморе. Но в последнюю минуту мрамор поменяли на простой камень, а на оставшиеся деньги построили бани в замке Ректората. По ходу изменения материала для будущей статуи, достойной метаморфоз материи в колбах алхимиков, менялись и ее размеры, так что куб теперь был метровой высоты, метровой ширины, и, соответственно, метровой длины.

Толпящиеся вокруг шедевра скульптурной мысли простые смертные и зеваки из Магистров, у которых в это время не было занятий, были привлечены закрутившимися над кабаком октариновыми, эннеариновыми и декариновыми воронками, разбавляемыми вспышками цветов остального спектра.

— Кажется, — сказал Ал, которого Уолт поставил рядом с ку… то есть со статуей Дзугабана Духара Фаштамеда, — есть опасность формирования Инфернальных Врат.

— Ударий — придурок, а Сатаил пьян. Но не настолько же они невменяемы, — начал Уолт и замолчал, когда сверкающая всеми цветами радуги голова дракона пробила крышу кабака и начала поливать окрестности огнем. Голова была железной. Это значило, что Железную Бездну кер Шагаш блокировал, но и его собственное Заклинание на Удария до конца не сработало. Хм, здорово! Значит, деревенский парень Ударий, у которого даже второго имени не было, и седьмой сын седьмой дочери Сатаил кер Шагаш в боевых заклятьях и соответствующих им магических полях почти равны? Хреново. Так они долго могут друг друга мутузить колдовством, а если им попытаются помешать… Гм. В общем, мешать им не стоит.

С другой стороны, приятно, когда твой коллега из боевых магов, в совершенстве владеющей только Силой Железа, может противостоять старому опытному чародею, у которого полным-полно запасов Силы и разнообразных Заклинаний в ауре.

— Уолт Намина Ракура! — прогремел вдруг сзади хорошо знакомый голос, и Уолт содрогнулся. Повернулся и на всякий случай состроил глупое лицо.

Перед ним стоял заместитель заведующего кафедрой боевой магии по боевым Заклинаниям Стихии Земли Джетуш Малауш Сабиирский, его научный руководитель. Крупный, на три головы выше Уолта, с животом, который он любил называть «мое хранилище для пива», начинающий лысеть, переваливший в возрасте за сотню лет и любящий рассказывать абсолютно несмешные анекдоты, Джетуш на нынешний момент был самым лучшим магом Стихии Земли во всем Западном Равалоне, а по его утверждениям, — и в Восточном тоже. Только нелюбовь к остальным трем Стихиям не позволила ему стать завкафедрой боевой магии, о чем он сам не жалел, говоря, что в таком случае у него было бы меньше времени для распития пива.

— Что это такое? — спросил Джетуш, указывая на воронки и дракона, который уже подпалил растущие возле третьего Корпуса яблони.

— Не имею понятия, — Уолт посмотрел на него честными глазами. — Мы вот с Алом мимо шли, хотели обсудить пятый закон магосемиотики. А тут такое…

— Возможно, Ал и собирался с тобой обсуждать проблему чарореференции, — недоверчиво сказал Земной, — но не помню, чтобы после магистерской ты возвращался к теме энергознаков. Пиво пили?

— Да вы что! — воскликнул Уолт тоном девицы в прозрачном пеньюаре, которую жена добропорядочного горожанина застала в собственной спальне и обвинила в совращении супруга. — Ведь еще не вечер!

— Ладно, это твое дело. Тебя требует главный.

— Главный? А зачем я ему понадобился. Вроде отчет я сдал нормально, да и вообще.

— Ты не понял. — Джетуш прищурился. — Главный — не в смысле Алесандр Генр фон Шдадт. Главный — в смысле Архиректор Эвиледаризарукерадин Светлый.

— А я все-таки настаиваю, что вероятность формирования Инфернальных Врат уже превышает семьдесят два процента, — сказал Ал, но Уолт его не слушал, лихорадочно раздумывая. Узнали? Как? Не могли. Хотя, может, он перестарался, когда… Хотя если бы узнали — так просто его бы к Архиректору не вызывали. Пришли бы брать, да так, что ничего бы он до самого последнего момента — а возможно и после него — не заметил. Несмотря на толпы бездарей, ежегодно поставляемых императорам, королям, герцогам, баронам и зажиточным горожанам, Школа Магии готовит и отличных магов. Временами — замечательных. Так что дело, скорее всего, в чем-то другом.

— А чего от меня хотят? — недоумевая, спросил Уолт.

— А я знаю? — пожал плечами Джетуш, и Уолт понял, что Земному самому интересно, зачем Архиректору понадобился его аспирант, пусть и неплохой, но и не из лучших. — Мне не говорили. Сказали, чтобы я тебя побыстрее нашел и отправил к Алесандру в кабинет.

— А как вы меня нашли? — заинтересовался Уолт, потому что не обнаружил вокруг себя дорожек и паутинок Заклинаний Поиска.

— А чего тебя искать? Вы проблемы магосемиотики только в одно место обсуждать ходите, — с улыбкой сказал Джетуш и глянул на кабак, от которого отвалилась уже одна стена, явив взглядам зевак кучу металлолома, вывалившегося с таким грохотом, что можно было подумать, что начался Прорыв из Нижних Реальностей.

Внезапный порыв холода ощутили все. В спину словно врезался разъяренный Тарей, бог ледяных северных ветров. У Корпуса, статуи и еще целых яблонь начали удлиняться и шевелиться тени. Зеваки бросились врассыпную, причем даже Магистры. Джетуш изменился в лице.

— Так, ты давай дуй к Алесандру, — он назвал завкафедрой без всяких регалий, и Уолт осознал, что шутки кончились, — а я, пожалуй, разберусь с тем, что устроили два недоделанных идиота. Ал, поможешь мне!

Понятное дело, волшебник такого уровня, как Джетуш, в буйстве магических потоков легко разобрался, что в бульоне из чар варятся два мага. Но правильно ли уйти и не помочь? Земной понял сомнение в глазах Уолта и толкнул его в плечо.

— Давай, иди. Неужто думаешь, что без твоей неоценимой помощи я не справлюсь? Мне, скорее, больше достанется, если ты не поторопишься.

— Ну ладно, — пробормотал Уолт и зашагал к входу в третий Корпус, в котором имелся служебный портал для перемещения между учебными зданиями. Шагая, он старался не оглядываться.

5

На самом деле их было пять, но символизм требовал жертв.