Не устоять!

Рейф помрачнел.

– Или сгорал от желания заполучить что-нибудь другое… Щекам Фелисити стало горячо, и вдоль спины у нее пробежал легкий озноб.

– Ты что, ревнуешь? – спросила она, с трудом веря, что осмелилась вслух задать ему такой вопрос.

Губы Рейфа тронула едва заметная чувственная усмешка, и он наклонился к ней чуть ближе.

– Ты не поверишь – безумно, – прошептал он ей на ухо.

– Рейф, прекрати сейчас же! – сердито воскликнула девушка, упираясь ладонями в его грудь.

– Люди увидят!

– Что, собственно говоря, они увидят?

– Увидят, как мы целуемся, дурачок. Улыбка его стала шире.

– Значит, ты думаешь о поцелуях?

За последние дни она едва ли могла думать о чем-либо другом.

– Ну… среди всего прочего, – увильнула она от прямого ответа.

– Так я тоже думаю о самых разных вещах. Хочешь узнать про них?

– Это прилично?

– Конечно, – рассмеялся Рейф.

– Тогда я лучше вернусь к столу с пирогами.

– Первый вальс сегодня вечером – мой, – заявил он, придержав Фелисити за бант на ее ротонде.

– Хорошо, – согласно шепнула она в ответ, надеясь в душе, что он махнет рукой на всякую осторожность и прямо сейчас поцелует ее, посреди заполнившего двор веселящегося народа.

– И не вздумай танцевать с этим, – предостерег Рейф. Она обернулась:

– Ты имеешь в виду графа Дирхерста? Если он попросит о танце, я ему не откажу. Бога ради, Рейф, в конце концов, он мой сосед! И аристократ, кстати.

– Ладно. Танцуй с ним что хочешь, только не вальс, – внес ясность Рейф с непроницаемым выражением лица. – Не заставляй меня разгонять музыкантов.

– Боже! Хорошо, уговорил, – рассмеялась Фелисити.

Само собой разумеется, когда час спустя Дирхерст приблизился к ней и пригласил ее на первый вальс, отказать ему она не смогла. Рейф уже кружился по двору с Мэй, а сидевший рядом с ней сквайр Талфорд со своими подагрическими ногами навряд ли мог составить пару.

– Вы позволите, я вас ненадолго оставлю? – обратилась Фелисити к сквайру.

– Ради Бога, – весело покивал он. – Вы заслужили толику веселья, дорогая.

По правде говоря, самой счастливой в этот вечер выглядела Мэй, и Фелисити с улыбкой приняла предложенную графом руку. Он повел ее к центру двора, в трех углах которого горели большие костры, и обнял за талию.

– Вы сегодня особенно очаровательны, – заметил Джеймс, вовлекая ее в танец.

– Спасибо.

– Когда вы уедете, мне будет не хватать вас.

– Мне также будет не хватать вас, Джеймс.

– Вы твердо решили не оставаться?

– Джеймс, вы…

Дирхерст умело кружился вместе с ней и, как и положено, в вальсе, неотрывно смотрел партнерше в лицо.

– Думаю, мне следует, так сказать, выложить на стол еще одно… предложение, – продолжал он. – Вы должны иметь перед собой полную картину, прежде чем решить, уехать вам или остаться. Если вы согласитесь выйти за меня замуж и если вы сумеете убедить Бэнкрофта продать Фортон-Холл мне, я верну вам поместье как свадебный подарок. Хозяйкой Фортон-Холла будете вы, Фелисити.

У девушки даже рот приоткрылся от изумления. Она с трудом верила собственным ушам и даже начала сомневаться, правильно ли поняла графа. Она сможет владеть Фортон-Холлом… не просто жить в поместье, а наконец стать полновластной хозяйкой. Со временем можно будет отремонтировать дом и сдать земли в аренду тому, кто сможет оценить всю прелесть этих мест. Или, в конце концов, оставить для себя.

– Это очень щедрый жест, Джеймс, – пролепетала застигнутая врасплох Фелисити.

– Вовсе нет, – улыбнулся граф. – Просто хочу доказать, как я вас ценю. Отдать вам Фортон-Холл – всего лишь проявление моих чувств к вам. Ничего, кроме глубокой и искренней радости, мне это не доставит.

Искушение было велико, что и говорить. Но Фелисити чувствовала, что вынуждена дать честный ответ.

– Вы очень, очень добры, Джеймс. Но вы же знаете о… моих чувствах к вам. Я просто не смогу быть такой корыстной, понимаете? Это будет неправильно… и нечестно по отношению к нам обоим.

Дирхерст долго молча смотрел на нее, лицо его было бесстрастным. Чем дольше он молчал, тем больше Фелисити становилось не по себе. Наконец на его лицо вернулась знакомая теплая улыбка.

– После ваших слов я чувствую себя просто разбойником Конечно, я знаю о ваших чувствах ко мне. Я всего лишь пытаюсь побудить вас разобраться в моих чувствах. Я вовсе не требую, чтобы вы меня любили. Просто не отметайте сразу возможность того, что смогли бы в конце концов полюбить меня.

Фелисити не удержалась и посмотрела-таки на Рейфа, который вальсировал с Мэй, согнувшись чуть ли не вдвое. Ее сестричка настояла, чтобы кавалер не поднимал ее на руки, как малолетнее дитя. Уж этот-то точно не стал бы говорить ни о замужестве, ни о любви. Боже упаси. Все сводилось к тому, что, помимо найма на работу, замужество оставалось единственным реальным выходом из сложившейся ситуации. Фелисити снова перевела взгляд на графа, который ждал ее ответа.

– Это было бы нечестно по отношению к вам, Джеймс. – Я прекрасно знаю, что честно по отношению ко мне, поверьте. И уж если совсем откровенно, Фелисити, – продолжил граф, – кто из присутствующих здесь, кроме меня, глубоко и преданно любит вас? Вы никогда не будете представлены высшему свету в Лондоне, потому что у вас нет ни денег, ни покровителей. Другие мужчины… Сквайр Талфорд? Так он на сорок с лишком лет старше вас. Или этот безумец, который жаждет поскорее продать дом, где вы родились и выросли, – и все ради того, чтобы отплыть бог знает куда и сгинуть?

Фелисити поторопилась опустить глаза, чтобы граф не увидел, как ей больно. Конечно, все это не было для нее новостью, но слышать горькую правду из чужих уст было невыносимо тягостно. Хотя она уже успела узнать, что правда чаще всего несет душевную боль.

– Я не готова вам дать ответ сразу, – проговорила она, стараясь, чтобы от жалости к себе на глаза не навернулись слезы. – Мне нужно подумать.

– Конечно, конечно, – улыбнулся Дирхерст.

Когда вальс закончился, граф проводил ее к накрытым столам, которые стояли в глубине двора. Вокруг толпились дамы, весело щебетавшие в ожидании кавалеров. Фелисити подумала, что она не отказалась бы сейчас от еще одной кружки доброго эля из бочки Дейва Ладлоу.

– Лис, ты меня видела? – подлетела к ней Мэй. Следом за ней шел Бэнкрофт. – Я танцевала вальс! А Рейф сказал, что для моих лет я мастер своего дела!

– Это точно, – согласилась Фелисити, старательно избегая встречаться с Рейфом глазами, но едва ли не каждым нервом чувствуя его досаду. – Ты вальсировала просто замечательно.

– Юная леди, притащи-ка мне пунш, – довольно-таки бесцеремонно обратился Рейф к своей партнерше по танцам. – После вальса с тобой я устал до смерти.

Мэй весело умчалась на поиски пунша, а Рейф все свое внимание обратил на Фелисити. Но едва он открыл рот, чтобы высказаться по поводу ее вальса с графом, как Фелисити поспешно отвернулась от него, чтобы обратиться с вопросом к миссис Вордсворт. Рейф наверняка затеял бы спор, и тогда она уж точно расплакалась бы и стала бы жаловаться, как трудно ей пришлось в эти последние месяцы и как она от всего устала, особенно оттого, что ей не на кого положиться, кроме себя самой. Потом она неизбежно призналась бы ему в любви, а после этого мистер Бэнкрофт забыл бы о поместье и о ней и сбежал бы на свой Восток!

Спустя пару минут ничего не значащего разговора Фелисити сумела восстановить душевное равновесие и придать лицу спокойное выражение. Повернувшись в сторону, где стоял Рейф, она обнаружила, что джентльмена рядом нет.

– Эй! – Это вернулась Мэй, державшая обеими руками большой бокал с пуншем. – Он же сказал, что устал до смерти! Рейф!

Фелисити принялась искать его глазами и, наконец увидела: он танцевал с Элизабет Денли. Она увидела, как он склонился к уху привлекательной брюнетки, что-то ей прошептал и они оба весело рассмеялись.

– Мэй, ну-ка утихомирься, – строго приказала Фелисити. – Невежливо кричать во все горло, и тем более взрослому, который во много раз тебя старше.