Кобра

Она набрала номер справочной службы, но ей сказали, что домашний номер телефона Реддесдэйла не включен в телефонный справочник. Секунду подумав, она спросила номер его офиса. Кто-то же должен быть там – ведь полиция работает днем и ночью!

Но когда после двух звонков включился автоответчик. Клер сообразила, что хотя полицейские и работают днем и ночью, но только не административный персонал. Но, в конце концов, какая разница? Это же номер телефона в офисе самого Реддесдэйла, разве не так? Раз Майк доверял ему, значит, могла доверять и она. Ждать до утра казалось невыносимым. Клер хотела покончить с этим немедленно. И еще – она не хотела, чтобы ее от этого отговорили.

– Комиссар, это Клер Рэнделл. Майк и я в Крешент Сити, и Майк очень, очень болен. Наш адрес: 312 Блэйн Стрит, квартира 4В. Пожалуйста, пришлите кого-нибудь забрать нас домой.

Она положила трубку. Теперь их спасение в руках Реддесдэйла. Как долго еще придется ждать?

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Эдисон рукавом стер влагу с лица и натянул на голову моряцкую вязаную шапочку. Если тот человек принесет то, что нужно, всем неприятностям скоро придет конец. Возможно, уже завтра он сядет на самолет в Рио.

Ему не хотелось встречаться лично, но это было условием сделки. «Лицом к лицу или ничего», – сказал голос в трубке телефона маленькой гостиницы, где жил Эдисон, выдавая себя за рыбака. Полиция искала человека в бегах, а не того, кто сидит на одном месте. Кто заподозрит, что парень, трудно зарабатывающий на кусок хлеба, – затаившийся беглец? Достать рабочие документы оказалось для Морри легче легкого – у профсоюзов тоже были свои секреты.

Утренний туман все еще окутывал Эмбракадеро, но верхушки башенок моста виднелись все яснее с каждой минутой, когда облако тумана уходило в открытое море вместе с отливом.

Эдисон наблюдал за маленьким человеком, идущим ему навстречу вдоль набережной. Пальто из верблюжьей шерсти, блестящие туфли, очень хорошие. Удивительно, как меняют человека деньги.

– Ты какой-то с-слишком короткий для полицейского, – сказал Эдисон.

– Когда я поступал на работу, они еще не смотрели на рост, – последовал короткий ответ.

– Что ты принес?

– То, что ты хотел, – их адрес. По-видимому, Малчек болен, позвонила девушка. К счастью, я пришел рано утром и обнаружил сообщение на автоответчике.

– Так где они? – поторопил Эдисон.

Коротышка взглянул на него снизу вверх, и Эдисон был искренне удивлен, увидев на его вкрадчивом лице враждебность. «В глазах, – решил он. – Он не дает ей выхода, но она там». Он ждал.

– Ты убьешь их, а потом покинешь страну, так? Уедешь навсегда?

– Да, да. Где они?

Коротышка дал ему адрес.

– Когда ты с ними покончишь, я больше не на крючке у Воллака, ясно? Он больше ничего от меня не получит, никогда. У меня есть что терять, и я не хочу этим рисковать. Ни для кого.

Эдисон пожал плечами.

– Разбирайся с Воллаком, а не со мной.

– Но ведь именно ты получил доказательства от бывшего комиссара. А не Воллак.

– Это правда, но если я в Бразилии, то ты мне в Сан-Франциско как-то ни к чему.

– А как насчет твоих файлов, всех этих зашифрованных документов? Что, если они расшифруют?

– Это уже не мои проблемы. Но они с этим помучаются, это не так-то просто. Тем не менее я тебя запомню, ты здорово мне помог. Может быть, я когда-нибудь вернусь домой. Если ты еще будешь поблизости, я с тобой свяжусь, – Эдисон дружески усмехнулся. – Я не люблю терять вещи. Даже маленькие. Такой как я могу воспользоваться кем угодно. Я только начал в-восхождение.

– Нет, – прозвучал испуганный шепот. – Нет, ты не можешь. Я все отдал тебе, все до конца. Делал все, что ты просил, лгал, врал, всех предал. Ты, самодовольный негодяй, ты не смеешь обещать отпустить меня в одну минуту и забирать свои слова обратно в следующую.

Эдисон пожал плечами.

– Почему бы и нет? Кто мне может запретить? Ты?

Движение было медленным, и он ждал его с самого начала. Либо это, либо засада. Адрес появился слишком легко, наверняка, он ложный. Но Эдисон заметил неудачное движение к внутреннему карману секундой раньше и сейчас – к карману пальто. Почти смешно, как обыкновенные людишки думают, что могут с ним справиться.

Он выхватил нож и всадил его под ребра маленького человечка еще до того, как пистолет показался из кармана верблюжьего пальто. Голубые глаза слегка выкатились, и Эдисон подхватил свою жертву под правую руку, не давая ей упасть на землю. Для наблюдателя со стороны это выглядело как дружеский жест. Раздалось еле слышное бульканье, когда нож повернулся влево, а потом вправо, и тонкая струйка крови сбежала по заостренному подбородку, прежде чем глаза закатились навсегда.

Эдисон бережно усадил труп на скамейке, лицом к заливу. Большими пальцами рук он прикрыл его веки. Прохожие будут думать, что невысокий мужчина задремал, и не станут его тревожить. По крайней мере, некоторое время.

Сев рядом с мертвецом, Эдисон вытащил нож из его тела и засунул обратно в чехол под толстым голубым свитером. Потом он достал бумажник коротышки и просмотрел его содержимое. Да, он был методичен как всегда, и вот он, адрес. Крешент Сити, 312 Блейн Стрит, квартира 4в. Сверху неразборчиво были написаны инициалы: М. и Р.

Лениво он переворачивал кредитные карточки, решая, что делать в первую очередь.

Боже, ну и имечко! Калун Фарли Демпстер. От такого кого угодно передернет.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Лихорадка прекратилась в шесть пятнадцать утра. Доктор Аароне приехал около восьми.

Испуганный неожиданным стуком в дверь и движением Клер, когда она поднялась, чтобы открыть, Малчек в тревоге широко открыл глаза.

– А это еще кто?

Клер задержалась у двери.

– Наверно, доктор Аароне. Я звонила ему ночью, когда думала, что ты умрешь.

– Ты… что?

Он с трудом приподнялся на слабых локтях, но был не в силах удержаться, и упал на бок, потянувшись к тумбочке за револьвером.

– Я думала, ты умираешь, – сказала она в оправдание.

– Но я же сказалтебе…

– Да, ты мне сказал. Но если бы сейчас за дверью оказался Эдисон, что бы ты смог сделать?

Малчек мрачно посмотрел на Клер:

– Я буду в порядке через несколько часов, приступы находят быстро, но быстро и выздоравливаешь.

– А что после следующего приступа? Что тогда? А если что-нибудь произойдет во время приступа? Что мне делать?

Стук повторился более настойчиво.

– Я люблю тебя Майк, но ты не прав. Пришло время, когда нам нужно позволить, чтобы шесть или семь человек взяли на себя работу, с которой ты пытался справиться в одиночку.

Она повернулась и вышла, прежде чем он смог ответить, с переполняющей ее виной за собственное предательство, не в силах взглянуть на него, беззащитно лежащего на кровати. Клер не хотела быть правой.

Когда доктор ушел, Клер, стараясь не скрипнуть, повернула ручку двери в спальню и заглянула внутрь. Майк спал, его лицо измучено, но уже не такое бледное на темных подушках. Она притворила дверь и мгновение стояла без движения, размышляя над тем, что сказал доктор перед уходом. Об упрямых мужчинах и неприятностях, которые те причиняют себе и тем, кто их любит. Он намекнул ей, что Майк – это мужчина, который не поддается собственным слабостям, и ей придется с этим жить.

Она уже это знала.

Кроме как в книгах, никто уже не говорит «ты создан для меня». Попробуй встань и скажи, а потом подожди, пока все засмеются. Но если каждый раз, когда ты смотришь на него, перехватывает дыхание и ты готова умереть ради него и не жить без него, и если все теряет смысл, кроме него, то что еще это может быть? И разве вымытая тарелка или выглаженная рубашка не такой же язык любви, как «о, дорогой» или «твои горящие губы прижались к моим»?

«Возможно, – неожиданно заключила она, – я и расхожусь во взглядах с феминистками, но как должны справляться с этими погонями и убийствами обыкновенные люди. Как я, обыкновенная девушка, у которой время от времени пригорает омлет и которая пришпиливает свои оторванные подолы булавками, могу иметь дело с неординарным гневом и целеустремленностью в глазах такого мужчины, как Майк».