Кобра

– С моими тоже. Разве жизнь не прекрасна? Наши руки работают.

Малчек уничтожающе взглянул на нее, злясь по привычке и из-за неотвязной мысли о чьем-то предательстве. Но, глядя на хитрую улыбку, Клер не смог долго сердиться.

– Как твои колени? – осведомился он.

– Далеко не такие волосатые, как твои.

– Заткнись.

– Не хочу.

Майк покачал головой, почти улыбнулся и подождал, пока она закрыла дверь комнаты на замок. Бросив на пол чемоданы, он проследовал прямо в ванную и включил воду. Затем начал сдирать с себя пропитавшуюся кровью рубашку, оставляющую ржавые следы на его бледной коже. Достав шампунь, который купила Клер, он включил воду и над раковиной.

Двадцать минут спустя он, чистый и дрожащий, заснул в кровати. Пожалуй, это было к лучшему: он не слышал, как всхлипывала Клер, перевязывая рану на его лице.

Когда он очнулся, в комнате было темно. В тревоге он резко сел, и молот снова ударил его по лицу, раскалывая череп.

– О, Боже!

Он подождал с минуту, пока худшие ощущения не пройдут. За приоткрытой дверью в ванную горела лампа. В падающем оттуда свете он разглядел Клер, все еще одетую, свернувшуюся калачиком на соседней кровати. Он дотянулся до лампы на тумбочке и включил ту ее часть, которая изгибалась к нему умирающим тюльпаном. Рядом с лампой лежал его револьвер. Он вспомнил, что был настолько не в себе, что бросил его на пол в наполненной паром ванной, под кучей джинсов. Теперь мокрые джинсы висели на спинке стула, а револьвер был начисто протерт, даже покрыт сверху тонкой пленкой масла. Наверно, Клер достала наборчик для чистки оружия из его чемодана. Он взглянул со своей кровати на ее лицо спящей Клер, повернутое к нему на подушке.

– Клер, – прошептал он.

Она не шевельнулась, но легкая сонная улыбка тронула ее губы. Рядом с револьвером она поставила пластиковый пузырек с аспирином, стакан воды, спички и его бутылочку с полудрином. Черт! А что ему делать с этим? Рискнуть? Больше ничего не оставалось. Все будет нормально, он делал это и раньше. А теперь уже недолго осталось. Он взял четыре таблетки анальгина, зажег сигарету и прислонился к спинке кровати. Стрелки часов показывали полночь.

Клер все еще не шевелилась, но дышала, видела сны, улыбалась.

«Как ты прокралась мимо меня, Клер? – спросил он мысленно. – Как тебе удалось забраться внутрь? Почему ты этого захотела? Эдисон сказал тебе правду обо мне. Я убийца. Почему ты этому не поверила?»

Комок подступил к его горлу. Он вминал сигарету в пепельницу, пока та не расплющилась.

Малчек встал, натянул брюки, вытащил темный свитер из открытого чемодана, не переставая смотреть на Клер. Потом встал около ее кровати, не отрывая от нее взгляда. «Она некрасивая, – решил он. – Нос слишком короткий, а рот слишком широкий. Морщинки начинают проступать вокруг глаз. Почему же она такая красивая? И почему я могу смотреть на нее, только когда она спит?»

Он повернулся и вышел, заперев за собой дверь. Напротив мотеля, на обочине, находилась телефонная будка. Малчек ясно помнил номер, по которому хотел позвонить. По вымощенной камнем дорожке от угла мотеля он дошел до будки и, войдя в нее, разбил лампочку над головой, перед тем как закрыть за собой дверь.

Реддесдэйл снял трубку после второго гудка. Малчек назвал себя и взорвался от негодования:

– Гонзо подвел меня, Реддесдэйл, он подставил меня, мило при этом улыбаясь. – Малчек чувствовал, как в нем снова закипает гнев. – Она лежала там совсем одна. И, кроме него, рядом с ней никого не было.

– Он не делал этого, – голос Реддесдэйла звучал раздражающе спокойно.

– Он сделал, черт побери! Этот подлец водил меня за нос, а я шел за ним, напевая. Это была ловушка, вонючая ловушка.

– Это была ошибка.

– Ошибка? Черта с два! Есть в Пауковых Лугах шериф Хоскинс?

– Нет.

– Ах, нет. Большой сюрприз! И кто же лежит у вас в госпитале со сломанной челюстью? – Он осознал, что орет в трубку, и покрепче закрыл дверь кабины.

– Мы еще не знаем. Но это не Эдисон.

– Господи! Да я знаю, что это не Эдисон. Эдисон чуть мне голову не снес.

– Где ты сейчас?

– В Южной Америке. Опля. Что ты собираешься делать с Гонзо?

– Ничего.

– Ничего?! Боже, да он же продал меня! Он сказал мне о Хоскинсе. Он сказал, что все о'кей, и он послал меня прямо в западню. Он – та чертова утечка, которую мы поручили ему искать. Какой подарок! Разве не чудесно?

Аспирин не действовал, и его голова раскалывалась, когда он повышал голос.

– Это была ошибка, Майк. Почему ты не хочешь этого понять? Мы все так сильно хотели поверить в то, что это Эдисон, что сделали ошибку. Мы не проверили. Ты сам, возможно, не проверил бы. Разве мы обычно проверяем каждого полицейского, который звонит по полицейской линии, или который посылает нам отпечатки через полицейский телетайп? Разве мы спрашиваем, когда он окончил Академию?

– Эдисон купил кого-то в том участке.

– Разумеется, он купил кого-то в том участке, начальник Парадиза теперь с ума из-за этого сходит. Но Эдисон должен был знать твой маршрут еще до того, как он все это устроил. Задолго до того.

– Гонсалес продал его Эдисону.

– Нет! – Реддесдэйл терял терпение. – Это Гонсалес послал Гарнера назад, чтобы узнать, почему ты не догнал остальных. Это был не я. Я торчал на проклятом собрании гражданского комитета. Это был Гонзо.

– Ах, так?

– Да, так. Когда Гамбини позвонил из телефона-автомата, чтобы сообщить о состоянии арестованного, Гонзо захотел поговорить с тобой. Тот сказал ему, что ты все еще в доме. И Гонзо приказал Гарнеру вернуться, на всякий случай. Когда подъехали остальные и узнали, что ни тебя, ни девушки там нет, он чуть на стенку не полез. Мы все чуть не полезли. Почему ты уехал?

Малчек прислонился к стенке кабины и прижался лицом к холодному стеклу. Ночь была теплая и насыщенная густым пряным запахом сосен. Одинокий автомобиль показался в отдалении. Малчек инстинктивно пригнулся, но машина безразлично прошуршала мимо.

– Майк? Ты еще там?

– Здесь я, здесь.

– У тебя все в порядке? Мы нашли много крови в доме, – в голосе Реддесдэйла зазвучала внезапная забота. – А девушка в порядке?

– Она в порядке. Меня только царапнуло. Мой отец всегда говорил, что в нас есть кровь Романовых, поэтому она так быстро выходит.

Реддесдэйл начал ругаться, плавно и быстро. Если бы у Малчека и были сомнения в том, что комиссар начинал в полиции с самых низов, эта тирада бы их развеяла. Каждая фраза была чистым жаргоном участковых.

– Впечатляет, – заметил Малчек. – Даже я некоторых из них не знал.

– Ха. Ладно, ты собираешься вернуться?

Малчек вздохнул:

– Нет.

В трубке наступило молчание.

– Майк…

– Слушай, все элементарно. Если это был не Гонзо – о'кей, это был кто-то еще. Я не возвращаюсь назад, пока ты не отыщешь эту утечку и не заткнешь ее, или пока ты не схватишь Эдисона. Я не могу подать его тебе на блюдечке.

– Что ты имеешь в виду?

– Я надеюсь ты сидишь? Клер узнала Эдисона не только потому, что видела его в парке с Дондеро, – она зналаего. Только она не сообразила этого до несколько часов назад. Он хотел,чтобы она узнала его, поэтому-то он все и подготовил. Ему нужна была публика, которая бы им восхищалась, хотя бы на несколько минут.

– О чем ты говоришь?

– Помнишь, Клер сказала, что он выглядел почти знакомым, потому что у него правильное красивое лицо?

– Да.

– Так вот, дело не только в этом. Он выглядел знакомым потому, что она видела его раньше. В Нью-Йорке, в своем агентстве, в барах и клубах, где бывают люди из рекламного бизнеса. Видела его и не видела, потому что тогда он был никто. В очках, как у сельского сантехника, сутулый, тихий, поденщик. Его имя – Том Алва. Он мелкий внештатный художник по проектам, который делает скучную работу с мелкими клиентами.

– Алва?

Малчек устало произнес имя по буквам.

– Но почему тогда он просто не… – начал Реддесдэйл.