Кобра

Малчек почувствовал, как Эдисон жаждал принудить Клер к ответу, заставить ее изумиться, получить от нее то, чего ему так хотелось.

– Я… Это… – запиналась Клер.

Малчек вскочил, оттолкнувшись расставленными ногами, и бросился между Клер и револьвером, направленным на нее обвиняющим пальцем. Но, сделав первое же движение, он понял, что ошибся. Ему следовало бы ждать, следовало бы вспомнить, что он больше не работает в одиночку, не работал со времен Вьетнама. Но в тот момент он думал только о Клер, и теперь снаружи раздался звук, которого ему следовало бы подождать всего лишь минуту. Шум мотора мотоцикла, завывающий, газующий, приближающийся.

Гарер.

В остановившемся мгновении, зависший между Эдисоном и Клер, в долю секунды Малчек ощутил отчаяние, затем пистолет взорвался ему в лицо, и он уже ничего не ощущал.

Эдисон схватил Клер и сдернул ее с тахты, в то время как Малчек упал на пол, раскидывая руки, с залитым кровью лицом. Клер кричала и изо всех сил сопротивлялась яростной силе Эдисона, упираясь каблуками в ковер, который, пыля, рвался под ее ногами. Она мельком увидела в окно, как Гарнер бежит через газон к дому, бросив мотоцикл с еще вращающимися колесами у края дороги. Пистолет Эдисона бухнул снова, да так близко от Клер, что она почувствовала жар от выстрела. Оконное стекло рассыпалось дождем осколков. Свободной рукой Клер колотила Эдисона, но тот уклонялся, не ослабляя хватки. Медленно, но уверенно и неумолимо дуло нацелилось на нее.

Ее очередь.

Гарнер, должно быть, услышал крики еще до того, как разбилось окно. Он взлетел вверх по ступенькам, держа револьвер в руке, и исчез за стеной. Его окрик заглушил скрип сетчатой двери, и Эдисону пришлось повернуться навстречу большей опасности. На мгновение он потерял равновесие, и Клер, в последний раз отчаянно потянув свою руку, вырвалась от него и налетела спиной на стол. Эдисон на секунду заколебался, куда направить револьвер, и в этот момент Гарнер выстрелил из темного коридора. Звук был оглушительный, особенно по сравнению с мягким, полуприглушенным треском автоматического пистолета Эдисона. Эдисон выругался и бросился к противоположной стене комнаты, чтобы простреливать коридор под более удобным углом. Воспользовавшись этим, Клер на четвереньках проползла немного под столом и потянула его на себя. Кофейник, пролетев мимо ее головы, грохнулся на пол, расплескивая горячую жидкость на подол ее платья. Сливки и сахар тоже свалились на ковер, а потом упало что-то еще.

Револьвер Майка.

Она дотянулась до оружия, схватила и уставилась на него, ощущая вороненую тяжесть в своей руке. Круглая крышка стола загораживала ее от Эдисона, и она не знала, сообразил ли тот, что револьвер Майка оказался у нее. Грохот и стук стола, по-видимому, ошарашили Эдисона и Гарнера, поскольку на секунду наступило затишье.

– Это ты там, лейтенант? – раздался голос Гарнера из коридора.

Пистолет Эдисона снова мягко фыркнул, и когда Клер закричала в ответ: «Здесь только я», ее слабый голос затерялся в раскатах ответного выстрела Гарнера.

Что-то задвигалось в комнате, и Клер, выглянув из-за края стола, увидела, как Эдисон бежит через гостиную к кухне.

– Он уходит через заднюю дверь! – закричала она и трясущимися руками подняла револьвер Майка.

Двумя пальцами Клер нажала на курок и прогремел оглушительный грохот от выстрела, и отдача больно ударила Клер кистям рук. Эдисон, споткнувшись, продолжал двигаться в сторону кухни. В ярости и от ужаса Клер начала всхлипывать и нажала на курок еще раз, хотя все расплывалось у нее перед глазами. И еще раз.

Она слышала шаги в коридоре, мельком заметила, как Гарнер, все еще в шлеме, пробежал мимо открытой двери к кухне. В то же самое время из задней части дома послышался другой звук – захлопнулась тяжелая дверь. Стол проскрипел по линолеуму, еще раз хлопнула дверь – и наступила тишина. Теперь Клер слышала лишь собственное прерывистое дыхание. Пороховая гарь наполнила комнату. В воздухе даже висел еле заметный след дыма, изворачивающийся и закручивающийся вокруг себя, словно угорь.

Внезапно позади дома взревел мотор машины, шины захрустели по гравию. Клер слышала, как звук мотора огибающей угол здания машины сначала удалился, а затем снова стал громче, когда автомобиль, объезжая веранду, рванул к дороге.

Шатаясь, Клер добрела до окна и ухватилась за изогнутую спинку тахты, чтобы не выпасть наружу. Машина, действительно, выруливала на щебеночную дорогу, и ее задние колеса сильно занесло. Эдисон. Уезжает.

Гарнер выбежал из-за угла дома в направлении к своему мотоциклу, и Эдисон выстрелил в него через открытое окно машины. Гарнер упал, широко раскинув ноги и пытаясь ухватиться распростертыми руками за воздух, а затем жутко, как-то страшно замер. Рев мотора удалялся, как самолет, обгоняющий собственный грохот, оставляя за собой пыль, повисшую над дорогой, медленно оседающую на стоявшую «Ямаху» Малчека и Гарнера на траве.

Тишина наступила так же внезапно, как и шум. Ни пения птиц, ни криков, ни выстрелов, ни рева моторов, ни звука. Слабый ветерок шевелил ветви сосен за тюлевыми занавесками, и Клер затаила дыхание: остановился Эдисон или просто мотора уже не слышно? Уезжает он или возвращается?

А что это за тихий звук? Этот равномерный шепот за ее спиной?

Она повернулась и посмотрела на Майка, который лежал там же, где упал всего лишь несколько секунд назад. Дыхание вернулось к ней вместе с голосом, когда она застонала от его вида. Левая сторона его лица представляла собой кровавую маску, кровь стекала по волосам, в открытый рот, капала на ковер и расплывалась по нему красным пятном.

Когда же Клер, зацепившись за тахту, упала рядом с Майком на колени, она поняла, что это был за звук.

Малчек дышал. Он был жив.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Телефона в доме не было. В его поисках Клер отчаянно металась из комнаты в комнату. В большинстве из них стояла покрытая пылью старая мебель, шкафы, столы и кресла, которые, казалось, только и ждали, когда она закроет дверь, чтобы продолжить свои приглушенные беседы.

Она вбежала в кухню. Во дворе за распахнутой дверью колыхались на ветру сорняки, украшенные зонтиками одуванчиков. Пыль все еще клубилась над дорогой за проехавшей машиной Эдисона.

Клер помнила, что ей надо подойти к Гарнеру, чтобы посмотреть, в силах ли она чем-нибудь ему помочь, но она чувствовала непреодолимое желание смыть кровь с лица Майка, узнать, как сильно он ранен, как близко или как далеко он находится от смерти. Она нашла на посудной полке треснувшую миску и наполнила ее водой, добавив пригоршню соли из пластмассовой солонки, что была на столе.

Схватив с плиты неначатый рулон бумажных полотенец, она, спотыкаясь, вернулась в гостиную, оставляя след мокрых пятен на полу.

Малчек не шевелился.

Оторвав длинную полосу от рулона, она окунула ее в миску с соленой водой и начала смывать кровь с лица Малчека. Мокрое полотенце обнажало лишь неповрежденную кожу. Наконец она нашла рану, рассекавшую его скулу рваной грязной бороздой. Кроме этого, пуля оторвала кончик уха. На мгновение Клер охватила безумная мысль отыскать его на ковре. Почему-то это казалось важным – снова собрать Шалтая-Болтая.

Она продолжала равномерно смывать кровь, которая моментально снова заливала его лицо. Постепенно, дважды сменив воду в миске, Клер начала побеждать. Поток крови превратился в струйку, а затем лишь капельки выступали из раны.

Все это время Клер с чувством вины помнила о Гарнере, лежащем на траве, хотя видеть его, сидя на полу, она не могла. Если бы только Майк заговорил, застонал, шевельнулся хотя бы. Но он до сих пор лежал неподвижно.

Почему никто не пришел? Кто-то же должен был услышать выстрелы! Хотя нет, конечно, нет. Почти все выстрелы, кроме одного, раздались в доме. Дом был старый, надежной постройки и все окна были закрыты. На револьвере Эдисона был глушитель, а его выстрел заглушил снаружи мотор автомобиля. Машина мчалась на огромной скорости, но никто бы не приехал сюда только из-за этого, поскольку местные жители, вероятно, привыкли к внезапным отъездам шерифа.