Разрушитель

Но Бредли никогда и никому не уступил бы власти. И вот теперь нашелся человек, которому власть не нужна.

Саймон Филлипс жадно пожирал ветчину, свертывая по несколько пластин в трубочки и запивая их гигантскими глотками.

Бредли оказался таким же, как все. В его жилах сонно текла жидкая стариковская кровь, и Саймон не прочь был проверить, насколько крепкая у старика черепушка.

Охранник Бобби особо сильным не выглядел.

Филлипс подхватил скатерть за углы, затянул их узлом. Еще раз глотнул из бутылки – вода была тепловатой и чуть горьковатой на вкус.

Филлипс рывком вскочил на ноги и зашагал, топча газон.

– Что же вам надо? – понеслось вслед отчаянное.

Саймон обернулся.

– Вы просчитались, мистер Как-вас-там! Я не платный киллер. Но дело есть дело. Что у вас есть? И учтите: я вытрясу из вашего прожорливого брюха столько, сколько смогу унести.

Бредли состарился в течение мгновений. Ужас, охвативший его при виде удалявшейся спины негра, отпустил, оставшись отметинами пота на лбу.

– Все, что хотите!

– Деньги! – деловито загнул палец Филлипс. – Много денег, чтобы хватило на вон ту хижину, твою тачку и еще осталось на девочек! И прикрытие – лежать в морозилке не желаю – я ведь не кусок мяса! Да, еще мне нужно оружие!

Бредли спрятал насмешку: дегенерат оказался куда глупее, чем он предполагал.

– Принимаю!

– Кроме оружия! – пискнул Бобби.

Саймон подивился, как при такой комплекции у человека в горле может быть пищалка.

– Да, об оружии, мистер Саймон, вы позаботитесь сами. Оружие, к сожалению, осталось в городском музее средств уничтожения.

– Там охрана?

– Нет, – мягко прикоснулся к плечу Саймона Эдгар. – Вам следует привыкать к тому, что в нашем городе нигде и никакой охраны нет, кроме роботов.

– Разве что на подземных уровнях… – добавил Бобби.

Бредли цыкнул, испепеляя помощника взглядом.

Саймон сделал в памяти зарубку, но никак не показал, что просек оговорку толстяка.

– А теперь, – трясущимися руками Эдгар полез во внутренний карман пиджака.

Достал запаянную в прозрачный пакет старую фотографию.

– А этого малютку-то – за что? – удивился Саймон.

– Малютку? – усмехнулся Бредли. – Да мы с ним почти ровесники!

– Да это, к дьяволу, и не мое дело! – подытожил дискуссию Саймон Филлипс, рассматривая худощавого паренька, серьезно рассматривающего объектив фотоаппарата. Фото, очевидно, было сделано для документов и затем увеличено.

ПРОКАЗОРЫ

Кафе, куда направилась компания, косым углом врезалось в улицу. У входа, мило улыбаясь и кланяясь, демонстрировала розовые штанишки юная девица с роскошной гривой огненно-рыжих волос.

Спарки не удержался и щипнул тугую попку. Девица показала восемь пальцев, а потом указательным проткнула ступеньку под ногами.

– В восемь вечера здесь! – одними губами перевел язык жестов на язык заговорщиков Джон.

Девушка кивнула, не позабыв поклониться вкатывающемуся в кафе семейству: мужчине и повисшим на нем жене и двум перекормленным деткам.

– А тетя гимнастику делает? – наивно поинтересовалась девочка.

Мамаша что-то прошипела в ответ, подталкивая чадо перед собой.

Спутники Спарки уже рассаживались вокруг столика.

Впрочем, вкусы посетителей, как и странное отношение хозяина заведения, читалось во всем. Рядом с хрустящей скатертью соседствовали алюминиевые ложки. Подсвечник из старинного серебра служил молотком для орехов «дикобразу», скрестившему ноги прямо на полу. Причем пол нуждался в генеральной уборке, как и закопченные стены.

– Что будешь есть? – Трейси старалась, чтобы размороженный чувствовал себя, как в прошлом.

– Да что-нибудь консервированное! – Джон с опаской проводил взглядом официанта, балансировавшего с блюдом в руках. На блюде лежала ядовито-желтая смесь, украшенная тривиальной петрушкой.

– Это лучшее кафе города! – обиделась Трейси.

Джон решил не сопротивляться. В конце концов смерть от вареной колбасы ничуть не страшнее, чем смерть от пули бандита.

Пока Сникс, как старший по званию, сыпал гастрономическими терминами, Джон решил подробнее изучить свое смертное одро.

Видимо, был час ленча. Служащие и машинистки, как оценил посетителей Джон, кто наспех, кто основательно поглощали блюдо за блюдом. Никто не перешучивался, не разговаривал. Даже просьб передать соль или специи он не слышал. Семейство, с которым Джон столкнулся при входе, чинно поглощало нечто, вместившееся в миниатюрные пиалы.

Спутники Спаркслина старались не мешать ему, усиленно изучая скатерть на столе. Первым не выдержал Заклин.

– Прости, старина! – шепнул он, наклонившись над прибором, – времена сильно изменились. Теперь глядеть или разговаривать друг с другом – верх не приличия.

– А ты что, дружище, – поразился Спарки, – давно стал заботиться о приличиях.

Ответить Заклин не успел.

В стеклянные стены кафе, сметая все на ходу, не притормаживая, неслись мотоциклисты в черных нарукавниках.

– Проказоры! Проказоры! – зашушукались посетители, однако нетрогались с места.

Некоторым повезло куда меньше. Мотоциклы дикими мустангами врубались в преграду, будь то стул, стол или человек.

Спарки вскочил с места. Запрыгнул на стол, сжав кулаки.

Мотоциклетные ребята, побросав железных коней, рассыпались по залу. Командовал ими заросший мужчина лет тридцати. Правильные черты лица и университетский выговор выдавали в нем человека образованного. Он использовал стойку бара, как постамент, и с командного пункта раздавал шальной братии распоряжения, указующе простирая перст на очередную жертву набега. То, что Спарки показалось нарукавниками, было просто давно присохшей грязью.

Соратники бородатого вырывали у примороженных к стульям посетителей сумки и бумажники. Прямо со скатертью хватали съестное и напитки.

Двое варваров тянули неподъемный ящик с отборным виски.

– Придурки! – рявкнул главарь. – Берите только еду!

Придурки послушно вытряхнули, перевернув, бутылки из ящика и начали засовывать их за пазуху.

Спаркслин приноровился и прыгнул, диким воем пугая тишину. Тут что-то, вернее, лапа Заклина, дернула Спарки за ногу, и бравый лейтенант брякнулся на пол. Сверху посыпались тарелки и вилки.

– Ты что? – кинулся на друга с кулаками Джон.

– Молчи и не вмешивайся! Иначе – криогенная установка! И это не самое страшное, что может это плюгавое общество придумать в наказание!

Мотоциклисты тем временем оседлали своих скакунов и, торжествующе подвывая, ринулись прочь.

Еще некоторое время моторы без глушителей резали барабанные перепонки Спаркслину.

Остальные посетители, как ни в чем не бывало, дожидались, пока роботы-официанты наведут порядок и принесут новые приборы.

Кроме типа на полу. Любитель орехов, которого мотоцикл ударил на скорости в грудную клетку, индифферентное отношение к действительности потерял вместе с ребрами. Теперь он, неловко скрючившись, лежал среди ореховых скорлупок. Поодаль валялся подсвечник. Подбородок парня был перемазан кровью. Видно, у него были повреждены внутренние органы. Патлатый тихонько скулил, безнадежно и заунывно.

Остальные делали вид, что это их не касается.

– Вы, кретины! – вырвался Спарки из рук Пинни и Заклина. – У вас на глазах человек подыхает, а вы жрете свою слизь! – рявкнул Джон, не щадя глотки.

– Тише, да тише вы! – испуганно округлила глаза Трейси. – В нашем обществе каждый должен заниматься своим делом. Что будет, если доктор…

– …начнет печь пирожки… – ошарашенно проговорил Джон.

Он с ужасом, чуть ли не благоговейным, смотрел на собравшихся людей: сколько бы лет песок не засыпал развалины, битый камень и ржавый штырь проступают под слоем времени. Теперь Спарки узнал людей и узнал мир, в котором очутился. «Ничто не вечно под луной», – глубокомысленно изрек мудрец. «Кроме человеческой глупости!» – добавил от себя Спарки и, отшвырнув офицеров, двинулся к парню.