Киборг

У него были такие прекрасные глаза.

Пейдж нажал кнопку шестого этажа и посмотрел на закрывающиеся двери лифта. Сейчас ему предстояло встретиться с человеком, которого он никогда прежде не видел, попытаться с ним поговорить, расположить к себе за столь короткое время, которое у него в распоряжении, затем убить его так, чтобы это выглядело похоже на естественную смерть.

Двери лифта открылись медленно и почти бесшумно. В тускло освещенном коридоре стояла тишина. Стол сиделки был пустым. Пейдж пошел по коридору, мягкие подошвы его ботинок ступали бесшумно. 613, 615, 617… Охраны не было. Не замедляя шага, он вошел в палату. Пейдж осмотрел коридор, если кто-то и затаился в тени, его быстрый маневр смутит их, и они не будут уверены, в какую палату он вошел.

Дэни осторожно прикрыл за собой дверь. Он решил, что Уилли Гарвин переломал ребра при падении. Нужно было лишь вдавить одно из них в сердце, и никто не подумает об убийстве. В палате было темно, и только над головой Уилли Гарвина горела ночная лампа. В комнате пахло эфиром. Подойдя ближе, Дэни заметил несколько трубок, уходящих в темноту. Они были похожи на длинные спагетти.

Одна нога была подвешена. Дэни пошарил рукой по теплому влажному телу и почувствовал гипс вокруг грудной клетки. Он не хотел ломать его. Это оставит следы. Нужно чуть сместить его, осторожно, осторожно обнажить грудную клетку и…

— Ты кто? — раздался голос. Это Гарвин открыл глаза. — Ты от «Пинуилл»?

— Да. Мне нужно знать, кто это сделал с тобой и на кого он работает.

— О’кей. Ты хочешь все узнать и прикончить меня. Ну что ж, у меня нет шансов. Поквитайся с ним за меня. Подойди ко мне, — сказал Уилли Гарвин.

— О’кей, — Дэни нагнулся вперед, чтобы лучше его слышать.

— Меня завербовал человек по имени Лаверс, он работает на Генри Кэмбелла. Он владеет тем домом, из которого меня выбросили вчера. Больше я ничего о нем не знаю. Я видел Кэмбелла всего минуту, я был выброшен из его апартаментов.

Гарвин перестал говорить и закрыл глаза. Дэни подумал, что он потерял сознание, но через несколько мгновений он открыл глаза и заговорил снова:

— Эти верзилы вышли из стен, они, оказывается, раздвигаются в разные стороны. Эти стены обитаемы.

Гарвин чуть шевельнулся, но слабо. Потом снова замер. Разговор отнял слишком много сил; он потерял сознание.

Дэни надавил на ребро, и дело было закончено… Дверь в палату 617 бесшумно закрылась, и также бесшумно и незаметно исчез посетитель.

Следующий день Пейдж потратил на то, чтобы собрать сведения об этом Генри Кэмбелле.

Генри Кэмбелл — миллионер, использует это как прикрытие. Занимается разведывательной деятельностью, сотрудничает с тем, кто больше платит за информацию. Сфера его интересов не ограничивается производством киборгов, занимается интригами в политических кругах.

У Кэмбелла одно единственное увлечение — его дочь Элен. О делишках своего отца она ничего не знает.

Пейдж решил позвонить Марку Дану. Если ему придется действовать через дочь Кэмбелла, а ему придется это делать, то операция займет больше времени, чем ожидает Дан.

Дан ответил сразу же.

— Это Пейдж. В госпитале все сделано. Дальше возникли некоторые трудности.

— Говори.

— Слабое место Кэмбелла — его дочь. Операция займет больше времени. Сколько у меня есть еще?

— Я могу дать тебе неделю, — помолчав, ответил Дан.

— Хорошо.

Пейдж глубоко задумался, сидя у телефона. Значит время есть, нужно действовать.

Элен Кэмбелл училась в Колумбийском университете. Впервые он увидел ее в библиотеке. Еще одна представительница современных эмансипированных студенток: девушка в голубой юбке, коричневом свитере из грубой шерсти и белых теннисных туфлях. Ее лицо могло бы быть привлекательным, если бы его владелица использовала косметику. Но ее не было. Волосы были растрепаны, как после бури. Она жевала кончик карандаша. На свитере был приколот значок «За свободу».

Дэни хотел сразу подойти к ней, очаровать своим обаянием, загипнотизировать неотразимым взглядом своих голубых глаз, но что-то удерживало его, как будто перед ним была не совсем женщина. У нее были груди, бедра, глаза, чувственный рот, но отсутствовала женственность, и это сразу же бросалось в глаза.

— Могу я взять у вас интервью? — с таким вопросом Дэни присел к ней за стол.

— Конечно, пожалуйста, — в ее голосе и позе не чувствовалось абсолютно никакого кокетства. Она просто согласилась дать интервью.

— Как вас зовут? — спросил Дэни, раскрывая блокнот.

— Элен Кэмбелл.

— Сколько вам лет?

— Двадцать.

— То вы думаете об отношении женщины к космосу?

— Вы имеете в виду метафизику?

— Конечно.

— В сущности женщина — это производитель детей в человекоподобном обществе, с другой сторона, — это эмпирически правильно, если не сказать… вы это записываете?

— Конечно, конечно, — сказал Дэни, быстро записывая непостижимые ученые глупости своей собеседницы. В конце интервью он пришел к выводу, что не понял ни слова из того, что она сказала, но был уверен, что это были прекрасные объяснения по заданной им теме.

Элен было очень жаль, но она должна была подготовиться к завтрашним занятиям.

Журналист заверил ее, что только она смогла помочь ему развязать этот метафизический узел. Он предложил ей позавтракать с ним. Нет, был ее ответ, у нее было свое расписание дня.

Тогда, может быть она даст ему фотографию своих голубых глаз?

Зачем, был вопрос, ему нужна фотография ее голубых глаз?

Потому что, был ответ, они были такими голубыми, каких он никогда не встречал прежде.

— Чепуха, — ответила она.

И все же он ждал ее в ресторане. Элен должна была появиться там в 10.00. Для любой другой женщины опоздание было бы обычным делом. Но подобные социальные типы жили как мужчины. Они были пунктуальными и деловитыми.

Дэни с трудом отвел взгляд от двери. «Я прочту газету, — сказал он себе. — Я прочту газету с первого листа до последнего, а потом выйду из ресторана, найду Кэмбелла и попробую узнать у него, на кого он работает, если, конечно, до этого дойдет.»

Прежде, чем он дочитал первую статью, кто-то вытянул газету из его рук.

— Сколько можно читать? — это была Элен в элегантном облегающем фигуру платье. Весело улыбаясь, она мяла в руках газету. Затем, скомканную, бросила на поднос проходящего мимо официанта, который не успел глянуть на нее презрительно, так как она отвернулась, не дожидаясь его реакции. Девушка села и положила на стол две толстые книги.

— Я проголодалась, — объявила она.

— Тогда нужно поесть, — сказала Дэни.

Элен наклонила голову в притворном удивлении.

— Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь был так рад увидеть меня. У вас такая улыбка на лице, словно я только что пообещала вам сто лет здоровой жизни.

Дэни кивнул и откинулся на стуле. Он протянул ей меню.

— Это великолепно, — доедая последний кусочек, она начала говорить. — Я думаю, что ваша статья должна быть о сексе.

— Почему?

— Потому, что секс важнее всего. Секс реален.

— О-о, — сказал Дэни.

— Любовь не имеет никакого отношения к сексу, а секс не имеет никакого отношения к любви. Замужество это фарс, придуманный для масс структурами власти.

Она зло хлопнула ладошкой по столу.

— Они говорят, что секс служит для размножения. Сейчас такое мнение отмирает. Секс — это секс, — говорила она, брызгая слюной.

— Это нечто большее, — Элен вытерла рот. — Это самый важный опыт, приобретенный человечеством, я права?

Дэни кивнул, это было не так сложно понять.

— И в замужестве мы лишь развиваем этот опыт, — сказал он.

— Чушь.

— Что?

— Замужество — это чушь, — небрежно сказала Элен.

— А вы разве не хотите выйти замуж?

— Зачем?

— Чтобы развивать свой опыт.

— Это ведет к появлению потомства.

— Но ваш отец… Разве вы не хотите сделать своего отца счастливым?