Не кради мои годы

– Ну что же, будем уповать на Бога. И если письмо настоящее и оно действительно хранилось в его доме, будем молиться, чтобы сумасшедшая вдова его не нашла, – с горечью произнес Михаэльсон. – Если она его найдет, то может просто порвать, вообразив, что оно для него очень важно.

– Не могу с тобой не согласиться, – открыв дверцу машины, произнес Альберт Уэст. – Интересно, знает ли о письме Мария? Если нет, то нам лучше предупредить, чтобы она его поискала. Оно же бесценно. Спасибо, что подвез, Чарльз.

Михаэльсон кивнул в ответ. Отъезжая от тротуара, он громко сказал:

– Ничто, даже письмо, написанное Христом Иосифу Аримафейскому, не бесценно, если найдется подходящий покупатель.

Глава 8

В церкви следователи Бенет и Родригес наблюдали, как Лилиан Стюарт пришла на службу позже всех, а ушла раньше всех. Они проследили за ней до кладбища и, воспользовавшись биноклями, наблюдали, как она подошла к могиле, а потом как Ричард Каллахан присоединился к ней в машине и обнял ее.

– И что же из всего этого получается? – спросила детектив Родригес, когда они возвращались в следственный отдел на Хакенсэк, по пути остановившись, чтобы купить кофе. Теперь они сидели у себя в кабинете, изучая следственное дело.

Лоб Саймона Бенета покрылся испариной.

– Хорошо бы, этот кондиционер работал, – ворчал он. – И скажи мне, почему я не взял кофе со льдом?

– Потому что ты не любишь кофе со льдом, – спокойно ответила Родригес. – Я – тоже.

Они усмехнулись друг другу. Саймон Бенет снова восхитился способностью Риты так виртуозно развести неловкую ситуацию, словно бы она только и думала, как помочь очевидцу, а не поймать его на лжи. У них вдвоем сложилась отличная команда.

Бенет начал разговор:

– Сиделка Рори, она любит поболтать, просто фонтан информации обо всем, что происходило в доме в ночь понедельника. Давай разберемся с тем, что у нас есть. – Он начал зачитывать свои записи: – Рори по выходным не работает, но выходная сиделка попросила ее подменить из-за свадьбы родственника. Рори согласилась, а профессор Лайонс все равно отпустил Рори домой, сказав, что одну ночь сам позаботится о жене. Она сказала, что профессор Лайонс в тот день был в Нью-Йорке и, вернувшись домой в пять, казался усталым и даже подавленным. Он поинтересовался, как чувствует себя его жена, и Рори вынуждена была сказать ему, что та сильно возбуждена. Домработница Бетти Пирс подала обед в шесть вечера. Рори собиралась поздно поужинать с подругой на Манхэттене, но вынуждена была сидеть с ними за столом. Миссис Лайонс не переставая говорила о том, как ей хотелось съездить в Венецию еще раз. В итоге, чтобы успокоить ее, профессор пообещал, что они скоро проведут там их второй медовый месяц.

– Чего, вероятно, говорить не стоило, – прокомментировала Родригес. – Потому что, со слов Рори, миссис Лайонс сильно разозлилась и сказала что-то вроде: «Хочешь сказать, что возьмешь меня туда вместо Лили? Я тебе не верю». После этого она от него отвернулась, закрыла глаза и отказалась от еды. Рори отвела ее наверх, уложила в кровать, и Кэтлин моментально заснула.

Следователи взглянули друг на друга.

– Не припомню, упоминала ли Рори о лекарствах, которые миссис Лайонс принимала в тот вечер, – заметил Бенет.

– Она сказала, что миссис Лайонс так утомилась, что в том не было никакой необходимости, что, когда она спустилась вниз, Бетти Пирс только ушла и профессор удалился со второй чашкой кофе к себе в кабинет. Рори заглянула к нему, чтобы сказать, что тоже уходит, – ответила Родригес. – Этого достаточно. Рори проверила, заперта ли парадная дверь. Они с Бетти Пирс всегда уходили через кухню, потому что именно там парковали свои машины. Рори клянется, что заперла и эту дверь. Она не знала, что профессор Лайонс хранит пистолет у себя в столе.

Детективы синхронно захлопнули свои записные книжки.

– Выходит, у нас есть дом с сиделкой, никаких признаков взлома, женщина, страдающая старческим слабоумием, обозленная на своего мужа, найденная в шкафу с пистолетом в руках. Но она неустанно повторяла: «Так много шума… так много крови». Это может означать, что выстрел разбудил ее, и легко будет доказать ее непричастность к убийству. – Бенет постучал пальцами по подлокотнику кресла. Привычка свидетельствовала, что он размышляет вслух. – Кроме того, нам не удалось поговорить с ней сразу в доме или в больнице из-за того, что она была в истерике, а потом ее сильно накачали успокоительным.

– А еще у нас есть дочь, обозленная на отца из-за его любовницы, которая, вероятно, станет опекуном матери в случае смерти отца, – добавила Рита. – А вот еще вариант. Если Джонатан Лайонс хотел развестись с Кэтлин и жениться на Лилиан Стюарт, то имущество могло быть поделено, и тогда Марии Лайонс пришлось бы взять на себя всю ответственность за мать.

Саймон Бенет откинулся в кресле, вытащил носовой платок и промокнул пот на лбу.

– Завтра утром надо поговорить с мамашей и Марией еще раз. Как нам известно, в большинстве случаев такие дела оказываются простой бытовухой… – Он помолчал. – И давай, наконец, договоримся с кем-то о ремонте кондиционера!

Глава 9

Было уже три, когда похоронный лимузин доставил Марию, ее маму и Рори обратно домой после поминок.

В доме Рори ласково произнесла:

– Кэтлин, вы плохо спали прошлую ночь и встали рано. Почему бы вам не отдохнуть? А потом можно посмотреть телевизор.

Мария почувствовала, что затаила дыхание. «Господи милосердный, пожалуйста, не допусти, чтобы мама попросила отвести ее в кабинет папы», – подумала она. Но, к счастью, мать охотно согласилась подняться с Рори к себе в спальню.

«Не знаю, как бы я справилась с еще одной сценой прямо сейчас, – подумала Мария. – Мне нужна тишина, нужно подумать». Она дождалась, пока дверь спальни за ними закрылась, и поспешила к себе в комнату. Сменив юбку и жакет на удобный хлопковый свитер, свободные брюки и сандалии, спустилась вниз, в кухне приготовила себе чашечку чая и отнесла ее в столовую. Там устроилась поудобнее в одном из мягких кресел и с облегчением вздохнула.

Казалось, что в теле ломит каждую косточку. Она отхлебнула чаю и попыталась сосредоточиться на событиях недели. Все произошедшее после ее приезда в понедельник казалось нереальным.

Стараясь думать без эмоций, Мария начала воспроизводить в памяти вечер, когда прибыла полиция. «Мама была в таком состоянии, что они вызвали «Скорую помощь», – вспоминала она.

В больнице она просидела у кровати мамы всю ночь – испачканная кровью убитого отца, стонущая и плачущая. Медсестра, добрая женщина, дала ей какой-то больничный халатик.

«Интересно, что случилось с моей кофточкой? Обычно они возвращают вещи в пластиковых пакетах, когда выпускают из больницы, даже если вещи испачканы. Несомненно, полиция сохранила ее как вещественное доказательство, на ней же кровь».

До вечера вторника маму не выпускали из больницы, и она не видела возни полицейских у них в доме. Действия ее были квалифицированы как преступление. Кабинет отца обследовался особо. Бетти сказала, что они все обсыпали порошком в поисках отпечатков пальцев, даже внизу они запудрили все окна и двери. Вернувшись в дом в понедельник вечером, Мария заметила, что нижний ящик стола в кабинете отца открыт. Но этот ящик всегда был заперт.

Мария встряхнула головой, чтобы отогнать неприятные воспоминания о том, как ловко мама умела находить ключи, куда бы их ни спрятали. Неохотно она подумала о случае в прошлом году, когда посреди ночи мама выбралась из дома совершенно голая. Это случилось, когда сиделка забыла включить сигнализацию в ее комнате. И то, что прошлой ночью сиделка вела себя безупречно, утешало не сильно.

Но в тот вечер мама ни за что бы не смогла пробраться в кабинет и ключом открыть ящик, когда отец сидел на столом.

Пистолет мог лежать где угодно многие месяцы и даже годы. Никаких сомнений, что отец потерял интерес к стрельбе много лет назад.