Возвращение

– Его послал хан, который на своем участке имел полное право производить разведку. И если мы тронем этого человека, честно выполнявшего свой воинский долг, татары, конечно, уйдут отсюда, а то еще и немцам помогут.

– Пускай убираются! От них все равно толку мало.

– Хан Джелал ад-Дин мой союзник, – твердо сказал Витовт. – И если он уйдет, потому что будет несправедливо обижен, уйду и я со всем литовским войском. Кстати, я и сам хотел тебя предупредить, светлейший король, что не думаю тут долго оставаться. При нынешнем положении дел продолжать осаду Мариенбурга по-моему бессмысленно. Война складывается не в нашу пользу, и чем скорее мы прекратим ее и вступим в переговоры о мире, тем больше спасем из того, что могли бы получить раньше.

– Осада будет продолжаться, – упрямо сказал Владислав. – И если у других не хватит мужества выстоять до конца и до полной победы над врагом, ее завершит доблестное польское войско! А насчет татарина ты прав, черт с ним, оставим его в покое.

После этого осада велась еще две недели. Джелал ад-Дин, до которого дошли слухи о недовольстве короля, обиделся вконец и от своего намерения штурмовать крепость отказался. Он даже не поддержал последнего приступа, предпринятого поляками, который был отбит с жестоким для них уроном.

С каждым днем дела осаждающих шли все хуже. В их лагере свирепствовали болезни, дезертирство приняло массовый характер, а в довершение всего королевская казна совершенно опустела, и нечем было платить жалованье войску, вследствие чего наемники стали покидать его. Отовсюду приходили вести о том, что тевтоны получают все новые подкрепления и, отбирая у поляков город за городом, вытесняют их из Пруссии и из Померании. Ободрившийся фон Плауэн тоже возобновил вылазки.

Теперь уже многие польские военачальники и рыцари высказывались за прекращение осады. И, наконец, когда пришел слух о том, что на помощь Ордену выступил сам венгерский король со своим войском 1, Владислав решился: девятнадцатого сентября он приказал снять осаду Мариенбурга и отходить в Польшу, потеряв за эти два месяца едва ли не больше людей, чем в Грюнвальдском сражении

Слух этот оказался неверным.

и обесценив свою победу. По словам Длугоша, «он возвращался на родину скорее в обличий побежденного, чем победителя». Витовт и татары ушли на неделю раньше.

По пути всем им еще пришлось вести частые и иногда очень упорные бои с тевтонами и их наемниками, которые в тылу у поляков уже успели захватить многие города и замки. Только перед самым Рождеством Владислав пришел в Добжинскую землю и распустил свое измученное и – недовольное войско.

Вследствие неумелых действий и постоянной медлительности польского короля, Тевтонский Орден не был уничтожен и почти все плоды Грюнвальдской победы оказались потерянными. Но ее последствия все же были благодетельны не только для Польши, но и для всего славянского мира. Эта победа имела огромное политическое и моральное значение, ибо она навсегда положила конец продвижению немцев на восток, а славянским народам показала, что даже при относительном единении они способны защитить свои земли и свою независимость от любого врага[66].

Кроме того, страшное поражение, понесенное под Грюнвальдом, навсегда подорвало силы и дух Тевтонского Ордена. И хотя он просуществовал еще довольно долго[67], с этого времени начал хиреть и, проиграв еще несколько войн Литве и Польше, пятьдесят лет спустя вынужден был признать себя вассалом польского короля, которому великий магистр присягал на верность, получая от него утверждение в должности.

Месяца два спустя по окончании военных действий, после долгих переговоров и личной встречи короля Владислава с великим магистром фон Плауэном, в Торуни был подписан мирный договор, который удовлетворил только Витовта, ибо он получил то, ради чего воевал: Орден возвратил ему Жмудь. Кроме того, тевтоны выплатили победителям денежную пеню в размере ста тысяч марок и возвратили Польше Добжинскую область, но Померания и все другие польские земли, захваченные раньше, остались за ними. В Польше условия этого договора вызвали справедливое возмущение.

ГЛАВА XXX

«Был Арсений Иванович ростом и силою велик, а по доблести из славных славный. И многажды принял он честь от королей и князей великих».

После осады тевтонской столицы и многих других боев Арсений со своими людьми в декабре вернулся домой. Долго были они в отсутствии, полгода матери и жены ежедневно возносили и Христу, и Аллаху горячие молитвы о спасении жизни ушедших в этот поход. Не все такие молитвы были услышаны: карачевская сотня потеряла в сражениях около сорока человек. Но остальные вернулись целыми, с богатой добычей, и их возвращение было ознаменовано шумными празднествами. Каждому было что порассказать своим родным и друзьям об этой войне, о себе самих и в особенности о сотнике своем Арсении Ивановиче, который столько славных дел совершил и в Грюнвальдской битве, и под Мариенбургом, и еще во многих других сражениях. Подвиги его, постепенно обрастая все большими домыслами и преувеличениями, вскоре приобрели совершенно легендарный характер и в таком виде прочно закрепились в памяти потомства.

С радостью и гордостью встретили Арсения в семье. Его трофеи тоже были велики, хотя и не совсем обычны: золота и серебра тут не было, но он привез с собой четыре пушки и несколько возов всевозможного холодного оружия, луков, арбалетов и доспехов. Оружие было его подлинной страстью, во время похода он приказал своим людям собирать его на полях сражений и сам собирал, вы'менивал и даже покупал, где только было возможно. Все это сослужило Карачеевке хорошую службу: теперь она могла выдержать даже серьезную осаду и отразить любой татарский набег.

Доспехи Маркварда фон Зальцбаха были собраны в виде цельной фигуры рыцаря и поставлены в углу трапезной. По рисунку и описанию Арсения было точно воспроизведено и взятое им знамя. Навеки сжатое железной рукой тевтонского командора, многим поколениям оно напоминало о славном подвиге их предка, побуждая быть достойными его.

Арсений знал, что так будет, и теперь был спокоен.

Вскоре после святок умер князь Хотет. Из Карачеевки все приехали на похороны и тут, узнав, что овдовевшая княгиня Юлиана Ивановна думает переселиться на жительство в Вильну, к своему отцу, Карач-мурза вызвался сопровождать ее. Он и сам давно собирался съездить к Витовту, чтобы просить о расширении своего земельного надела, ибо количество новоселов, оседавших на землях Карачеевки, непрерывно росло. Теперь, вдобавок, следовало выяснить судьбу Карачевского княжения, все законные права на которое после смерти Хотета оставались за Карач-мурзой.

Только после сороковин[68]княгиня собралась в путь, и в Вильну они прибыли в середине марта.

Князь Витовт, недавно возвратившийся в свою столицу после подписания мирного договора с Тевтонским Орденом, был в отличном настроении и Карач-мурзу принял приветливо. Он много лестного сказал об Арсении, коснулся и минувших войн, потом спросил, спокойно ли ныне на Карачевских рубежах и как идет жизнь на Неручи.

Карач–мурза на эти вопросы ответил обстоятельно и в конце добавил, что отведенные ему угодья быстро заселяются, а людей приходит все больше и потому, если великий князь хочет, чтобы народ и впредь оседал на порубежье, – нужны новые земли. О Карачеве он пока речи не заводил, ожидая, что это сделает сам Витовт. И в том не ошибся, ибо последний, действительно, почти сразу заговорил об этом.

– За землями дело не станет, мне нужно, чтобы те места заселялись. Бери там рядом верховья реки Рыбницы, либо вниз по Неручи, сколько будет потребно, – сделаешь опись и грамоту получишь тотчас. Но ныне надобно мне с тобой об ином потолковать, – помолчав, добавил он. – Князь Иван Мстиславич-то умер. Тебе ведомо, что в государстве своем я с уделами стараюсь покончить, прошла уже их пора. Однако удел уделу рознь, – от Карачевского княжества мне никакого беспокойства нет, и я его покуда хотел оставить, посадивши на княжение тебя, либо твоего сына, который, женившись на дочери покойного князя, получил на это двойное право. Но в таком деле короля Владислава обойти никак нельзя, – надобно иметь его дозволение. И я с ним о том говорил, ибо когда подписывали мы с немцами мир в Торуни, уже мне было ведомо о смерти князя Ивана Мстиславича.

66

Принято считать, что в Грюнвальдской победе значительная доля участия и славы принадлежит и чехам Документальные данные говорят скорее об обратном, если не считать несомненной доблести и верности отдельных воинов чехов

67

Как самостоятельное государство Тевтонский Орден прекратил свое существование в 1525 году, а окончательно был уничтожен в 1807 году декретом Наполеона.

68

Сороковины – поминание усопшего в сороковой день после его кончины.