Таежный гнус

— Я уже говорил Леониду Валентиновичу: остаюсь. Решил поохотиться, отдохнуть. Доберусь своим ходом, скорей всего, через недельку… Надеюсь, понимаете?

— Понимаю, — с ходу врубился подполковник. Оживился. Для него даже непривычное выслеживание преступника — живое дело, не унизительное общение с Виноградовым. — Помощь нужна?

— Пока обойдусь, — передумав, неожидано отказался сыщик. Мало ли куда дотянулись хваткие щупальцы преступника, вдруг телефонистка «Тигра» — тоже из числа его осведомителей. — Понадобится транспорт для перевозки охотничьих трофеев — попрошу… Впрочем, есть одна, не просьба — просьбишка. Скажите, как поживает ваш Тетькин?

— Тетькин? — угрюмо удивился подполковник. — С чего вы интересуетесь хилым дневальным? Кто он вам: брат, сват, родственник? У меня таких, черт бы их драл в преисподней, «родственников» — четыреста голов.

— Нет, не родственник, просто запал в память болезненный мальчишка… И ещё — помните наш разговор в день приезда? Когда мы гуляли по плацу… Только вслух не вспоминайте, избави Боже, просто ответьте: помните или забыли?

— Ах вот вы о чем… Конечно, помню. Неужто этот дохляк, мать бы его в негашенку, причастен?… Вы не ошибаетесь?

— Думаю, не ошибаюсь, — неуверенно пробормотал сыщик. — Кажется, причастен…

— Ну, раз так… Тетькина ночью отвезли в районную больницу. Врачи говорят — какое-то отравление. Да я местным эскулапам, вдоль их и поперек, через фундамент в крышу, не особо верю. Так залечат здорового — мигом откинет копыта. А уж такого дохляка, как Тетькин — тем более.

Похоже, убрали «арбалетчика», отработал он задание Гранда. Еще один труп. Сколько их настрогал кровавый маньяк? Пора положить конец убийствам, отправить его на тот свет. Без пересадки в следственном изоляторе.

— Жив?

— В реанимации… Никого не… повязали? — с неожиданным любопытством спросил Парамонов. Скорей всего, надеялся на скорое освобождение от подметных писем.

— Сергей Дмитриевич!

— Ладно, простите. Это я — к слову, — неуклюже извинился подполковник. — Сейчас мне не до вашего Тетькина… Тело младшего лейтенанта нашли… Смотреть страшно…

Еще один труп!

И все они — на совести слишком медлительного московского сыскаря! Добято до боли в десках сжал зубы.

— Понятно… Записки получали?

— Да… Сразу — две. Все — того же содержания… Больше нет просьб?

— Еще одна. Такая же крохотная… Сейчас в штабе нет случайно Михаила Серафимовича?

— Подождите. Пошлю искать.

Михаил ответил практически мгновенно. Будто сидел в приемной, ожидая звонка.

Вот жизнь у фээсбэшников, позавидуешь! Болтается в штабе, дерьмовый контрразведчик, щупает девочек, попивает самогончик. А людей отщелкивают, как фазанов. В лет.

— Слушаю тебя, Тарасик? Как делишки? — радостно воскликнул особист и перед мысленным взором сыщика возник грустно опущенный носяра в сочетании с острым пронизывающим взглядом.

— Разговор — не телефонный. Нужно встретиться, — неприязненно попросил он. — Подскочить можешь?

— Сергей Дмитриевич, думаю, проинформировал — запарка у меня страшенная… Что-нибудь срочное?

— Даже сверхсрочное!

— Ну, тогда сделаю. Жди.

Кажется, в заварившейся каше, которая вот-вот может пригореть, без второго «кашевара» не обойтись. От Парамонова ожидать поддержки не приходится, дай Бог, выделит пару сержантов во главе со взводным. А вот для оперативной разработки накопившихся версий участие Михаила — единственно приемлемый вариант… Тем более, что носатый фээсбэшник обладает, не в пример сыщику, солидными возможностями. Один агент, внедренный, по его словам, в «голубую» роту, чего стоит!

Впрочем, кой-какие меры можно предпринять и без помощи особиста.

Добято принялся выбивать на рычагах телефонного аппарата нечто среднее между походным маршем и современной трескотней, почему-то именуемой «мелодией».

Наконец, телефонистка не выдержала — ответила.

— Аппарат разобьешь, торопыга! Что нужно?

— Тигр? Отлично! Пожалуйста, соедини меня с медвежьепадьевской почтой.

— Линия занята, — сухо ответила девица, до того сухо, что Добято налил из графина отдающей хлоркой воды и залпом выпил. Полегчало. — Позвоните позже.

— Не могу позже! — взмолился сыщик. — Освободите, ради Христа, свою линию! Девушка, — перешел он на заискивающий шепоток, — неужели такая красавица, как ты, откажет несчастному человеку? Понимаешь, жена рожает, теща лежит при смерти, у тестя — инфаркт, друг летит в космос — просит проводить…

«Тигрица» — оттаяла, рассмеялась.

— Так и быть, соединяю.

Двоюродная сестра Евдокии ответила усталым, невыразительным голосом, совсем не похожим на недавнюю смешливость и задор. То ли утром поцапалась с мужем, то ли приключилось несварение желудка.

— Слушаю вас.

— Светочка, говорит человек, с которым вы недавно так мило беседовали. Помните? Я ещё добивался срочной отправки телеграммы. По бездействующему телетайпу. А вы отсоветовали. Ну, напрягите извилины! Такой симпатичный мужчина, лысый, зато с густыми усами, которые так нравятся женщинам…

— Вспомнила, — наконец, рассмеялась почтарка. — Так и не отправили телеграмму? Хотите продиктовать по телефону?

— Нет, необходимость телеграфировать отпала… Я — по другому вопросу.

— Решили признаться мне в любви? Лично я не возражаю — надоел до смерти занудливый муженек, но не советую: он у меня злой до невозможности и ревнючий. — Опять не отгадали, — на этот раз рассмеялся Тарасик. Сделал это неохотно, насилуя себя, после известия о трупе и полутрупе не до дамской болтовни и до салонных шуточек. — Есть маленькая просьба. Дело в том, что мы с Серафимом решили перебазироваться в другой район, Светозарский. Наверно, надолго. Оттуда вылечу в Хабаровск и — в Москву. Естественно, с трофеями, типа соболиных и беличьих шкурок… Но дело не в трофеях. Евдокия будет волноваться из-за долгого отсутствия драгоценного муженька, вот я и решил предупредить её.

Вообще-то, разумней и, главное, правдоподобней был бы в данной ситуации сам прапорщик, но сыщик решил не впутывать жирного «помощника» в задуманную игру. Как там не говори, Евдокия спит с Толкуновым, заботится о нем — кто знает, какие чувства бурлят в сопостельнике, как он посмотрит на просьбу Добято обмануть близкую ему женщину?

— Куда вы пропали? — забила тревогу Светлана. — Алло! Тигр! Тигр! Абонента украли!

— Я здесь, Светочка! Выполните мою просьбу — успокойте сестру.

— Спасибо за заботу. Конечно, передам, успокою. Сегодня же. Евдоха обязательно заглянет на почту, молочком побалует, вот и порадую сеструху приветиком от любимого мужичка… Как там чувствует себя мой жирный родственник? — снова рассмеялась Светлана. — Не похудел? Поцелуйте его от имени двух сестер в макушку… Охотничьих вам успехов!

— Вам — тоже. Почтарских.

Если Евдокия — тот самый «клоп», которого сыщик пока-что не нашел, она поспешит к своему хозяину, понесет ему радостную информацию: сыскарь прекратил опасную «охоту». Можно успокоиться и возвратиться в «родную» роту.

Надежд на подобный исход затеянной игры маловато, каких-нибудь полпроцента, но вдруг Гранд успокоится, соответственно, выползет из своей норы. Под прицел Добятовского пистолета.

Мысли о возможной, дай-то Бог, удаче покружились в голове Тарасика и исчезли, сменившись другими, более приземленными и поэтому — реальными.

Значит, Зимин соврал? В принципе, ничего подозрительного, захотелось похвастаться близостью с командиром отряда, порисоватся перед московским представителем. И все же не мешает взять на заметку. От маленькой лжи до большой — один шаг. Тем более, когда это касается офицера, близкого к исчезнувшему Убийце…

26

Парамонов сидел в кабинете за столом, бездумно читал строевую записку. По правую руку — папка с почтой, по левую — непременный стакан остывшего чая — невесть какой по счету.

Не зря говорил командир взвода, в котором начинал службу солдатом Сергей Дмитриевич: одна капля из тучи не падает, обязательно — дождем.