Сексот поневоле

Неуклюжая шутка сняла с меня напряжение, расковала и мозги, и язык. Я выложил майору все свои новости. Постарался подать их «без штанишек и распашонок». Но, кажется, не получилось — кое-что пришлось немного подкрасить, о некоторых деталях умолчать. В частности, о разговоре с Ольгой. Прошелся мимоходом, не без этого, но в глубь наших с ней отношений не вдавался.

Малеев не перебивал, даже не морщился.

Я завершил свою исповедь. С десяток шагов вокруг первого котлована мы прошли молча.

— Постараюсь подытожить. Если что не так, разрешаю перебить и внести исправления. Итак, капитан Сережкин ухаживает за секретчицей. Можно предположить, что ухаживание переросло во что-то большее… я не ошибаюсь?

— Мне кажется, что они… живут, — неловко промямлил я.

— Близкие отношения у них начались после того, как капитан после танцев проводил Гордееву домой…. Кстати, Екатерина Анатольевна красивая женщина?

— Толстая, рыхлая, лицо в оспинках, нос картошкой. Короче, ходячая уродина…

Описывая Гордееву, я вызвал в памяти образ этой немолодой уже женщины, толстой, с отвисшей, несмотря на все ее ухищрения, грудью, обширным животом и мощными бедрами. Глаза, под выщипанными бровями, всегда усталые, припухшие, короткая стрижка совсем не сочетается с отвисшими щеками и ярко накрашенными губами. Все это в совокупности лично у меня вызывало брезгливое чувство. По моему мнению, именно так должна выглядеть проститутка, уставшая от страшного обезьяньего существования, но не потерявшая надежду отказаться от него. О какой красоте можно вести речь?

Приблизительно так я и высказался, расшифровав слово «уродина».

Майор рассмеялся:

— Да ты — поэт! Так расписал свою знакомую, что у меня мурашки по коже… Понятно. Значит, в этой женщине Сережкин видел не объект любви, а… Впрочем, разные бывают вкусы… Продолжим. Ты уверен, что вчера вечером капитан не ушел вместе с секретчицей, а следил за ней? Ведь со стороны можно легко ошибиться.

Малеев, как никто другой из моих знакомых, умел ставить четкие ударения на определенном слоге. Не голосом, не жестами — самой конструкцией предложения. Причем выделяемое слово обязательно завершало фразу. Или начинало ее. В данном случае: «следил»…

Я придирчиво, за шагом шаг, проанализировал вчерашнюю сцену. Ответил утвердительно: «Да, следил!». Майор удовлетворенно махнул рукой. Будто поставил точку на исследуемом вопросе.

— Пойдем дальше. Сегодня утром милицейский патруль обнаружил на окраине поселка труп женщины. При ней не было ни документов, ни денег. Жильцы соседнего дома опознали в ней Екатерину Анатольевну Гордееву. Задушена. Судя по всему, накинули сзади шнурок, и затянули его. Действовал опытный убийца… Непонятно, почему он не укрыл труп — видимо, помешали.

Я остолбенел. До этого момента надеялся, что секретчица жива. Мало ли что: загуляла у друзей, осталась ночевать у случайного любовника и проспала, поехала к родственникам в соседний поселок и опоздала на автобус.

Неужели убийца — Сережкин? Какую цель он преследовал? По-моему, если командир роты — вражеский лазутчик, который охотится за документами, укрытыми в нашей «секретке», то ему выгодней использовать Гордееву для их похищения, нежели убивать ее…

Впрочем, этот вопрос я уже анализировал. Не стоит повторяться. Одно не ясно — почему Сережкина еще не арестовали? Вон он прогуливается рядом с работающим взводом, активно шевеля пальцами, будто ругаясь.

— Это тебе — для сведения … Пойдем дальше…

А куда двигаться дальше? Гибель Гордеевой — будто тупик, в конце которого копошится убийца. Остается мелочевка — взять его за шиворот и вытащить на всеобщее обозрение.

— … какой праздник отмечали мастер с инструктором? День рождения? Знакомство? Начало совместной работы?

— А какой праздник нужен для выпивох? — возразил я. — Решили мужики «вздрогнуть», а уж найти повод — чепуховое дело. Как выразился Курков: «Во внерабочее время не запрещается…»

И вдруг я замолк. Так зубы сжал — в висках заломило. Какой же я простофиля! Ведь поутру, когда мы встретились возле «секретки», ни от мастера, ни от инструктора спиртным не пахло. Конечно, мой опыт в этом вопросе минимальный, еще не наработанный, но после пьянки в ознаменование сдачи отчетов от того же Дятла несло, будто из пивной бочки. А сегодня от мастера и инструктора — ничегошеньки.

Высказал свои сомнения майору.

— Интересно, — улыбнулся тот. Кажется, отнёсся к моему открытию более чем хладнокровно. — Может быть, лавровым листочком зажевали? Или парой зернышек кофе?.. Ладно, возьмем на заметку… Что выведал все же у Ольги? Что-то ты все остальное расписываешь, будто художник — холст, а тут скупишься на краски. Подозрительно.

Въедливый попался «инструктор»! Казалось бы, зачем ему мои отношения с девушкой? Тем более все, что его может заинтересовать, я изложил. Ковыряется, будто курица в навозе, выискивая жирных червей. Но я ему не навоз, а Оленька — не червяк!

— Ничего особенного Куркова не сказала. Женские, мол, секреты, выискивать которые мужикам стыдно… После призналась: чужая, дескать, тайна…

— Что думаешь?

Интересный человек этот Малеев! То подавай ему голые факты, то обязан над ними думать… Ничего я, дорогой сыщик, не обязан! Обычный сексот, стукач, филер с двумя извилинами и замороженным языком…

Но если вдуматься, о каких «женских тайнах» упомянула Ольга? Может быть, просто кокетничала, набивала себе цену? Если так — ничем она от Светки Курагиной не отличается. Шило на мыло менять — только время терять. Уж лучше примириться с учительницей — там все налажено, все обговорено, не нужно ни ухаживаний, ни комплиментов.

Крамольная мысль скользнула по поверхности сознания и исчезла. Под ней росла и крепла другая: к Светке возврата не будет, ибо все заслонила мне Ольга, Оленька…

— Почему не отвечаешь? — строго спросил Малеев. — Или вопрос непонятен? Могу задать его в расширенной форме… Что ты думаешь по поводу женских тайн, о которых заикнулась дочь Куркова? Что, по-твоему, она имела в виду?.. Теперь ясно?

— Ясно! — огрызнулся я со злостью. — Разобраться нужно, — успокоился и попытался уклониться от прямого ответа. — Разговор с ней был мимолетный, не конкретный… Вполне возможно, что девушка просто пококетничала…

— Вот как? — удивился майор. — Ну что ж, кокетство — самое опасное женское оружие. Многих убивает наповал…

— Кто же у нас теперь будет заведовать «секреткой»? — поторопился я отвести беседу на более безопасную тему. — Работать же нужно…

Майор насмешливо улыбнулся моей наивности, но ответил максимально серьезно:

— В твоем сообщении имеются свои узелки, которые нам еще предстоит развязать. Хорошо еще, что для тебя у нас нет секретов. Ни мужских, ни женских. Поэтому выдаю новую порцию информации. Слушай внимательно. Только что из кабинета начальника участка я разговаривал по телефону с подполковником Анохиным… Как вы его прозвали, хулиганы? «Кругомарш», да?.. Ладно, ладно, шучу, — нетерпеливо взмахнул он рукой, когда я начал оправдываться. — Первый узелок. Подполковник проинформировал, что на должность вашей секретчицы подобрана другая женщина… Что-то больно уж оперативно в управлении решили очень даже нелегкий вопрос… Скажи, пожалуйста, вы с Семыкиным ходатайствовали о замене Гордеевой? Может быть, жаловались на нее?

Я недоуменно пожал плечами. Такого разговора не было, да и не могло быть. Только и дел нам с Дятлом контролировать работу «секретки» и следить за моральным обликом Гордеевой. Вполне хватает стройки, механизации, автотранспорта, обеспечения стройматериалами, техники безопасности. Нагрузи столько на ишака — сдохнет, а ведь мы с Дятлом нормальные люди, с человеческими нервами и сердцами, а не ишаки.

— Значит, жалоб не было, — прокомментировал майор мое молчание. — Откуда тогда подполковнику Анохину известно о несоответствии Гордеевой занимаемой должности… Следующий узелок. Подполковника нисколько не удивила гибель сотрудницы. Он только пообещал ускорить назначение новой… для сведения. Я воспротивился этому назначению. «Секреткой» станет заведовать старшина сверхсрочной службы Рюмин. Это наш человек. Я его уже проинструктировал… А вот твой начальник мне теперь… как бы это выразиться?…. не ясен… Третий узелок. Что за таинственные отношения были между Гордеевой и дочерью Куркова? В чисто женские я не верю. Передаточная инстанция между инструктором и секретчицей? Вряд ли… Тут необходимо сильно думать и думать… Четвертый. Постарайся сблизиться с капитаном Сережкиным…